Сьюзен Янг - Программа

Джеймс тяжело вздыхает и включает радио.

- Ты портишь все веселье, Слоан. Предполагалось, что эта поездка взбодрит нас.

- Ты прав.

Я устраиваюсь поудобнее и наблюдаю за ним. Мне нравится спокойное, расслабленное выражение его лица, особенно если учесть, что я знаю, что под ним скрывается что-то темное. И что быть может, другая сторона этой темноты — страстная любовь.

Любовь, которую он испытывал ко мне.

Джеймс сворачивает на улицу с двусторонним движением, и я снова смотрю на его руку, на белые шрамы на ней. Я рассеянно протягиваю руку и провожу по ним указательным пальцем, а он ахает.

- Прости, - говорю я, опустив руку, - мне просто интересно, откуда они.

- Все в порядке, - говорит он. - Когда я вернулся, я спросил о них отца. Он сказал, что у меня была безобразная татуировка, и что в Программе вывели ее. Странно, правда? То, что они вывели простые чернила с моего тела. Если бы я знал, что они это сделают, я бы оставил им особенное послание у меня на заднице.

- Четко сказал.

Он смеется.

- Прости.

Джеймс смотрит на меня, его глаза бегают по мне, как будто он пытается понять, что у меня на уме.

- Мне понравилось, - тихо говорит он, - когда ты так до меня дотронулась.

У меня в животе порхают бабочки, но Джеймс снова смотрит на дорогу. Я снова протягиваю руку, у меня немного дрожат пальцы, когда я глажу его шрамы. Провожу по ним рукой.

Я смотрю, как расслабляются его плечи, а на губах появляется легкая улыбка. Его кожа такая теплая, и я думаю, что мне, наверное, раньше нравилось прикасаться к нему. Я наклоняюсь и осторожно целую его шрамы. А потом выпрямляюсь и смотрю в окно, а все мое тело наполняет желание.

- Я поцеловала их и все исправила, - говорю я.

И мы молчим, пока Джеймс не говорит:

- Да, так и есть.

* * *

Когда Джеймс останавливается рядом с заросшим травой холмом, сердце у меня уже бьется ровнее. Он выключает зажигание и тянется на заднее сиденье, чтобы достать покрывало.

- Вот мы и приехали, - довольно говорит он. Я выглядываю из окна, и у меня перехватывает дыхание.

- Что-то не так? - спрашивает он.

- Это... - я пытаюсь дышать ровнее, пытаюсь перебороть печаль.

- Мы у реки, - говорю я.

- Я знаю, тут немного холодно, но просто потрясающе, - говорит он мне, как будто меня нужно убеждать в этом. Как будто я тут впервые.

Я смотрю на него со слезами на глазах.

- Знаю, - говорю я, - Брейди все время возил меня сюда.

У Джеймса вытягивается лицо, и он смотрит вниз, на полотенце у себя в руках. Я вижу, что он пытается что-то вспомнить, и понимаю, что у него не получается.

- Прости, - бормочет он, - нам следовало...

- Да нет же, - говорю я, - мне здесь нравится.

И я действительно имею это в виду. Если я и могла почувствовать близость к брату, это было бы в этом месте. Джеймс, которого это, похоже, успокоило, вылезает из машины. Он ждет меня, и мы идем по траве.

От вида реки захватывает дух. На поверхности воды блестит солнце, и небольшие волны плещутся о крупные камни на берегу.

- Тут даже лучше, чем я помню, - говорю я.

- Я надеялся, что тебе понравится.

Я смотрю на него искоса.

- Ты думал обо мне?

Он пожимает плечами, и я думаю, что, может, он не хотел говорить это вслух. Мы смотрим на медленное течение, вокруг нас щебечут птицы, а над нами нависают ветви деревьев, из-за чего это место кажется таким сокровенным. Таким личным.

Здесь я провела годы, целые годы я смотрела, как мой брат прыгает в реку. Ему тут нравилось, и то, что и Джеймсу тут нравится, только подтверждает тот факт, что они были близки. Что мы проводили тут вместе много времени.

