Admin - i abe4dc52fd6b0e67

Пройдя уже Техтерриторию, я услыхал как сигналит гудками "Айвенго". Он был под парами! Застопорив ход, мы замедлились. Трюмный механик сиял, вытирая лоб ветошью:

-- Можем идти! Отцепите: не дело возвращаться на щите, когда можешь придти со щитом!

Раздалась автоматная очередь. Я повернулся на звук: автомат Современничков целился в небо, моя ненаглядная с ним походила на тех безгранично счастливых солдат в сорок пятом на фоне Рейхстага. Она подмигнула и крикнула: "Жди меня вечером! Есть разговор!"

И похоже, я знал, что она скажет при встрече. Теперь я всё понял. Теперь я узнал, каково это - биться без всяких надежд на победу. И не смотря ни на что победить.

3. Успели, работаем дальше

Те, кому нечего ждать, садятся в седло.

Их не догнать. Уже не догнать.

Под утро я сильно устал: демонтаж сурдокамер "поехал", а в этом моём состоянии время течёт незаметно. Ещё до рассвета "Пикапыч" продул свой балласт, и, кряхтя, потащил их детали в "развейку": она испарит их ("развеет") и сложит иончик к иончику по элементам. Это он сделает сам, он достаточно умный.

Итак, все прошли сурдокамеры, каждый готов быть один, разделяя корабль с компанией замерших в анабиозе: во время полёта кому-то придётся "не спать", ведь никто из землян не водил корабли к другим звёздам. За курсом придётся следить, да к тому же пилота ничто не заменит в ЧС, а пройти "разморозку" - часы, и ускорить её невозможно.

Монтаж сурдокамеры сразу бы "сдал" Наблюдателям все наши планы. Поэтому мы их и сделали, как бы копируя Жака Кусто, куполами у самого дна: тишина обеспечена, а Наблюдатели видели лишь подражание океанографу.

Только его, по жене и отчизне болевшего сердцем,

Нимфа-царица Калипсо, богиня в богинях, держала

В гроте глубоком...

Жаль, что теперь спать приходится в доме, на случай внезапного старта: объект явной зависти Внешних, наш дом (автономный, сверхпрочный, почти невесомый) - корабль. За лунной орбитой висит группировка рефлекторов. Старт - и они развернутся, послав гигаватты лучей на лужайку под домом. Лужайка-парабола вмиг испарит стены холла, и воздух под куполом-дюзой взорвётся. Рефлекторы будут вращаться, сбивая свой фокус и снова сводя все лучи на параболе. Новая порция воздуха, взрыв, он опять натекает под купол, и импульс... Потом мы начнём добавлять туда гелий, пока в мезосфере под куполом холла не будет уже ничего кроме гелия. Дальше, за низкой орбитой, мы выйдем из зоны луча, и, включив "Галатею", пойдём к кораблю. Над Луной состыкуемся, и - не ищите.

"Пикапыч" оставил меня на причале и двинул к "развейке". Он умный, однако не сам по себе. Всех его ЭВМ недостаточно для этих функций, поэтому он - элемент нашей инфосистемы. Он - клеточка мозга всей Базы: фантасты мечтают об умных домах, мы же не первый период живём в умном городе. Но Наблюдателям знать это просто нельзя, и когда они входят, когда нам пора забывать наше лето, мы вводим в любом терминале команду, стираются несколько ссылок в кодах ЭВМ, и дома (и квартиры) становятся "умными" порознь.

Всё начиналось тогда когда мы стали думать о связи. Любая тогдашняя схема была очень энергоёмкой, поэтому мы ограждали носимые пульты от всей работы, которую можно выполнить стационарными блоками: если в комнате был телефон, то звонил телефон а не пульт; когда ты садился в машину, звонок принимали её ретранслятор и блок громкой связи. Мы быстро привыкли. Потом нам пришлось экономить энергию. Свет, ковёр-пылесос, микроклимат - всё сразу же делали "умным", причём изначально в системе.

