Admin - i f36931a51be2993b

Во-первых - Сезарингов так легко не убить. Во-вторых - чего-чего, а какой бы то ни было Силы в Амерзэне не водилось отродясь.

- Рунос... Когда умер дядя Арно - небо тоже пылало...

- Мы пришли, Ваше Высочество, - оборвал опасные излияния принцессы целитель.

Ее следует расспросить насчет "дяди Арно" (а заодно и кто еще умер в ту ночь), но - потом. Не у особняка главы Эвитанской Церкви.

Страж-михаилит безмолвно распахнул ворота. Жанна перевела дыхание, Рунос - нет. Оставлять гостей за вратами запрещает Устав михаилитов. Исключение -лишь для врагов.

А вот в особняк их не пропустить могут запросто. Кардинал не подчиняется светской власти.

Вьется, манит, уводит вперед бледно-золотистая дорожка - среди чернеющих, мертвых сейчас клумб. И таких же мертвых деревьев.

Песок.

А в конце пути - отец Жерар. Застыл на пороге двери. Закрытой.

- Прошу прощения, но Его Высокопреосвященство никого не принимает. Никого, Ваше Высочество.

- В таком случае, Ее Высочество хочет переговорить с вами, отец Жерар, - вылез вперед Жанны Рунос. И, пока принцесса и священник приходили в себя от подобной наглости, добил:

- Втроем, святой отец. Ее Высочество, вы и я.

- Проходите, - ледяным тоном промолвил Жерар. Пропуская незваных гостей в особняк.

Орден Святого Михаила славится простотой и строгостью. Без навязчивой аскетичности леонардитов, столь же навязчивой роскоши Патриаршего Двора и показной нищеты квентиньянцев.

Пожалуй, понятно, почему михаилиты столь любимы народом. Они остаются людьми, а не безликими фанатиками высшей силы. Остаются больше, чем любой другой Орден. Кроме разве что последователей святого Арсения. Но они в Эвитане непопулярны.

Анжелика восхищалась учением арсениитов... Где-то она сейчас? Кузина призналась Руносу в любви, когда ей было одиннадцать, а ему - двенадцать с половиной. И он тогда не понял, любит ли ее. С ней было интересно взахлеб обсуждать книги. И слушать ее серебристый смех.

"Я напомню об этом через год", - мелодично рассмеялась Анж. Тряхнув непокорной гривой черных кудрей.

Через год в Храме Белой Матери Учитель втолковывал простейшие истины безымянному мальчишке, недавно найденному на пороге учительского дома. Истекающим кровью...

Кардинальский особняк напоминает жилище небогатого, но знатного дворянина. Простота и благородство. Ничего вычурного или слишком мрачного. Теплые, чистые тона. Пожалуй, Рунос не удивился бы - выйди в таком доме навстречу гостям супруга и дети хозяина. Но, увы - здесь живут только рыцари-монахи Ордена Святого Михаила.

Несколько встреченных по пути воинов Церкви - безукоризненно вежливы, но не любопытны. А ведь им наверняка хочется узнать, зачем здесь эти гости. Вряд ли принцесса осталась неузнанной для всех.

Мягкий оттенок стен - каменные, но кажутся такими теплыми. Безмолвные рыцари вокруг, прямая спина угрюмого Жерара - впереди...

Кардинал Александр всегда пользовался любовью и уважением в Ордене. И не только в нем. А когда речь идет о спасении близкого человека - надежда видится во всём. И в случайных гостях - тоже. Особенно - гостье такого ранга.

Кабинет отца Жерара ничем не выделяется среди прочих, уже виденных помещений. Разве что картину на военную тематику Рунос не ожидал обнаружить. Но с другой стороны михаилиты - Орден воинов.

- Садитесь, - кивнул гостям на обитые тёмно-бордовым сукном кресла верный секретарь кардинала.

Сам сел последним.

