Владимир Шилкин - Ветер истории

— Смотрите, — черкал я на земле. — Две доски желобом сколачиваем, здесь резинку крепим и какой-нибудь спуск придумываем.

— Резины не напасешься, и ненадежно. На морозе она трескаться будет и рваться. Надо пружину ставить, — возразил тогда Сыпченко и, отобрав у меня палку, зачеркал сам. — Вот, в простой трубе прорези по бокам делаем, в них натяжные рукоятки торчать будут. Здесь защелка и спуск, а прицел опытным путем устроим.

— А насколько такая штука пулять будет, — заинтересовался один из солдат.

— Ну, смотря какую гранату сделаем и какую пружину поставим. Шагов на сто-двести по прямой, думаю можно будет стрелять.

Долго спорили об устройстве гранаты. Желаемая профессионалами дистанционная трубка была недоступна. В итоге решили конструировать гранаты с терочным запалом и ударным. Терочный предполагалось делать на боку гранаты и инициировать трением о ствол гранатомета, а ударный был обычным капсюлем с упертым в него гвоздем. Он должен был взрываться при ударе о препятствие. Чтобы не вертелась в полете, гранату предполагалось оснастить стабилизатором.

В общем, планов было громадье.

На Путиловском заводе разговор сложился конструктивно. Агитаторы тут работали активно и давно. К оружию люди тянулись, так что поработать сверхурочно и бесплатно над созданием броневиков набралось достаточно желающих. Требовали только прислать вооружение и сами грузовики. Собственно, пушки им были знакомы, но были какие-то отличия в основании лафетов. Здесь хоть броня была в наличии, а то приходилось таскать с завода на завод тонны стали. Нужное брали внаглую, просто пригоняли машины или вагоны и грузили. Мастера, как правило, старательно не замечали таких краж, а с теми, кто замечал, вели агитационную работу… разными методами. Хозяева, осознав новый порядок вещей, тоже предпочитали потерять десяток-другой бронелистов и метров уголка, чем получить стачку или даже погром конторы.

В общем, здесь все было готово и надо было решать вопрос с пушками и экипажами. По времени Скобелев уже должен был укатить к себе. Встречаться с ним у флотских я не хотел. Специально на вечер с "братишками" договаривался. Выезжали мы по уже сложившейся традиции небольшой делегацией. Среди посланцев Нарвской стороны была и Елена Владимировна. Как оказалось, она весьма популярна среди местных рабочих. Еще работая в библиотеке, она проводила с ними много времени, разъясняя сложные места у Маркса и других. Из-за этого рабочие ее воспринимали как видного эксперта по социализму и коммунизму.

В Кронштадте мы после недолгой беседы и знакомства с местным активом посетили заветный склад. Мастеровые долго ходили среди пушек, расспрашивали в каких количествах наличествует тот или иной вариант, каково состояние стволов и как отзываются канониры о той или иной модели. Большую часть их профессиональных диспутов я вообще не понял, уж больно часто попадались незнакомые мне термины в этой эпохе. В конце концов, мастеровые и моряки сошлись в своих мнениях и я, записав их выводы, перешел на вопрос доставки. Флотские брались доставить грузы в город, благо практически все заводы имели выходы к системе каналов и активно их использовали. Также они щедро согласились подкинуть тонкой брони, профиля и заклепок тем, у кого их не было. Договорились, когда, что и в каком количестве доставят каждому участвующему заводу. В конце главный из моряков, представившийся Толей, поднял неожиданный для меня вопрос.

— А что, товарищ Волков, стрелять-то из этих пушек ваши заводские умеют? А то можем и канониров прислать.

— А не будут морячки кочевряжится перед рабочими? — насторожился я.

— Да не, не будут. Засиделись ребята на стоянке, дела хотят.

— Так ведь у нас дело скучное – самим учиться и других учить. Да и дисциплина у нас, вольницы не будет.

— Не понравится – сбегут, а пока не сбегут, глядишь, чему и научат работяг, — отмахнулся Толя.

— Э нет, товарищ Толя, нам бегуны не нужны. Если в дружину, то в дружину, а погулять это к девкам в веселый дом.

— Серьезные вы ребята, — протянул Толя. — А пойдем, сам с братвой поговоришь.

— А, пойдем, — махнул я рукой. Канониры и правда были нужны, но заражать ополчение разгульной флотской вольницей и дешевыми понтами не хотелось. Моряки по большей части анархистами были и понимали анархизм по-своему. Насмотрелся я на них в первый день восстания. Так что принимать их в дело надо, но на своих условиях.

Куда нас привел Толя с товарищами я так и не понял, темно было да и шли какими-то подворотнями. На вид кабак как кабак, только набит исключительно матросами.

— Здорово, братва! — громогласно поприветствовал народ Толя. — Вот приехали к нам представители революционного пролетариата из Петрограда знакомится. Прошу любить и жаловать.

— А что, я эту пролетарочку полюблю со всем удовольствием, — обрадовался пьяный в дымину матрос, хлопая Елену по заду. И тут же слетел с лавки от мощной оплеухи. Надо же, а с виду и не скажешь, что у нее рука такая тяжелая.

— Ну что, Васек, как удовольствие от пролетарки? — спросил Толя кавалера, трясущего на полу головой под всеобщий смех.

— А ничего так, душевно, — ухмыльнулся тот. — Аж протрезвел.

Зал опять тряхнуло мощным взрывом смеха. Со всех сторон посыпались шутки и советы. Толя постоял, глядя на людей с ироничной улыбкой, а когда шутники подвыдохлись поднял руку и резко оборвал веселье суровым рыком.

— Тихо, братва! Повеселились и будет. Товарищи по делу прибыли. Зубы потом скалить будем.

А Толя в авторитете, сразу народ подобрался. Говорили мы долго, обсудили и дисциплину и цель создания ополчения. Говорили о политике и о запланированной работе. Договорились о наборе канониров и сигнальщиков, о порядке подчинения и взаимодействия. Помню, еще подумал, что ополчение может стать своим и для солдат и для рабочих и для матросов, сплавляя их в единую товарищескую среду. Потом налаживали связи, просто общаясь по душам за одним столом, потом отмечали отречение Николая, потом пили за товарищество, потом боролись на руках с Толиком, вроде, что-то ему про "Маузер" свой рассказывал, а потом только отдельные картинки и темнота.

Проснулся я жестокой головной болью от радостного завывания за окном.

Припев почему-то орали после каждой строчки, понравился, наверное.

— Твою ма-а-ать, я что вчера еще и пел, что ли? — простонал я в пространство.

— И пел и на гитаре играл, — ответило пространство голосом Елены.

— Я же не умею на гитаре, — удивился я, изо всех сил сосредотачивая взгляд.

— Ну это-то я заметила.

Елена стояла у двери со стаканом чего-то мутного в руке. Бодрая, свежая, а главное, одетая. Это хорошо, а то как голос ее услышал, сразу подозрения прокрались в сознание.