Дэн Уэллс - Руины

— Двенадцать лет, — произнес Горман. Его лицо было осунувшимся, глаза слезились и запали. Физически ему было восемнадцать, как и всем Партиалам-пехотинцам, но выглядел он так плохо, что казался старше на десятки лет. — Это… — Он замолчал, не находя слов. — Двенадцать лет.

— Почти тринадцать, — произнес Сэмм. — Я не знаю точно, когда вас усыпили, но сейчас 2078 год.

Он посмотрел на Херон, молчавшую в своем углу, а затем на дверь. Ее не запирали, но Каликс обещала никого к ней не подпускать, чтобы предоставить Партиалам немного уединения. Пока девушка держала свое слово, и при разговоре присутствовали только Партиалы.

— Восстание началось в 2065, — проговорил солдат в инвалидной коляске. — Мы можем ошибаться на пару месяцев, но все равно получается где-то тринадцать лет, так что разницы нет.

Сэмм теперь знал, что этого зовут Дуэйн.

— Последнее, что я помню, — это приход сюда, — поведал Горман. Он слабо махнул рукой, имея в виду весь комплекс. — Это произошло, когда РМ был в самом разгаре, когда старшие офицеры наконец поняли, что люди от него не вылечиваются. Нам приказали обыскать комплекс ПараДжен, попытаться выяснить, нельзя ли с чумой что-нибудь сделать, а затем… вот. Я здесь.

— Вы не помните, кто вас усыпил? — поинтересовался Сэмм.

— Это был не «кто-то», — ответил солдат по имени Риттер. — Когда это произошло, я был на службе. Точно не помню, но, должно быть, я был в патруле. Кажется, это случилось… — Его линк испустил заряд досады. — Не могу вспомнить. В одной из лабораторий, может, даже в этой. Будто произошла химическая атака.

Остальные Партиалы при помощи линка подтвердили его слова, и Сэмм кивнул.

— У человека, который вас захватил, в плену находился еще один солдат, Уильямс. Его модифицировали таким образом, что вместе с дыханием он выделял снотворное, действующее только на Партиалов. Мы… никак не сможем вернуть ему прежний вид.

Все неловко заерзали.

— Мир, в котором вы очнулись, уже не тот, что вы знали, — продолжил Сэмм. — Я уже рассказал вам о Расколе, РМ и заповеднике. То, что случилось с вами, было сделано из страха перед вымиранием. Это не оправдывает произошедшее, но помогает нам понять, что заставило того человека пойти на подобное. Мир за пределами заповедника пуст. Кроме этого места, на всем континенте, и, возможно, во всем мире, поселения существуют только на востоке: люди собрались на Лонг-Айленде, в городе под названием Ист-Мидоу. Их там приблизительно тридцать пять тысяч.

В комнате повисло испускаемое через линк удивление, которое сменилось сильнейшей волной смятения: Партиалы осознали все последствия Раскола. Дуэйн заговорил первым:

— Всего лишь тридцать пять тысяч людей? То есть, во всем свете?

— Это все оставшиеся на земле представители вида, — ответил Сэмм. — Возможно, кое-где есть еще изолированные поселения, но через сто лет, самое позднее, все люди умрут.

— Но тогда где Партиалы? — спросил Горман. — У нас иммунитет к РМ, и невозможно, чтобы группа из тридцати пяти тысяч человек превозмогла нашу миллионную армию.

Сэмм почувствовал, как у него в груди что-то сжалось. Он помедлил, перед тем как говорить, будто мог каким-то образом избавить Партиалов от той новости, которую собирался им рассказать.

— Партиалы живут к северу от людей, — ответил он, — в нашем старом штабе в Уайт-Плейнс. — Все, — он сделал паузу, — все двести тысяч.

— Двести тысяч? — переспросил Риттер. — Ты шутишь.

— Не шучу.

— Что случилось с остальными из нас? — требовательно спросил Горман. — Люди устроили атаку? Мы слышали о морском десанте, но затем отправились сюда и… — Его голос надломился, и линк в комнате окрасился горечью и грустью. — Значит, у них получилось, да? Последний флот прорвался и вырезал нашу армию.

— Последний флот был остановлен, — сказал Сэмм. — Люди никого не убивали.

— По крайней мере непосредственно не убивали, — вставила Херон.

Горман быстро на нее взглянул, а затем снова повернулся к Сэмму. Его голос, со свистом прорывающийся через респиратор, был по-прежнему слаб, но линк практически сверкал негодованием.

— Тогда что произошло?

— Приблизительно три года назад начало умирать первой поколение, — сказал Сэмм. — Первая волна Партиалов, которых создавали для боя, все ветераны, первыми высадившиеся на берега во время Изоляционной войны. Все они просто… умерли. Сегодня были здоровы, а завтра начали гнить, как кусок какого-то фрукта, оставленный на солнце. Мы обнаружили, что в каждого из нас был встроен «срок годности». Все Партиалы умирают где-то на свой двадцатый день рождения. — Сэмм помедлил мгновение, давай Партиалам время осознать его слова. — Следующая партия погибнет через месяц. У последней — моей — есть еще месяцев восемь. В зависимости от того, когда вас извлекли из резервуаров, жить вам остается от четырех до тридцати двух недель.

В комнате стало тихо. Партиалы молча размышляли. Считали про себя. Даже Херон не подавала ни звука, глубокими темными глазами наблюдая за Сэммом. Линк в воздухе трещал беспорядочной смесью смятения и отчаяния.

— Говоришь, погибают все? — спросил Горман.

Сэмм кивнул.

— Это не болезнь. «Срок годности» встроен в наши ДНК. Он неостановим, неизлечим и необратим.

— Двадцать лет?

— Да.

— И ты говоришь, что сейчас 2078 год? — спросил Горман.

Сэмм нахмурился, сбитый с толку вопросами. Он ожидал некоторое неверие, но в смятении Гормана с каждой секундой становилось все меньше отчаяния.

— Октябрь. А что?

— Солдат, — произнес Горман. — Мы — Третья дивизия. Вышли из контейнеров в 2057-ом. — Он широко раскрыл глаза, будто сам едва мог поверить в то, что собирался сказать. — Пять месяцев назад всем нам исполнился двадцать один год.

Сэмм изумленно на него посмотрел.

— Это невозможно.

— Судя по всему, возможно.

— Никто и никогда не переживал «срок годности», — сказал Сэмм. — Мы испробовали все…

— Откуда нам знать, что этот «срок годности» вообще реален? — спросил Риттер.

— Я не выдумываю, если ты это подразумеваешь, — ответил Сэмм.

— Если он солгал об этом, то, возможно, лжет и обо всем остальном, — произнес Дуэйн.

— Я не лгу, — сказал Сэмм. — Сейчас 2078-ой год, мир стоит на грани гибели, каким-то образом вы были спасены, и мы должны понять каким…

Вспышкой движения Херон отделилась от стены, вытащила из ножен на поясе боевой нож и схватила Риттера за плечо. Не успел Сэмм даже моргнуть, как Риттер оказался на полу, а его кресло упало на кафель. Херон уперла колено Партиалу в грудь и прижала нож к его горлу.

— Скажи мне правду, — приказала она.

Сэмм подскочил на ноги.

— Херон, что ты делаешь?

К его вопросу присоединился хор возгласов, издаваемых остальными Партиалами, большинство из которых были слишком слабы, чтобы хотя бы встать. Горман сражался с дыхательными трубками на шее, пытаясь подняться, но ему не хватило сил, и он снова опустился на кушетку. Линк наполнился волнами ярости.