Джед МакКена - Дополнительные материалы

Или может быть, Зак поедет в Киото, и какое-то время проведёт в монастыре. Грустно об этом думать. В голове западных людей, похоже, укрепился устойчивый ажиотаж по поводу дзен, и вскоре вы узнаёте, что спустя пять лет они возвращаются из дзен монастыря и могут меньше предъявить за эти годы, чем если бы они провели их в тюрьме или в коме. Надо отдать им должное, неудача редко останавливает их от написания книги на сей предмет.

Скорее всего юный Зак просто остановится на удобном ему уровне духовности и будет жить нормальную жизнь. В любом случае, меня волнует не Зак, меня волнует Джолин. Я удосужился проводить Зака к выходу, а Джолин неопределённо пообещала ему встретиться в кафе перед тем, как она покинет город. Когда я вернулся в гостиную, она уже ушла к себе в комнату и закрыла дверь.

Гуру книжных магазинов

В последний день визита Джолин в одном из больших городских книжных магазинов во время обеденного часа было организовано чтение и подписывание книг одного популярного автора нью-эйдж. Джолин хотела пойти и послушать, что он будет говорить. Она попросила меня пойти с ней, и я согласился, но мне не хотелось слушать, как говорит этот человек, поэтому когда мы пришли в магазин, я послал её внутрь одну, и мы договорились встретиться после.

Я пришёл на место нашей встречи рано, она – ещё раньше. Она выглядела довольно расстроенной, я хорошо понимаю, почему. Она пришла сюда в надежде что-то найти, но не нашла. Тот парень, что выступал в книжном магазине, продавал очень много книг, и она истолковала это так, что он имеет что сказать весомого. Она сделала вывод, как и многие другие, что чем популярнее учитель, тем ценнее учение.

– Ты слишком молода и красива, чтобы так раскисать, – сказал я.

– Всё нормально, – ответила она, – Мы можем пойти куда-нибудь ещё?

– Погулять или посидеть?

– Лучше погулять, наверно.

Мы шли, я молчал. Хорошо, что она печальна и сердита. Я был бы удивлён и немного разочарован, если бы она вышла с этого мероприятия в приподнятом настроении. Впрочем, я знал, что так оно и будет, но не видел причин её отговаривать. Даже наоборот. Если бы она не исчерпала своё острое желание поближе взглянуть на этого человека и на его взгляды, почувствовав, что я это не одобряю, то это было бы просто подавлением, и позже ей пришлось бы вновь иметь дело с источником этого желания, но в более пагубной форме. Процесс пробуждения это последовательность утрат иллюзий, и каждая из них причиняет боль.

Мы спустились в метро и сели в поезд. Выйдя на 81-й улице, мы направились в Центральный Парк. Мы бродили по парку, и по её поведению я понял, что она узнаёт эти места и начинает выходить из своего уныния. Ей были знакомы различные части парка по некоторым фильмам, но она всё ещё не была разговорчива, что меня полностью устраивало. Так мы дошли до музеев на Пятой Авеню и там поймали такси до дома. Но вместо того, чтобы подняться наверх, мы спустились вниз по улице в кафе, взяли кое-какие напитки, и взгромоздились на мягкий диван. Она подогнула под себя ноги, чтобы иметь возможность смотреть на меня более прямо.

Несколько минут мне не хотелось ни о чём говорить. Я знал, в каком она находилась умонастроении, и мне хотелось помочь ей немного расслабиться, при этом не лезть из кожи. Я завёл очень любовную обличительную речь о том, как негодяи из отдела маркетинга министерства новояза настолько эффективно убрали слова «маленький», «средний» и «большой» из нашего словаря, что продавцы кофе и фастфуда больше не могут их даже перевести. Если ты хочешь среднюю порцию кофе или маленькую порцию картофеля фри, объяснял я Джолин, которая слушала в пол уха, тебе придётся выучить особый жаргон каждого отдельного заведения. В одном месте маленький, средний и большой могут быть «гранд», «супер» и «президент». В другом месте это «большой» (маленький), «очень большой» (средний) и «терапия отвращения» (большой). Самое досадное это непонимающий взгляд, которым окидывает вас продавец, когда вы пытаетесь вернуться к более простым, но несанкционированным, терминам. «Значит, очень большой это средний?» – спрашиваете вы. «Нет, ээ, ну, Очень Большой это Очень Большой», – говорят вам.

Не получив ответа, я посмотрел на неё и встретил испуганный взгляд. Она уставилась на меня большими глазами, слёзы текли по её щекам. Она была абсолютно открыта, без капли смущения, не делая попыток спрятать свои чувства, позволив себе быть полностью обнажённой. Я отдал дань уважения её незащищённости ответным, таким же откровенным, взглядом. Она дышала с еле слышными стонами. Это была очень печальная молодая леди.

– Я чувствую себя такой маленькой, – сказала она хриплым шёпотом. – Такой одинокой. Я никогда не чувствовала себя так. Я не вижу конца. Я не вижу, как может стать лучше.

Я не ответил сразу. Моим естественным порывом, как и любого другого человека, полагаю, было утешить её, но она только начинала горевать по своей утерянной жизни, чувствуя отделённость от самой себя и переваривая эту неожиданную и беспрецедентную потерю, и сейчас ей не нужны были утешения, ей необходимо было пройти через это и выйти с другой стороны. То, над чем она горюет, ещё не вполне мертво, а то, что горюет, ещё не вполне родилось.

– Попытайся выйти из себя и наблюдать настоящий момент, – сказал я ей. – Знаю, это кажется трудным, ведь ты сейчас полностью погружена, но это важно. Ты должна научиться отделять себя от своего персонажа, и лучше тогда, когда это труднее всего. Любой дурак может войти в состояние наблюдения, когда вокруг безоблачное небо, весь фокус в том, чтобы сделать это, когда нависают чёрные тучи. Посмотри на эту боль, которую ты чувствуешь. Посмотри на личность, которая испытывает боль моими глазами вместо своих. Вздохни и сделай это прямо сейчас.

Она вдохнула и долго с дрожью выдыхала. Затем закрыла глаза, и я отвёл взгляд. Когда я снова посмотрел на неё, маленькая Джолин глядела на меня с такой самодовольной полуулыбкой, как человек, который пришёл с пистолетом на поножовщину. Хороший такой взгляд.

– Можно я скажу, зачем я приехала? – спросила она. – Зачем я хотела вас видеть?

– Можно я скажу? – ответил я. Секунду она оставалась неподвижной, затем кивнула. – Тебе хотелось куда-нибудь податься. Тебе хотелось найти людей, к которым можно примкнуть. Тебе хотелось где-то приземлиться, быть частью чего-то. Ты надеялась, что здесь ты это найдёшь.

Она прикусила нижнюю губу и кивнула головой.

– Что-нибудь типа буддизма, думаю. Где-то в Калифорнии?

Она молча кивнула.

– Дзен?

Снова кивок

– Ты не туда свернула, – сказал я. – Калифорния совсем не в той стороне.

Она не двигалась.

– Или ты уже знала ответ, но не хотела верить в него, и теперь я тебе его говорю. Ты уже переросла буддизм. Буддизм, даже дзен, был бы для тебя шагом назад, а здесь нет шагов назад. Мы не можем вернуться, такой альтернативы нет. Ты понимаешь это?