Казьмин Михаил - Через семь гробов

Шутник, однако. Ясно же, что подбросит, госповестка есть госповестка. Впрочем, слова Лозинцева произвели и неожиданный побочный эффект - Сан Саныч, видя, как большой начальник с госповесткой по-дружески общается с капитаном-пилотом, начал и на Корнева смотреть не просто как на отставного офицера.

- Я тоже рад, Дмитрий Николаевич. Конечно, подброшу, о чем речь.

Естественно, Корнев выделил своему пассажиру ту же самую каюту, что и в прошлый раз. Естественно, Лозинцев попросился в соседнее с пилотским кресло. Ненавязчиво так попросился, просто выразительно на это самое кресло посмотрев. Корнев, так же без слов, просто кивнул.

Стоило Корневу бросить 'Чеглок' в гиперпространство, как Лозинцев повернулся вместе с креслом в сторону капитанского места и с самой доброжелательной улыбкой спросил:

- Ну что, Роман Михайлович, побеседуем?

- И о чем же, Дмитрий Нколаевич? - поддержал игру Корнев.

- Наш общий знакомый, штабс-ротмистр Сергеев, очень интересно рассказывал о сеансе раскрытия преступлений дедуктивным методом, который вы устроили в гестапо. Хотелось бы послушать.

- Вот как? - с деланным удивлением поинтересовался Корнев. - А у вас есть основания это услышать?

- Подполковник Лозинцев, отдельный корпус жандармов, - пассажир протянул Роману карточку удостоверения. - Я же подполковник Генерального штаба Фомин, Павел Дмитриевич. Какое из моих имен настоящее, вам пока знать не полагается. В обозримом будущем я для вас Лозинцев.

Ого! Чего-то подобного Корнев и ожидал, но вот так... Дважды подполковник, ничего себе! Однако время, прошедшее после ухода с военной службы, все же сказалось. Вместо того, чтобы вскочить с кресла, встать смирно и отрапортовать, он лишь вежливо кивнул.

- Вам рассказывать все, что я говорил в гестапо?

- Ну что вы, Роман Михайлович. У ротмистра Сергеева профессиональная память жандарма, и его пересказ меня вполне устроил. Но, как я понимаю, господам Сергееву и Шрайеру вы рассказали далеко не все, до чего дошли в своих логических умозаключениях. Вот и хотелось бы услышать это самое 'не все'.

- Не все... Да, не все. Я не стал говорить о том, что Штрикк шпионил в пользу Демконфедерации. Вы ведь это хотели услышать?

- Я хотел услышать, как вы до этого додумались.

- Но это же очевидно! Если Штрикк передавал пиратам заказ на похищение Хайди Бюттгер, значит, у него был канал связи. И не с самими пиратами, а теми, кто обеспечивал и прикрывал их на Фронтире. Просто так такие каналы не устанавливаются. То есть ему этот канал предоставили. А для чего? Именно для передачи сведений. То есть он уже был шпионом, когда решил привлечь пиратов к тому, чтобы завладеть наследством Хайди.

- Да уж, - кивнул Лозинцев. - И не поспоришь, все логично.

- Ну вот. А уже агенты Демконфедерации на Фронтире задействовали свои связи с пиратами.

- Вы считаете, что эти связи были?

- Дмитрий Николаевич, вы мне экзамен устраиваете? Ну конечно были! Негр этот, Фарадей, он же явно не только в Интерполе служит! Он же прикрывал тех, кто с помощью биосканера искал на 'Чеглоке' следы вашего присутствия. А искали их именно разведчики. Или контрразведчики, как там у вас это называется?

- Да, вы мне тогда написали, спасибо. Но вы продолжайте, Роман Михайлович, продолжайте.

- И пиратов на меня навел, скорее всего, тот же Фарадей. На 'Чеглоке' у них что-то не сложилось, и они решили похитить меня. Я так думаю, чтобы выбить из меня сведения о пассажире. То есть о вас. То же самое и на Скраггенхольде было - меня приказали взять живым, а Хайди убить. Наверняка же главари мятежников дали приказ не сами по себе, им-то откуда о нас знать? Тем более, выдернули нас из гиперпространства на Скраггенхольд масс-бомбой, запущенной именно с корабля тех же самых пиратов.

- Ну что ж, - Лозинцев прислушался к каким-то своим мыслям и кивнул, на этот раз не Роману, а явно самому себе. - Ну, чтобы не оставалось неясностей, я вам тоже кое-что расскажу. Только я вас попрошу чайку организовать, хорошо?

Как и в прошлый раз, Дмитрий Николаевич выложил к чаю большой покровский пряник. Специально, что ли, повторяет все, что было в прошлом полете? - подумал Роман.

- Так вот. - Лозинцев отставил опустевшую чашку. - Утечку информации из Ариенбурга наши германские коллеги отметили еще года полтора назад. Уходили сведения о действиях Райха на Фронтире. Сначала это было проблемой только германцев, но Фронтир, сами же знаете, это такое замечательное место, где интересы России, Райха и Запада переплетены в тот еще клубок. В общем, когда эти утечки начали портить жизнь и нам тоже, мы с германцами взялись работать совместно.

- Вы к ним обратились? Или они к вам? - поинтересовался Корнев.

- Ну, Роман Михайлович, вот эту тему давайте не поднимать. Спецслужбы, они на то и спецслужбы, что некоторые вопросы в их работе и особенно взаимоотношениях разглашению не подлежат. Да это и не важно. Важно то, что было установлено: очень часто уходят сведения о перемещениях немецких и иногда наших агентов между Райхом и Фронтиром. Улетает наш агент, скажем, с Мориона на Райнланд, а оттуда на Тексалеру, чтобы следы запутать. Смотришь, а на Тексалере его уже сразу встречают и хвост приделывают...

- Хвост - это слежка? - решил уточнить Корнев.

- Да. Так вот, решили для выявления источника утечек подсунуть шпиону такую приманку, о которой сообщить он был бы просто обязан. Приманку в виде меня. Но не Лозинцева, а Фомина, потому что его портрет просто обязан быть у каждого уважающего себя шпиона, - Лозинцев довольно хихикнул. - А репутация у этого Фомина на Фронтире такая, что за ним следили бы издали, тщательно маскируясь и опасливо прячась. Поэтому и понадобился кто-то, кого увязали бы с Фоминым, но следили за ним не так осторожно.

- А тут подвернулся капитан-пилот Корнев? - спросил Роман.

- Подвернулся? - возмутился Лозинцев. - Плохо же вы обо мне думаете! Знаете, сколько таких капитанов да пилотов мне пришлось перебрать?! И правильно, что не знаете, а то загордитесь еще.

- А почему выбрали меня? - Корнев и правда был на полпути к тому, чтобы загордиться, но пока что удивление оказалось сильнее.

- Так вы же офицер. То есть на вас есть подробное личное дело, психологический портрет, характеристики по всем показателям. А поскольку я тоже офицер, причем весьма специфический, то получить к вашему личному делу допуск мне было несложно.

В рубке 'Чеглока' повисло молчание. Лозинцев, добродушно улыбаясь, смотрел на Корнева, явно ожидая его реакции. А Корнев пытался сообразить, зачем Дмитрий Николаевич вообще устроил этот сеанс воспоминаний и рассказов. В то, что просто так, чтобы удовлетворить его, Корнева, любопытство, Роман не верил совершенно. А зачем - не понимал. И поэтому просто решил спросить - прямо и в лоб.