Чупин Олег - Командир. Трилогия

Но все-таки вне коммерческой конкуренции была парфюмерно-косметическая отрасль химипрома. Духи, туш, помада, шампунь, мыло, лосьоны и вся остальная парфюмерно-косметическая хрень, пользовалась огромной популярностью и соответственно спросом не только в России, но и за рубежом. Изделия с гербом бояр Ивакиных расхватывались европейскими и азиатскими модницами и модниками как горячие пирожки в голодный год, не смотря на достаточно высокую цену. Да и русские 'коллеги' иностранного гламура не отставали от них в стремлении заполучить вожделенную баночку или бутылочку с дефицитным содержимым. И мода на эту продукцию, во всяком случае, в России, шла из Москвы, а по той расходилась из женской части Московского царского двора. Например, в 1558 году хитом сезона, среди женской части московского царского двора и около дворцового окружения, стали женские гигиенические изделия, которые хоть и были толще, чем привычные дамам попаданкам изделия 21 века, но зато изготовленные их экологически чистого сырья и не плохо справляющиеся со своим предназначением. Из чего их изготавливала Ивакина на своих фабриках, ни кто из мужчин попаданцев даже и в мыслях не интересовался, а женской части попаданцев это было и не нужно, раз изделия имеются и неплохо исполняет свои функции, то к чему уточнять, что в него напихано. Тем более и неприлично пытаться перехватить технологию товарища по попаданию. Все новинки в первую очередь, через уральскую боярыню Граббе, попадали к царице Анастасии, где и проходили, после пояснений лучшей царициной подруги- боярыне Веры, своеобразный ОТК. И в большинстве случаем получай высшую оценку, во всяком случае, крайняя новинка получила безоговорочно 'отлично' и у самой царицы, и у её окружения. В основном парфюмерно-косметические предметы попадали в царский дворец в качестве ежегодных подарков от уральских бояр своему государю. Или в виде дружеских подарков одной подруге, другой, как было с крайней новинкой. За то остальные мужья отдувались по полной, и за себя с супругой, и за царя с царицей, и за попаданок. И если речь зашла о ежегодных подношениях Московскому государю от Уральской землице, то следует, упомянут и о других подарках вошедших в это подношения. Так для государыни, кроме обычных склянок-банок с духмяным содержанием, преподнесли великолепную кобылку - иноходца, туркестанских кровей, с приличествующей царской особы конским убором и седлом 'амазонки'. Подобную кобылу-иноходца, с не худшим убором, но с обыкновенным седлом, преподнесли и наследнику Ивану. Для комплекта к кобылкам приобщили и жеребчика тех же кровей. Боярин Швидко со своими боярами-коннозаводчиками развернулись во всю ширь. Сразу разводили три породы коней, пару перенесшихся с ними и трофейных туркестанских. И если перенесенных коней пока ни куда не передавали, еще не было этих лошадушек в товарном количестве. То трофейные туркестанцы имелись в товарном количестве и начались их поставки в войска и продажа на сторону. Кроме чистокровок, для кованой конницы разводились и полукровки, смешали кровь рыцарских коней из Ливонии, туркестанцев, башкирских и ногайских коней с перенесенными лошадями. Результат удовлетворил заводчиков и кавалерию 'витязей', что позволило начать, с учетом имевшегося большого количества туркестанских лошадей, создавать тяжелую кавалерию анклава. И еще об одной составляющей подношения в этом году стоить упомянут. С величайшим сбережением были доставлены в Москву десяток больших, выше человеческого роста зеркал, в красивых резных, богато изукрашенных златом-серебром и каменьями, деревянных рамах. С ними прибыли и запасные листы зеркала, по одному на зеркало. Кроме этого привезли и зеркальные листы большего размера, по высоте, до двух метров, и по ширине, те же два метра, в количестве пяти десятков. В связи, с чем произвели некоторые изменения в интерьере Грановитой палаты. Прибывшие листы зеркал вмонтировали в стены Большой палаты в коридорах и сенях до беломраморного Красного крыльца, с его ступенями, покрытых металлическими плитами и каменными вызолоченными фигурами львов, стоявших на площадках парадного входа. Так что идущие делегации постоянно оказывались между двух стоящих параллельно друг другу зеркал. Практически не меняемая перспектива отраженных друг в друге зеркал, достаточной сильно действовала на членов делегаций, оказывая на них мощное психологического воздействие.

