Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 21

Только прошло немного времени, стали купцы и бояре жаловаться царю, что по Волге от Ермака проезда нет, и стали просить войска. Царем тогда был И. В. Грозный. Царь Иван Васильевич сейчас послал на Волгу войско, и велел поймать разбойников, и двум старшим, Ермаку и Ивану Кольцо, отрубить голову.

Пришло со всех сторон войско, и не стало больше Ермаку ходу по Волге. Вот он собрал своих молодцов и говорит им: Ну, ребятушки, погуляли мы с вами по матушке по Волге, потешили свои сердца молодецкие, погуляем последний раз, прогуляем всю нашу добычу и уйдем отсюда в дальние леса. Еще мой дедушка в Муромских лесах извозничал и меня с собой бирывал. Мне места знакомы. Места привольные. И там и по сухому пути много купцов ездит, и будет чем поживиться.

Казаки послушали атамана, прогуляли всё свое именье, и ушли с ним в Муромские леса, и там стали разбойничать. —

Только и оттуда послали жалобы к царю, и туда пришло царское войско. — Летом Ермак не робел войска, и прятался от него в лесах, и грабил по дорогам; а как пришла осень, он видит, что дело плохо, созвал казаков и стал им говорить: Братцы-казаки, водил я вас по Волге, водил по степям, по лесам — везде мы добра добывали, а худа не видали, теперь приходит нам дело плохо. На дворе зима, за нами войско царское. По снегу мы след дадим, и нам от войска не уйти, да и зимовать нам в лесах скучно. Пойдемте со мною, сведу я вас на свою родину — на реку Чусовую, там за Чусовой рекой есть земля Сибирь. — Земля эта богата. Там зверя, рыбы, мехов, скотины — всего много. Там житье хорошее и вольное. А пуще всего не забывайте, что здесь оставаться — петли не миновать, а туда пойдем — вольное житье найдем. Казаки стали думать. Одни соглашались идти, другие не соглашались, говорили, что далеко и что лучше идти на Украину, что там тоже житье вольное. Так и разбилась вся шайка на две половины. Одни пошли на Украину — человек 300, а 400 человек пошли с Ермаком, и Кольцо пошел со своим атаманом. Вот и пошли казаки с Ермаком на Каму, там отбили у купцов струга и поплыли в реку Чусовую.

* № 29 (рук. № 6).

СУХМАН БОГАТЫРЬ

Как у ласкова

Князь Владимира

Пированье шло,

Шел почестный пир

На бояр, князей,

Добрых молодцев.

Уж как солнышко

Стало к вечеру,

Как почестный пир

Идет в веселе.

На пиру-то все

Порасхвастались.

Глупый хвастает

Молодой женой,

А глупей того

Золотой казной.

Умный хвастает

Своей матерью,

Сильный хвастает

Своей силою,

Силой хваткою

Богатырскою.

А один сидит

Богатырь Сухман,

Богатырь Сухман

Одихмантьевич.

Он ничем Сухман

Да не хвастает.

Как и солнышко

Володимир князь

Сам по горенке

Он похаживает,

Желтыми кудрями

Он потряхивает.

Говорит ему

Таковы слова:

«Гой же ты, Сухман,

Богатырь Сухман

Одихмантьевич,

Что ничем, Сухман,

Ты не хвастаешь?

И не ешь, не пьешь,

И не кушаешь?»

Взговорил Сухман

Таковы слова:

«Уж коль хвастать мне

Добру молодцу,

Так похвастаю:

Привезу тебе

Лебедь белую

Я живьем в руках

Не кровавлену».

И вставал Сухман

На резвы ноги,

И седлал Сухман

Коня доброго.

Брал с собой Сухман

Свою палицу.

Еще брал Сухман

Нож кинжалище.

Выезжал Сухман

Ко синю морю,

Ко морской ко той

Тихой заводи.

Не нашел Сухман

Гусей, лебедей

В первой заводи.

