Михаил Ланцов - Демон 2. В Средневековой Руси

Пришлось рассказывать заранее заготовленную байку, ведь четыре дня пути до Акры нужно было чем-то занять. Само собой, опуская ненужные подробности.

— Так что, как вы видите, я просто везучий, — улыбнулся Максим. — Бог слышит мои молитвы и иногда помогает, даже, казалось бы в совершенно неожиданных вещах.

— И это очень удивительно… — задумчиво произнес Император. — Пока он только испытывал крепость нашей веры.

— Ваше Величество, если вы позволите, то я могу вам продемонстрировать обратное.

— В самом деле? — Скептически удивился Фридрих.

Вместо ответа, Максим закрыл глаза, чтобы никто не увидел глаз дракона, которые он мог случайно продемонстрировать при плетении, сложил руки и забормотал обычное 'Отче наш', только на греческом языке. Ну, чтобы никто ничего дурного не подумал. А сам тем временем применил довольно непростые плетения школы жизни.

И вот, на глазах изумленных рыцарей и слуг, уставшее лицо Императора начало разглаживаться, а седины наполняться былым цветом. По крайней мере, это то, что сразу бросалось в глаза.

Молитва Максима длилась минут пять, в ходе которой он постарался наиболее экономным для себя способом омолодить Императора, излечив от всех болезней и ран. Так что, когда он завершил и открыл глаза, на него смотрели с нескрываемым изумлением. Как на святого.

— Вот видите, Ваше Величество, — чуть улыбнувшись, произнес Максим, нарушая тем самым гробовую тишину, — Бог наш Иисус Христос явил вам свое благословление.

— Невероятно… — тихо прошептал Фридрих, все еще не веря произошедшему.

— Вы, полагаю, хотите узнать, почему Всевышний попустил отлучение вас от церкви?

— А вы знаете ответ на этот вопрос?

— Алчность и гордыня.

— То есть? — Напрягся Фридрих.

— То, что Григорий IX обуреваем этими грехами так же, как некоторые иные понтифики. А потому, вместо того, чтобы заботиться о спасении душ, вверенной ему паствы, занимается лишь стяжательством земель под личную длань и взысканием денег для собственной казны. Денег и власти — вот что он жаждет превыше всего. Его сердце крепко удерживается в руках лукавого. Зачем он заставлял тебя идти в Крестовый поход? Чтобы если и не вернуть в лоно католической церкви Иерусалим, то хотя бы тебя ослабить. Или ты думаешь, что мор покосил многих из твоих людей просто так?

— Колдовство?

— Просто гнилая натура. Вам подбросили больных крыс, от них заразились остальные и пошло дальше. Но все эти вещи, конечно же, не доказать. А словам в отношении столь уважаемого человека мало кто поверит.

— Ты прав, — кивнул Фридрих. — Ты можешь исцелить его?

— Увы, — развел руками Максим. — Я могу исцелить тело, но не душу. Да и то, только если мою молитву услышит Всевышний и посчитает ее справедливой.

— Почему ты читал молитву не на латыни?

— Потому что крещен был по византийскому обряду. Богу ведь все одно на каком языке, ты возносишь ему слова молитвы. Он же не неуч какой и свободно понимает все языки мира, как ныне живущие, так и умершие. Да и вообще, мало интересуется деталями ритуалов. Ему важно, чтобы ты всем сердцем разделял его заветы. А все остальное — не суть.

— Но как же быть с расколом церкви?

— Алчность и гордыня, — пожал плечами Максим. — Что Рим, что Константинополь были куда больше увлечены дележом десятины, чем духовными делами. Вот и подрались, как торговцы на базаре. Деньги и власть. Или вы видели церковных иерархов, которые жаждали чего-то иного?

— Тогда почему пал Константинополь?

— Бог это попустил в качестве урока и его довольно скоро отобьют обратно. Вы же знаете, что Никея год за годом ослабляет Латинских Императоров. Поверьте, пройдет еще лет двадцать, может тридцать, и они падут. Впрочем, урок вряд ли пойдет впрок. Церковь, что занимается мирскими делами, обречена на духовную ничтожность. Истинная вера всегда мягка и лучиста. Ей не нужно ни с пеной у рта чего-то кому-то доказывать, ни силой оружия наводить свои порядки. И уж тем более всемерно стяжать земли и деньги, ради утоления собственной алчности и тщеславия.

— И это очень грустно, — согласился с ним Император.

— Кроме исцеления, Всевышний подарил вам ослабление Иерусалима. Пятьсот воинов неделю назад прекратили свой бренный путь, вместе с наместником, поставленным султаном Египта. А это значит, что даже ваше невеликое войско, собранное вопреки стараниям понтифика, может взять город. Но я бы рекомендовал договориться с султаном. И если вы сможете миром вернуть Иерусалим в лоно христианской веры, то это станет третьим предзнаменованием Всевышнего, освятившего эту вашу задумку и помогающего вам, вопреки козням лукавого.

— А вы не хотели бы остаться? Я слышал, что вы ищете корабли и хотите отплыть из Святой Земли. Такой человек как вы очень бы помог нам в защите гроба господня и укрепления нашего влияния.

— Увы, но у меня своя миссия.

— Если не секрет, то какая?

— С востока на христианские народы надвигается страшная угроза, подобная той, которой Европа не знала со времен Аттилы. Тартары. Несколько лет назад они вторглись в восточные земли славян и сильно их побили. Я еду в Новгород, чтобы укрепить его и помочь всем христианским народам выстоять перед этой угрозой.

— Все так серьезно?

— Более чем. И если я не вмешаюсь, то они не только завоюют восточных славян, пролив немало христианской крови, но и вторгнутся в Священную Римскую Империю. Осадят Вену. Может быть возьмут. А некоторые отряды продвинутся еще дальше. Даже королевство Англия и то, будет напугано их нашествием. В общем — смерть, боль и разорение ждет не только земли восточных славян, но и многие владения Священной Римской Империи.

— Страшная угроза, — согласился Фридрих, уже явно что-то начавший просчитывать и продумывать в предстоящей политической игре.

— К огромному сожалению Святой престол будет строить моим делам козни не меньше, чем вашим. Всевышний открыл мне, что понтифики с радостью пойдут на союз с этими страшными дикарями, лишь бы ослабить и подчинить тех монархов, что еще достаточно сильны. Шведы, даны, рыцарские ордена. Со всеми ними мне придется сражаться не меньше, если не больше, чем с Великой ордой.

— Ты предостерегаешь меня от участия в таких походах? — Удивленно поднял бровь Фридрих.

— Ни в коем случае, — улыбнулся Максим. — Вы будете заняты куда более важными делами. Я раскрываю будущее лишь для того, чтобы вы могли учесть эти обстоятельства в своих интересах. Полагаю, вы догадываетесь, что и шведов, и данов, и братьев-рыцарей я разобью. Тому пример событие под стенами Иерусалима. Тем самым ослаблю Святой престол, развязывая вам руки и облегчая задачу борьбы с ним.

— Мне сложно все услышанное от тебя принять… это неожиданно. Но исцеление молитвой, что ты явил при моих верных вассалах, говорит о том, что в твоих словах есть истина. Поэтому, когда придет срок я вспомню о них. Но… никаких обещаний дать не могу.