Отношения между царицей Анастасией и её ближней боярыни и наперсницы Веры Граббе, сложились настолько близкие, что 'витязи' смогли через Веру воздействовать на царицу и последняя, вопреки воли супруга, отказалась принимать снадобья, приготовленные и назначенные ей личным царским лекарем, выпускником Кембриджа, астрологом, алхимиком и магом, англичанином Ральфом Стендишем и его аптекарем Ричардом Элмесом. Вместо этого она вдруг обвешалась большим количеством золота, которое всегда касалось её тела, и стала принимать настои, передаваемые ей боярыней Граббе. Заметно пошатнувшееся здоровье государыни по немного стало выправляться. Все чаше и чаше на её щеках появлялся естественный здоровый румянец, а не искусственный от румян. Но этим она не ограничилась и стала как истинная 'ночная кукушка', накуковывать государю на его лейб-медикуса. Пока они не сильно преуспела в этом, царь до сих пор допускал Бомелия до своего тела и доверял ему своё здоровье. Но по настойчивым просьбам жены, он запретил ему лечить царицу и царских детей. Однако капля камень точит. И со временем 'витязи' рассчитывали окончательно удалить от двора голландца и заменить его своим человеком, одним из учеников попаданцев-медиков. Как это не странно звучит, но время у попаданцев было. По всем признакам царя с царицей травили ртутью. И лабораторный анализ образцов от Анастасии, проведенных в этом году, при приезде Золотого в Москву, приехавшим с ним Костиным, однозначно это подтвердил. Содержимое ртути в предъявленных образцах волос, значительно превышало норму и вызывало, все те негативные симптомы, на которые жаловалась государыня. Пока Иван Васильевич не принимает микстуры, которые ему предлагает жена, но значительное увеличения на нем золотых изделий, разместившихся в основном на голом теле, а не на одежде, свидетельствовало, что царь все-таки начал прислушиваться к словам своей супруги. О том же свидетельствует и начало употребление государем черных порошков, которые ему лично спаивала государыня, проглатывая этот же порошок и сама, вместе с супругом. Но не только поставки косметики и сплетни сблизили Анастасию и Веру. Особенно они сошлись в июне 1558 года, когда маленькая царевна Евдокия простудилась и заболела. Это маленькое чудо, обещавшая со временем вырасти в настоящую, как мать, красавицу, лежало в жару и её уже соборовали, когда к ней смогла прорваться боярина Граббе, в сопровождении царицы. Данный ребенку простой аспирин, сбил опасную температуру, а использованный небольшой запас, лично семьи бояр Граббе, пенициллина, смог сотворить чудо, по мнению родителей девочки и дворцовой челяди. Однако как было сотворено это чудо лучше всех знала боярыня Вера, которая дневала и ночевала у постели больной, по времени делая, предварительно повыгоняв всех из горенки, больной инъекции антибиотика. Задействовав для стерилизации шприца и его доставки к постели девочки собственного мужа, боярина Александра, которому ради такого случая, лично государем, было дарована привилегия сопровождать свою супругу на женскую половину царского двора. А уж как супруги Граббе, легендировали лечение, заслуживает отдельного описания. Только у главы боярской семьи долго, после выздоровления царевны, болели колени, отстоял их, стоя на них круглые сутки у двери спаленки больной и демонстративно отбивая поклоны и молясь по послании исцеления. И если бы и не систематические подъемы и хождения со стерилизатором в руках, то и совсем мог бы разучится ходить за эту неделю. Выздоровление дочери так повлияло на Анастасию, что она стала безоговорочно доверять своей наперснице, особенно в вопросах здоровья детей, мужа, себя и других родственников.