Дмитрий Семеник - Опыт счастливых

— А вы были крутым?

— Скорее, подкрученным (смеется)… Ну, ощущал себя, наверное, крутым.

— Почему ощущали тогда? И что поняли потом?

— Скажем так, вокруг были люди, от одного вида которых очень многие были готовы залезть под стол. А я с ними нормально общался, но мы были независимы друг от друга… Вот уметь поставить себя в такой ситуации, показать этим людям, что у тебя есть своя точка зрения, что ты можешь её доказать (причем не кулаками, а делом), что ты нормальный — у меня это получалось.

Потом я, правда, сдал. Но эти люди не отвернулись от меня, а пытались помочь. Приходили и говорили: «Ты сильный мужик, которого мы знаем и которому мы доверяем. Нельзя опускать руки! Веди себя достойно! Не разводи сопли и давай вылезай из ситуации!»

Это была не крутизна. Это было тщеславие. Сейчас я это понимаю. И теперь мне вспоминать себя тогдашнего — неприятно. Потому что быть крутым за чей-то счет, когда многие знают, что за тобой кто-то стоит, — не есть хорошо. Я никогда не пользовался своими связями и не выпячивал свои возможности, и считаю, что ими гордиться не стоит. Батюшка Торик мне в свое время сказал, что я остался живым чудом. Я ж всегда был белой вороной в черной стае… Наверное, наверху что-то щелкнуло, и мне позволили выжить. Может, потому, что я не совсем был плохой и дурной… хотя дури у меня и сейчас хватает.

— Вам кто-то помог понять, что вы были дурным и тщеславным, или вы сами до этой мысли дошли?

— Сам я очень долго до этого доходил. И не знаю, чем бы в итоге всё закончилось. Но две попытки суицида у меня было...

В 1988 или 1989 году, когда поднималось Афганское движение, и был образован Союз ветеранов Афганистана, когда собирались пожертвования для воинов-афганцев, в Ногинске был открыт храм, посвященный убиенным войнам, в земле Афганской погребенным. И меня один друг познакомил с Батей. Батюшка Торик был тогда дьяконом. И с тех пор у нас образовалась какая-то взаимная симпатия. И поскольку я человек увлекающийся, меня предупреждали, чтобы общаться-то я общался, но был аккуратнее. Тогда я к вере не пришел. Бултыхался так, от стеночки к стеночке.

А вот эта дружба с Батей меня спасла. Бог же все видит. Батя мне что-то показывал, от чего я потом отталкивался. А вот когда случилось то, что случилось…

В моей жизни произошла драма: я расстался с женщиной и скис. Она улеглась в постель с моим другом. Как в песне поется: «Лучше измени мне с тем, кого не знаю». Две недели я ходил у нее под окнами, носил в кармане гранату, выдергивал чеку и вставлял обратно. Хотел бросить ей в окно. Потом две попытки суицида. В первый раз чуть не застрелился. Благо, знакомая зашла, когда я уже пальцем к курку тянулся…

А второй раз Господь не дал. Я выпил водки, литра три. Проснулся, меня всего трясло. Пить с тех пор завязал. Батюшка ко мне приезжал, выхаживал: не отходил от меня, с ложки кормил (я есть не хотел, только курил по 7-8 пачек за вечер).

А потом я стал ездить туда, в Новосергиевский храм. Зацепился, оклемался. А потом бросил всё и ушел. Многие сказали, что я сошел с ума. Потом когда я стал появляться на людях, приехал к другу. Раньше приезжал, меня встречали с поклонами. А тут у меня за спиной выросли двое секьюрити, метра два ростом. Я своему товарищу, к которому приехал, велел дать им палку и отправить тучи разгонять, потому что дождь собирался. И он мне говорит: «Ну, узнаю тебя». А я со 100 кг похудел до 70-ти, одежда на мне болталась. Я тогда спросил: «Чего ты меня — боишься, что ли?» Ему пересказали сплетню, что я собрал банду и долбаю всех подряд, беспредельничаю. Я спросил у своего друга: «Это похоже на меня? Посмотри вообще, на чем, я приехал». Я тогда ездил на белой «шестерке», ржавой насквозь…

Три года я тогда отсидел дома, один на один, сам с собой. Откуда деньги приходили, сам не знаю, но как-то приходили. Вроде не голодал. Хватало. Иногда была и буханочка хлеба на неделю. Ничего, не вопрос. Делать ничего не охота было. Водку пить не могу, никуда пойти не могу. Ни охранником, ни сторожем не берут. То ли рожей не вышел, то ли наверху опять что-то щелкнуло.

А потом дал Господь женщину, и с этого момента началась другая жизнь. И до сих пор Наташкины слова помню: «Тот, кто живет прошлым, тот не будет иметь ни настоящего, ни будущего»…

Поэтому, что такое мужик? Вот побывайте в таких жерновах и выйдите оттуда нормальным человеком. И раздергайте себя как ершика на наживку. Я разобрал себя, а потом собрал. И вот то, что получилось.

Чем больше я воцерковлялся, тем больше я начинал понимать, что в общем-то жил не так, как положено. Не давал мне никто права отбирать у кого-то и кому-то отдавать. Заработал — получи. За своё я и сейчас царапаюсь и царапаться буду. Но мне чужого не надо. Мое — это то, что мне по праву принадлежит, и то, что я заработал, а не то, что я хочу. Мало ли что я хочу. Может я «роллс-ройс» хочу. Но у меня нет на него бабок. Значит, я буду ездить на своем «митцубиши». Мне приходилось вообще на всяких машинах ездить. Хотя с 1985 года я ездил только на дорогих, красивых и очень модных автомобилях. Иногда и в милицейском сопровождении. Все как полагается: и улицы перекрывали, когда мы ехали. Но это лихие девяностые…

Я, например, знаю очень много обыкновенных людей, которые живут для семьи, для детей, зарабатывают деньги (когда много, когда мало), но они остаются мужиками в любой ситуации. Таких друзей у меня не осталось. Но есть такие люди, которых звать не надо, когда тебе плохо. Они сами приходят.

— То есть понятие «крутой» и «настоящий мужчина» для вас синонимы?

— Да нет вообще такого понятия «крутой». Крутой ты можешь быть в определенной ситуации, а не по жизни. Вот, к примеру, когда ты идёшь по улице и видишь, стоят пьяные уроды и цепляются к старикам, к молодым женщинам, к такому же молодому парню. И если у тебя хватает смелости подойти к ним, одернуть и предотвратить такое поведение, то вот это — круто. Если ты понимаешь, что надо повлиять как-то физически, и ты применяешь эту физическую силу. А не бежишь свистеть в свисток. И при этом идешь до конца. До какого конца — Бог его знает, как оно развернется. Но опять-таки речь не обязательно об использовании кулаков. Как говорится, «Лучший бой — это бой, который не состоялся». Опять же, уже понимаешь это, пройдя через какие-то внутренние переживания, испытания, через те же самые слезы. Я, например, думал в свое время, что я плакать разучился. Ничего. Ревел белугой! Диван, иконы и подушка — вот они все это знают.

— Может человек не быть физически сильным и не иметь гору бицепсов и трицепсов, чтобы считаться мужественным?

— А мужество доказывается не через силу. Оно проявляется через характер, целеустремленность, правильность.