В бунгало у самой воды, где обычно творит математик, мигнул и включился неоновый свет. Я взглянул на часы... ёшкин кот! Вырвав свой пульт из кармана, я вжал кнопку вызова:

-- Рина!

-- Я здесь, не звони, - раздалось на дорожке, - С Нортоном что-то.

-- Я знаю, - сказал я.

-- Что именно?

-- Свет... Свет по таймеру, дом живёт своей жизнью.

-- За мной!

Мы вошли. Математика не было. Рина поставила на пол "Большой чемодан" (это плохо).

Раздался звонок телефона, секундой спустя телевизор включился на видеофон. Экран показал математика.

-- Я волновалась, - не дав ему вставить ни слова, рявкнула доктор.

-- Простите. Не думал, что "выпал" из связи на... сорок часов?!

На экране за ним интерьер. Далеко он забрался: домик - "лесной кристалл", правильный шестиугольник, как будто висящий в лучах трёхконечной звезды. (на машине минут эдак десять, леталкой - не менее сотни секунд)

-- Не злись, Рин, тебе не идёт... Щас прибуду - такое поведаю!..

Мы в нетерпении вышли. Я чувствовал: Рина готова сказать мне "Держи!" и всадить ему шприц. От "отключки".

У нас за спиной кто-то рухнул, затем включил свет. Математик? Откуда он в доме?..

-- Там твой "чемодан"... очень твёрдый, - сказал, выходя, математик.

-- Да, я был в "кристалле", - продолжил, не дав нам опомниться, - Был там секунду назад.

Я прикинул возможности:

-- Warp?! Но для этого ты должен был аннигилировать массу, сравнимую с...

-- Используя свойства энергии, а именно корпускулярно-волновой дуализм, я передал себя как волну. Точнее, волновую функцию.

Рина вздохнула: держи, мол. Пока мы вели математика "в люлю", она примирительно, тихо сказала:

-- А если бы что-то с тобой приключилось? Ты гений, и твой телепорт - это классно, но я за тебя волновалась, боялась - умрёшь...

-- Я подумаю, - просто сказал математик.

Его возбуждение быстро сходило на нет, с каждым шагом он всё тяжелей опирался на нас, и когда мы вправляли его в ложемент, он давно уже спал. Безмятежно, расслабленно, будто младенец.

Экран в изголовье никак не хотел "прогреваться". Я ждал, чтобы сверить мелькание цифр на экране с расчётным, но Рина слегка потянула меня за плечо: мол, уходим. И... мне показалось, или она это сделала нежно?

Покинув квартиру, которая тут же захлопнулась и перешла в автономный режим, Рина тихо сказала: "Ты тоже". Я спорить не стал, но сначала мне надо проверить, как действует "климат" у Нортона. Люминесцентные цифры на внешнем дисплейчике замерли: 1,86 грамма углекислого газа на "куб", температура "плюс двадцать". Такое заставит уснуть не дойдя до кровати!

А Рина уже удалялась - чарующе, мягко, изящно. Игривая лёгкость, манящая грация, хрупкость и мощный порыв уместились, сплелись в её шаге. Секунда - не дав мне как следует налюбоваться, она уже ринулась по эскалатору вниз. Превентивно взяв старт, он "поймал" её скорость... вот так, кто о чём, а кузнец о железе.

Я в Рину влюблён. Даже здесь, в мире, летящем на релятивистском ходу, есть то что должно было вызреть. Мы выросли вместе. Зимой мы, естественно, это не помним, но здесь - как вчера: я влюбился в неё уже в первом периоде, это детсадовский возраст. (И нам столько раз "тёрли" память? И мы что-то помним?) Когда-то мы с ней целовались (по-детски), ходили за ручку, в обнимку... Последние год или два я краснею, вот так оказавшись с ней рядом. Пожалуй, стирание памяти каждую осень спасало меня от помешательства: там, среди взрослых, я ведь не мог бы с ней видеться.