Джеймс расстилает покрывало, и потом я сажусь рядом с ним, и мы сидим, обхватив руками колени, и смотрим на воду.

И на какую-то минуту я чувствую, что я дома. Не в том месте, где я живу, и которое душит меня той ложью, что мне рассказали. Но мой настоящий дом — здесь, у реки, с Джеймсом, с воспоминаниями о Брейди. Мне очень хочется положить голову на плечо Джеймса, но думаю, я не должна это делать.

Джеймс шевелится и задевает меня, из-за чего я сваливаюсь на бок. Он извиняется вполголоса, без особого энтузиазма, ложится на спину, положив руки под голову, и смотрит в облака.

Я устраиваюсь рядом с ним и смотрю вокруг. Прохладный ветерок обдувает мою кожу, и у меня бегут мурашки. Тут так спокойно, что я думаю, что никогда не захочу уезжать.

Через некоторое время Джеймс театрально зевает.

- Эй, - говорит он, - хочешь поплавать?

Он смотрит на меня, прищурившись на солнце.

- Холодно. И, кроме того, я не умею плавать.

- Серьезно?

Я киваю.

Джеймс садится, скрестив ноги, с недоверчивым выражением лица.

- Ну, это просто печально, Слоан. Тебе что, пять лет? Раздевайся. Я тебя сейчас научу.

Я смеюсь.

- Во-первых — нет, я боюсь воды. И потом, зачем мне снова раздеваться?

Он усмехается.

- Тебе не нужно бояться. Я не дам тебе утонуть.

При мысли о том, чтобы зайти в воду, у меня колотится сердце, но Джеймс и не собирается успокаивать меня.

- А что по поводу одежды? - спрашиваю я.

- Это будет ради забавы. Я же обещал, что мы повеселимся, помнишь?

Тогда я толкаю его и смеюсь. Джеймс встает и возвышается надо мной, а я лежу на боку и смотрю на него.

- Давай, - серьезно говорит он, - пойдем со мной в воду. Свою одежду я тоже сниму.

- Что-то подсказывает мне, что ты просто хочешь, чтобы я увидела тебя голым.

- Может, ты будешь поражена.

- О, Господи.

Джеймс действительно умеет заставить меня забыть обо всем и сделать так, чтобы казалось, что все хорошо. Я уверена, что знаю ответ на вопрос, почему я любила его. Или, как минимум, часть ответа.

Даже хотя на улице не больше шестидесяти градусов (по Фаренгейту — 15° - прим. перев.), Джеймс стягивает рубашку через голову. На его теле красиво проступают рельефные мускулы. Он снимает штаны, оставшись в одних боксерах, и начинает разминаться, размахивая руками. Бросает на меня взгляд.

- Видишь? Ты выглядишь пораженной.

Я улыбаюсь.

- Может, чуть-чуть.

- Тебе помочь с твоей рубашкой?

- Нет, я думаю, я ее оставлю. Лучше посмотрю, как ты отморозишь себе задницу.

- Впечатлен, - говорит он через плечо и идет к воде. Как только он доплывает до маленькой лодочной пристани на том берегу, он машет мне рукой. Потом, кувырнувшись, снова ныряет в реку, напомнив мне о брате.

Его смятая одежда лежит в траве. Я думаю о том, чтобы спрятать ее и заставить его поехать домой в коротких боксерах. Джеймс плескается в воде и дрожащим голосом кричит, что вовсе и не холодно. Я беру его джинсы и вешаю на руку, глядя на тропинку. Но когда я начинаю идти, что-то выпадает у него из кармана.

Сначала я боюсь, что потеряла его ключи от дома или еще что-то важное, но потом замечаю что-то в нескольких футах. Когда я узнаю эту вещь, у меня мурашки бегут по коже. Я встаю на колени и ползу к этой вещи. Роняю джинсы и подбираю то, что едва не потеряла.