Владимир Поселягин - Истребитель. Трилогия

Когда до полка осталось около десяти километров, мы в это время ехали по лесной дороге, нас остановил патруль. Как только я их увидел, то выглянув из кабины, и крикнул сержантам:

– Приготовиться.

Кто такие немецкие диверсанты и как они действуют, я успел рассказать в красках, так что сержанты сразу защелкали курками своих наганов, а Малютов управляя одной рукой положил на колени карабин.

– Товарищ старший сержант, водитель в полуторке как будто убит, поза у него странная, – сказал ефрейтор, когда мы подъехали совсем близко.

Взведя курок на маузере, я сказал:

– Выскакиваем и сразу берем их на прицел, что‑то не нравятся они мне.

Так и поступили, я спокойно вылез из машины, и резко вскинул руку, беря на прицел капитана, по виду командира:

– Руки! Если кто шевельнется, стреляю!

Капитан смотрел на меня как на идиота. Покачав головой, он демонстративно посмотрел куда‑то в кусты, делая успокаивающий жест рукой. Посмотрев туда, куда и он, я увидел пулеметное гнездо, и широкое дуло пулемета Дегтярева с блином диска наверху. На меня внимательно смотрели две пары глаз под выцветшими пилотками.

– Предъявите документы! – снова выкрикнул я, не опуская оружие.

Пост располагался на обочине лесной дороги, в кусты была загнана полуторка, из окна которой свешивалась рука водителя, и была видна часть затылка. По обочинам стояли и внимательно смотрели на нас пятеро бойцов с винтовками, и пулеметом в засаде. У командира на рукаве была красная повязка, подтверждающая что они армейский патруль.

– Семенов, дай ему удостоверение, – сказал капитан.

Стоящий у борта полуторки сержант легкой походкой рукопашника направился ко мне.

– Близко не подходить. Малютов, проверь что там с водителем в машине.

Сержант остановился не доходя до меня пары метров, и достав из нагрудного кармана удостоверение протянул его мне, не обратив внимание на пробежавшего мимо ефрейтора.

Взяв корочки пальцами я быстро сделал два шага назад, и открыв его, посмотрел, и почти сразу закрыв, вернул сержанту.

– Товарищ старший сержант, он просто спит, – выкрикнул Малютов. Водитель что ввел нас в заблуждение возмущенно посмотрел на стоящего рядом ефрейтора, явно собираясь высказать все что о нем думает.

Убирая маузер в кобуру, я сказал:

– Извините товарищ капитан. Наслушались, что немецкие диверсанты у нас в тылу творят, так на воду теперь дуем.

– Документы. Куда направляетесь? – приняв строгий вид, капитан требовательно протянул руку.

– Старший сержант Суворов, семнадцатый бап, – сказал я протянув ему летное удостоверение и полетный лист.

– Самолет перегоняли?

– Да. Но с «юнкерсами» повстречался, сбил двух, да и сам в прицел попал…

Капитан быстро проверил документы и у меня и у сержантов, которые выстроились у машины. Малютов предъявил предписание об эвакуации техники, что ему выдал командир. Вопросы у капитана были только к сержантам, почему они едут в обратную сторону. Тут пришлось взять слово мне, и объяснить что штаб ВВС фронта переехал и найти они его не смогут, а в полку связь есть, там быстрее свяжутся с кем надо.

– Ладно, документы в порядке, можете следовать дальше… Скажите, а вы не тот Суворов что сбил пятерых немцев над Минском? – спросил вдруг капитан.

Пришлось признаться что это я и есть, кивком головы указав на орден, на который капитан уже давно озадаченно посматривал.

– То‑то я смотрю лицо знакомое, где‑то видел, а как сказали что двух сбили так сразу вспомнил. У меня был очерк о вас, да бойцы бумагу на курево пустили. Ладно, всего хорошего, – отдав честь, сказал капитан. Вернув ее ему, я приказал:

– В машину.

Помахав парням из патруля, мы проехали мимо полуторки и попылили дальше.

Примерно через пару километров впереди я увидел просвет.

– Останови, посмотрю что там творится, – приказал я и, выпрыгнув из остановившейся машины крикнул в кузов:

– Можно оправиться.

И тревожно прислушался, где‑то рядом явно работала авиация, были отчетливо слышны разрывы бомб и треск авиационных пулеметов.

– «Штуки» работают, – пробормотал я. После чего широким шагом направился к опушке.

На опушку я вышел осторожно. В двух километрах от леса шла рокадная дорога забитая техникой, беженцами, и скотиной которую гнали на восток.

И вот на эту забитую дорогу выстроившись в полукруг, и пикировали «юнкерсы». Работали они пулеметами, было видно что бомбы уже использованы, и они добивали боезапас.

– Наши, – сказал кто‑то срывающимся голосом. Обернувшись, я рядом увидел всех сержантов, которые широко открыв глаза, смотрели на побоище впереди.

Сержант Лапоть не ошибся, над видневшимся вдалеке городом, появились пять точек, которые оказались истребителями‑бипланами.

– У них скорость почти одинаковая, разницы в сотню не будет. Не догонят, – хмуро сказал я.

– Как же так? По людям, по скотине… А товарищ старший сержант? Зачем? – срывающимся голосом спросил Морюхов.

– Смотри сержант. Смотри на настоящую натуру немцев. Видишь какие они рабочие‑пролетариаты? Запомните все, немцев бить надо! Бить! Пока они руки не успели поднять! Ясно… Общечеловеки, б.я! – добавил я вспомнив свое время.

Меня самого воротило от того что натворили немецкие летчики. Воинской техники на дороге фактически не было, в – основном сельского хозяйства да беженцы, и по ним они нанесли бомбо‑штурмовой удар как будто это полноценно подразделение Красной Армии.

– Твари! – сплюнул я.

– Товарищ старший сержант… а что делать? Может помочь?

– Для этого есть люди. Возвращаемся к машине… Не понял! Бойцы, кругом! К машине шагом марш!

Следуя за печатавшими шаг сержантами, я постоянно оборачивался на удаляющуюся опушку. «Юнкерсы» уже закончили, и не обращая внимание на форсаж движков «чаек», выстроились в боевой порядок и направились на свой аэродром. «Чайки» так и не догнав немцев беспомощно закружили над дорогой, после чего потянулись обратно.

– Что там товарищ старший сержант? – спросил Малютов.

– Бойня там. Топорик давай, будем машину маскировать. Булочкин в охранение, остальным маскировать машину.

Когда мы выехали в поле, то были похожи на двигавшийся большой куст. Приказал повернуть сразу направо, проследовав дальше прямо по полю, рядом с опушкой. Действия мои были обоснованы проще некуда. На дороге завал, который только‑только начали убирать, да и уцелевшим беженцам в глаза смотреть не хотелось, и видеть что натворили немцы тоже большой охоты не было. Хотя на мой взгляд, показать сержантам следовало бы, для злости.

– Товарищ старший сержант… вроде самолет, – сказал вдруг ефрейтор.

– Чего? – не понял я его, так как в это время пристально рассматривал дорогу, на половину скрытую дымами пожарищ от горевшей техники.