Казакевич Максим - Двое из будущего

- Я бы с великим удовольствие, но... к сожалению я не имею оформленных документов для выезда за границу.

- Хорошо, а как быстро ты сможешь их оформить?

Яков горько и безнадежно выдохнул.

- Разрешение на выезд может дать только губернская канцелярия. И то, выдает ее всего лишь один человек, и разрешение дается только дворянам и деловым людям. И то, деловым часто отказывают. Всем остальным, увы, выезд за границу воспрещен.

Мы, молча, смотрели на расстроенного Мендельсона. Он как мокрый котенок с большими печальными глазами сидел напротив, сгорбившись, вжав голову в плечи. Едва ли не пускал слезу сожаления.

- М-да.... - только и промычал разочарованно друг, отворачиваясь в окно.

Воцарилась мучительная пауза в ходе, которой я успел подумать о том, что надо бы нанять нового поверенного, более стрессоустойчивого. А Мишка..., а Мишка опять сказал многозначительное "М-да" и снова обратился к Мендельсону.

- Яков, а ты из каких будешь? Из крестьян или из рабочих?

- Нет, Михаил Дмитриевич. Мой отец был чиновником, а дед был простым работником.

- А как же ты стал нотариусом?

- Родители поспособствовали - дали образование. А потом родители умерли, мне наследство небольшое оставили, я и открыл контору. Но дела у меня шли не очень хорошо. Я уже стал подумывать, не подыскать ли мне богатую невесту.

- Так это потому ты был в таком шикарном костюме, когда мы встретились?

Алые уши Мендельсона выдали его с потрохами.

- Я тогда на свидание шел, - сознался он, поправив на носу сползшие очки. - У Ларисы богатые родители, ее папан чиновник в губернской концеля...., - и тут он осекся. Мы как один встрепенулись, вкинули удивленно брови и подались вперед.- Нет! Нет! Она некрасивая, да к тому же рябая! Я не хочу так! Это не честно!

Яков тщетно трепыхался. Он понял, что сам себя загнал в сети и выход будет только один. И он ему крайне не нравился.

- Яша, ты подумай, как следует, - вкрадчиво проговорил я, - поездка за границу с лихвой окупит все твои страдания. Устроишь девушке пару романтических свиданий, познакомишься с родителями и пригласишь ее съездить на курорт, на минеральные воды. Я думаю, ее папаша поспособствует скорейшему оформлению документов. Выдать замуж свою любимую дочуру он вряд ли откажется.

- Но я не хочу на ней жениться!

- Так никто и не требует. Мало ли поводов для разрывов отношений?

- Но он же меня потом убьет! - возмущенно воскликнул он.

- Да, но ты уже будешь не в Костроме, а гулять по Елисейским полям Парижа. И к тому же, Яков, я не понимаю.... Ты же и так хотел с ней закрутить роман и жениться на ней. Так? Так чего ты сейчас возмущаешься? Никакой женитьбы мы от тебя не требуем - нужны только документы, а там поступай, как знаешь.

Мендельсон обиженно замолчал, отвернулся в окно. Долго смотрел на медленно проплывающие деревья и скрипел зубами. Обдумывал наши слова, смиряясь с будущей судьбой бесчестного и коварного обольстителя. Через пять минут сопения в рыжую щетину усов, смирился.

- Может понадобиться взятка, - сказал он тихо.

Мишка одобрительно кивнул.

- Хорошо, Яша, сколько он возьмет? Рублей сто?

Ответом было пожимание плечами.

- Я не знаю. Но, наверно этого хватит. А скажите, а для чего мне надо будет ехать за границу?

Все, торг состоялся - клиент куплен. Остальное детали. Обговорить патентование изобретений за рубежом мы смогли в течение какого-то получаса. Яков иностранных языков не знал, но нас это не смущало - наймет опытных юристов из местных. Главное, что бы патенты были оформлены по всем правилам во всех ключевых странах Европы и САСШ. Особенно в САСШ.

"Настоящие французские" устрицы все же устроили свою коварную диверсию. Ночью, когда Яков ушел к себе спать, а я готовил себе сладкую постель, Мишка вдруг прижал руки к животу и иноходью умчался к чугунному сортиру. А через минуту прибежал обратно в купе и, подвывая, потребовал немедленно подать ему нож. Я с опаской протянул ему маленький перочинный и он, схватив его подрагивающей рукой, раскрыл, приспустил штаны и... взрезал затянувшуюся узлом завязку кальсон. Я заржал уже под топот убегающего друга.

В купе жертва пищевого терроризма появился не раннее чем через час. Уставший, потный, с гримасой страдания на лице, он упал на диван. Утер лицо полотенцем.

- Иммодиум дать? - спросил я на всякий случай.

Он устало зыркнул на меня и страдальчески простонал:

- Не надо, все закончилось.

Перочинный ножик вернулся на свое законное место.

- Вася, ты это..., запиши-ка в нашей тетрадке, что надо изобрести резинку для трусов.

Я опять заржал, не сдержавшись.

- Что гогочешь? И туалетную бумагу, а то там одни газетки.

Санкт-Петербург встретил нас промозглым утром и запахом сырости. Низкие серые облака проносились над вокзалом с бешеной скоростью, дул сильный ветер и невидимая глазу морось противно ложилась на лицо. Возникший из ниоткуда грузчик деликатно подхватил наш багаж и за малую деньгу донес его до извозчика.

Самый первый, что нам попался, нагло дрых на козлах своего тарантаса, по самые уши укутавшись подобие плаща, забыв о необходимости добывать на хлеб насущный. Пришлось его разбудить, сильным пинком по высокому колесу фаэтона.

- Эй, водитель кобылы, ты спишь али как?

Извозчик встрепенулся.

- Чего шумишь, чего шумишь? Не сплю я! - недовольно проворчал он, высовывая нос за край намокшего плаща. - Задумался просто, вот и все. Куда изволите, баре?

- В приличную гостиницу давай, где клопов нет.

- А, это мы быстро, - ответил он, с готовностью спрыгивая с козлов. Помог нам взобраться на высокий фаэтон.

Через пять минут он высаживал нас у парадного входа респектабельной гостиницы. Нас встретил швейцар и уже через несколько секунд бойкий пацаненок тащил наш чемодан внутрь здания. Мы взяли один номер на двоих, хоть это и было безумно дорого. Чтобы не слишком сильно тратиться на проживание, на следующий день мы арендовали трехкомнатную меблированную квартиру. При квартире небольшая печурка, самовар с дымоходом в форточку и удобства на улице. Переночевав в ней всего одну ночь, мы поняли, как нам не хватает современного комфорта. Вроде бы мелочи, которые уже не замечал, а все же.... Банальная процедура распития чая превращалась в целую церемонию. Притащить от водовоза ведро воды, растопить щепой самовар, которую прежде надо было заготовить из подходящего сухого полешка, запарить заварку и только тогда, по истечении получаса, когда самовар начинал ворчливо булькать, удавалось хлебнуть горячего чая. Про приготовить что-нибудь на завтрак, обед или ужин мы уж и не заикались - обедали в близлежащих кафешках, трактирах и недорогих ресторанчиках. И эти бытовые неурядицы заставили нас нанять хозяйственную тетку средних лет, которая нас кормила, обстирывала и вообще следила за чистотой и порядком.