- Я со всем почтением слушаю Вас, Ваше Высочество, - Жерар смотрит испытующе. Но не на принцессу, а на Руноса.

Ждет, что тот опять заговорит вместо нее?

- Я бы не решилась потревожить покой Его Высокопреосвященства, если б не хотела ему помочь. - Жанна, когда хочет, умеет говорить с достоинством. Принцесса. - Со мной врач. Он...

- Вы же понимаете, Ваше Высочество, - бесцеремонно перебил ее Жерар, и глазом не поведя на изумленно взметнувшиеся соболиные бровки девушки, - что я ни в коем случае не могу доверить здоровье Его Высокопреосвященства члену правящей семьи Эвитана. Такое абсолютно невозможно.

- Я здесь тайком от брата! - на длинных ресницах жемчужинами затрепетали слёзы. Самые настоящие, искренние. На тех, кто еще не знает принцессу, до сих пор действовало безотказно. - Я хочу, чтобы Его Высокопреосвященство выздоровел! Очень хочу! Если у нас ничего не получится - вы же всегда сможете раскрыть, что я была здесь!..

А вот это она - зря. Рунос не обещал, что обязательно получится. И вовсе в этом не уверен. Смотря что именно с Его Высокопреосвященством...

- Если вас прислал сам Его Величество - что толку в моих обвинениях? - с горечью проговорил Жерар.

Принцесса замолкла, бросив беспомощный взгляд на любовника. Ей очень не хочется на Восток! А еще меньше - в море с Башни Блудниц.

Рунос уже открыл рот. Намереваясь произнести первую из семи фраз - после которых Жерар беспрекословно проведет гостей, куда прикажут. Но вот что потом он об этом забудет - гарантировать не сможет никто. А тем более - что памяти лишится Жанна.

- Я готов рискнуть, - вздохнул михаилит. - Идем, целитель.

Принцесса тоже дернулась встать, ее остановил приказ церковника:

- А Вы подождите здесь, Ваше Высочество. Вам принесут вина и фруктов. Вряд ли целителю необходимо Ваше присутствие. А под защитой Ордена михаилитов Вы - в полнейшей безопасности.

Покидая не слишком гостеприимный кабинет, Рунос успел ободряюще улыбнуться Жанне. И поймал в ее глазах абсолютно детскую обиду...

Свечи в позолоченных светильниках создают в покоях Его Высокопреосвященства мягкий полумрак.

Исхудавшее лицо кардинала. Синие тени вокруг сомкнутых век.

Дело плохо. Почти безнадежно. Почти.

Рунос обернулся к Жерару:

- Будьте добры, оставьте меня с Его Высокопреосвященством наедине.

Священник явно заколебался.

- Прошу вас довериться мне. И позаботьтесь, чтобы нас никто не беспокоил.

Эпилог.

Ветер бьет в окна запоздалыми пригоршнями снега. Месяц Сердца Весны слишком робко вступает в права. А закованная в ледяные латы зима не желает сдавать рубежей.

Теперь почти невозможно поверить, что когда-то в Лингарде были вечнозеленые луга. В Лингарде, в Ормхейме, в Южном Словеоне, на юге Бьёрнланда...

- Зачем ты пришел?

Она - прекрасна. И тепла. Не странно ли? Он сам давно стал собственной тенью, лишь в редкие часы обретающей осязаемую смертными плоть. А эта женщина, рожденная за века до него, - всё еще жива истинной жизнью.

- Я пришел за ответом.

- Я думала, хоть тебе нужно что-то другое. Раз уж ты много старше прочих вопрошающих, - усмехается. Горько и потерянно.

Он был бы впечатлен - будь ему дело до ее горечи.

Как же холодна старая церковь! Даже для него.

На ней - меха. Согревают ли они невообразимо древнее тело? Спасет ли молодая, горячая кровь - если стара душа? И нужно ли еще таким, как она, тепло?