Уезжал Сухман

К другой заводи,

Не нашел и там

Гусей, лебедей.

И у третьей

Тихой заводи

Не наезживал

Гусей, лебедей.

И Сухмантий тут

Призадумался.

Как поеду я

Теперь в Киев-град,

Что скажу теперь

Князь Владимиру.

Дай поеду я

К мать Непре реке.

Глядь, течет река

Непра матушка

Не по-старому

Не по-прежнему.

А вода с песком

Помутилася.

Стал Сухмантьюшка

Ее спрашивать:

«Что ж ты, матушка

Что, Непра река,

Что течешь ты так,

Не по-старому,

Не по-старому,

Не по-прежнему,

А вода с песком

Помутилася».

Испровещится

Так Непра река:

«Ой нельзя уж мне

Течь по-старому,

Течь по-прежнему,

По-старинному.

Как за мной стоят,

За Непрой рекой,

Сорок тысячей

Все татаровей.

Они мост мостят

С утра до ночи,

Намостят что днем,

В ночь то вымою.

Да из сил-то я,

Мать Непра река,

Уже выбилась».

И раздумался

Одихмантьевич:

«То не честь хвала

Молодецкая —

Не отведать мне

Сил татарскиих».

И пустил Сухман

Он добра коня

Через матушку,

Чрез Непру реку.

Его добрый конь

Перескакивал,

Подъезжал Сухман

Ко сыру дубу

Кряковистому,

Дуб с кореньями

Выворачивал,

За вершину брал,

А с комля дуба

Белый сок бежал;

И с дубиночкой

Той Сухмантьюшка

Напустил коня

Сваво доброго

На всю силушку

На татарскую.

И начал-то он

Той дубиночкой

Да помахивать.

Той дубиночкой

Поворачивать.

Как махнет вперед,

Станет улица,

Отмахнет назад,

Переулочек.

И побил он тех

Всех татаровей,

Убежало лишь

Три татарина.

Прибежали те

Три татарина

К мать Непре реке

И попрятались

Под кусточками

Под ракит’выми.

Приезжал опять

Одихмантьевич

К мать Непре реке

И пустили те

Три татарина

Свои стрелочки

В Одихмантьича,

Во его в бока,

В тело белое.

Тут Сухмантьюшка

Эти стрелочки

Повыдергивал,

А кровавые

Свои раночки

Листьем маковым

Все затыковал,

А татаровей

Тех последниих

Распорол ножом

Он кинжалищем.

И пустил Сухман

От Непры реки

Он ко Киеву,

Ко тому двору

Княженецкому

Князь Владимира.

Привязал коня

На дворе к столбу.

Сам входил Сухман

Во столовую.

А Владимир князь

Сам по горенке

Он похажива’т,

Желтым’ кудрями

Он потряхива’т.

Взговорит-то сам

Таковы слова:

«Гой же ты, Сухман,

Богатырь Сухман

Одихмантьевич,

Что ж привез ли ты

Лебедь белую,

Мне живьем в руках,

Лебедь белую,

Не кровавлену

И не ранену?»

Взговорит Сухман:

«Ой, Владимир князь,

Мне, мол, было там,

За Непрой рекой,

Не до лебедя.

За Непрой рекой

Да за матушкой

Повстречались мне

Сорок тысячей

Злых татаровей.

Шли во Киев град

Те татаровы.

С утра до ночи

Они мост мостят,

А Непра река

В ночь мост выроет,

Да из сил она

Уже выбилась.

Напустил на тех

На татаровей

Я добра коня

И побил их всех».

И Владимир князь

Тем словам его

Не уверовал.

А велел слугам

Своим верныим

Взять Сухмантия

За белы руки

И сажать его

В тюрьмы крепкие.

А Добрынюшку

Володимир князь

Посылал туда,

На Непру реку,

Чтоб проведал

Он про зар’ботки