User - i dfee46a8588517f8

Помимо этого, у Щегловитова по сравнению с Крыжановским и Григоровичем было еще одно огромное преимущество — он нисколько не возражал против знакомства и сближения с Распу­тиным. Незадолго до отставки Горемыкина, когда участь последне­го как премьера была уже фактически решена, но не был еще окончательно решен вопрос о преемнике, Распутин, кроме Штюр- мера, подумал и о Щегловитове. Посредником выступил Белецкий, сообщив Щегловитову о желании Распутина с ним познакомиться, что, по его мнению, означало «рано или поздно призыв снова к власти». Щегловитов охотно согласился, попросив только, чтобы посещение его Распутиным осталось в тайне от Хвостова 379. Сам Щегловитов объяснял на допросе согласие на эту встречу иск­лючительно любопытством, но это, конечно, не так. Он вынужден был признать, что Распутин приехал к нему с совершенно конк­ретной целью—уговаривал «вернуться в прежнее положение», т. е. снова войти в состав правительства, на что якобы он, Щег­ловитов, отвечал отказом 38®. Председателем Совета министров стал, однако, Штюрмер: царица и «Друг» в конечном итоге пред­почли деловому и умному Щегловитову человека с прямо проти­воположными качествами.

Но после отставки Штюрмера они снова вернулись к этому проекту. На этот раз в качестве посредника выступил известный правый журналист Сазонов, один из ближайших друзей Распу­тина. Он явился к Щегловитову и стал горячо уговаривать его стать премьером, прибавив к этому, что вопрос о его свидании с Распутиным — «это вопрос решенный». Свидание состоялось на квартире у Сазонова, и Распутин, по выражению Щегловитова, «точно помешанный», все время повторял: «Председателем, пред­седателем!» Распутина горячо поддержал хозяин квартиры, угова­ривая согласиться: «Вам нужно только добиться диктаторских полномочий»— и все будет в порядке, объяснял он 381.

И на этот раз Щегловитов не стал премьером — ему предпочли ненавистного, но зато менее умного Трепова. Щегловитов не стал премьером и после отставки Трепова. Максимум, на что пошла

царская чета,— это сделала Щегловитова председателем Госу­дарственного совета, предоставить ему пост главы правительства она так и не решилась.

Показательно, что все три перечисленные попытки (не счи­тая первой попытки с Щегловитовым) были предприняты одновре­менно— в ноябре 1916 г., т. е. в один из самых напряженных и острых для царизма моментов, связанных с известными речами думских лидеров и последовавшей за ними отставки Штюрмера. Несмотря на критическую ситуацию, колебания были недолгими и поверхностными. «Джентльмены» по-прежнему продолжали уп­равлять страной, пока их не по-джентльменски попросила вон Февральская революция.

Из всего изложенного следует, что увольнение министров- «забастовщиков» и «министерская чехарда» не являются обычной практикой избавления от неугодных министров, с одной стороны, и их частой сменой — с другой, а представляют собой факт принципиального порядка, качественный сдвиг в природе и ха­рактере официального правительства и царизма в целом, сдвиг, который принято обозначать термином «разложение». Какие же основные признаки и параметры разложения прослеживаются на базе приведенного материала, как можно их охарактеризовать, хотя бы в первом грубом приближении? На наш взгляд, его ос­новные компоненты следующие.

Принцип государственного управления (под которым в дан­ном случае понимается управление в наиболее общих интересах господствующего класса) заменяется управлением по принципу сосредоточения власти в руках узкой клики и в интересах кли­ки, оторванной не только от народа, но и в значительной мере от своей собственной социальной опоры.

Процесс этот необратим. Доказательством служат хотя и два разных, но тем не менее бьющих в одну точку факта: а) со смертью Распутина власть «темных сил» не только не исчезла, но еще больше усилилась; процесс разрушения официального прави­тельства продолжался теми же темпами и осуществлялся теми же методами; б) лозунг «министерства общественного доверия» был по существу не чем иным, как требованием возрождения прежнего официального правительства (независимость от «темных сил»), и провал этого требования указывал на невозможность его реали­зации обычным, «парламентским» путем.

Следующим элементом разложения, обусловленным двумя первыми, является выход из строя всех механизмов обычных ме­тодов управления и реализации прерогатив власти. Отказ системы иерархии и соподчинения в центре и на местах, кризис всех ин­ститутов власти, результатом которых является утрата контроля и воздействия на ход вещей. Иными словами, дезорганизация и нестабильность всего правительственного аппарата.

Полный разрыв между властью и страной, включая и самые умеренные и даже консервативные социальные слои, которые

в обычных условиях служат верной опорой режиму. Стопроцент­ное, абсолютное недоверие к ее честности, компетентности, при­годности выполнять свои функции.

Потеря веры в дееспособность власти со стороны бюро­кратии и чиновничества, т. е. среди агентов власти. Вызревание в их среде настроения обреченности и пораженчества перед лицом надвигающейся революции, внутренняя готовность перейти на службу' к новому хозяину — буржуазной власти, т. е. полная изоляция режима 382.

Лавинообразность процесса, его быстротечность и нараста­ние по экспоненте в завершающей стадии, что является доказа­тельством давности болезни, ее непрерывного развития, завершаю­щегося в конце бурной вспышкой, выглядящей на первый взгляд исторически необоснованной.

Невозможность преодоления ситуации мирным путем. Все дальнейшее решается расстановкой классовых сил в стране, исторической дееспособностью народа.

Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 16. С. 140—141. Курс. наш.— А. А.

Там же. Т. 20. С. 369. Курс. наш.— А. А.

Там же..

Государственная дума. Четвертый созыв. Сес. 5. Ч. 3. Стб. 1345—1347. (Далее: Ст. от. С.)

Шавельский Г. Воспоминания пос­леднего протопресвитера русской армии и флота. Нью-Йорк. 1954. Т. 1. С. 283—284.

Падение царского режима. М.; Л.,

Т. 1. С. 405.

Шавельский Г. Указ. соч. Т. 1. С. 68.

Сазонов С. Д. Воспоминания. Берлин, 1921. С. 351. Курс. наш.— А. А.

Падение царского режима. М.; Л.,

Т. 7. С. 56. Допрос А. А. Поли­ванова.

Апушкин В. А. Генерал от пораже­ний В. А. Сухомлинов. Л., 1925. С. 16, 112.

Переписка Николая и Александры Романовых, 1914—1917 гг. М.; Пг., 1923. Т. 3. С. 242. Письмо царю от 24 июня 1915 г. В своих показаниях Чрезвычайной след­ственной комиссии А. А. Хвостов говорил: императрица, требуя от него как от министра юстиции освобожде­ния Сухомлинова из крепости, указы­вала, что «это человек наиболее пре­данный государю, человек, от кото­рого государь слышал всегда только правду» (Падение царского режима. М. ;Л., 1926. Т. 5. С. 448).