Махавкин Анатольевич - Пасынки страны.

Все эти попытки уйти от щекотливой темы, следовало пресечь, если бы не один нюанс: желание уснуть стало воистину непереносимым. Дошло до смешного: я и на ноги то сумел встать, лишь опёршись о стол, а Риту, так и вовсе, успели поймать, когда она начала падать с табурета.

Подорожник семенил впереди, придерживая за руку, словно я был слепцом, а он - моим поводырём.

- Вот сюдой, сюдой, - бормотал старичок, нащупывая какой-то крюк на стене, - здеся дверка имеется. Её не видать, а она - есть, как тот суслик. Ага, так, переступай порожек...Батюшки, убьёшься! Я ж тебе говорю - порожек. Темновато тут, конечно, так это потому как окошек нету. Ну это ничего, это даже хорошо. Так, ты сюдой ложись, а твоя подруга - сюдой.

Я хотел поправить его, объяснить, что Рита - не моя подруга, но вместо этого провалился в сон. И странный это оказался сон...Чудилось, будто я лежу с открытыми глазами и крохотная комнатушка, вокруг, наполнена мягким голубым сиянием. Я всё вижу, но пошевелиться не могу, словно тело спеленали невидимой, но очень прочной верёвкой. Рядом, на низкой кушетке, лежит Маргарита и её бледное лицо напоминает мраморное изваяние.

Время от времени, входная дверь открывалась и кто-то входил внутрь, посмотреть на нас. Чаще всего, это был наш хозяин. Он топтался на пороге, дёргая себя за длинную бороду и неразборчиво бормотал под нос. Почему-то во сне у него были круглые совиные глаза. Пару раз заглядывали Сергей с Верой. Сновидение странно искажало их тела, то покрывая кожу чешуёй, то приделывая перепонки, между пальцами, а то и вовсе, заменяя ноги рыбьими хвостами.

Когда парочка уходила второй раз, мой друг ущипнул женщину за ягодицу и обнял за талию, по-хозяйски прижимая к себе. Жена засмеялась, пихнула его локтём под ребро, но вырываться не стала. Я холодно отметил этот факт и только.

Последним, на пороге комнаты, появилось нечто совсем странное: спутанный клубок шерсти с тусклыми жёлтыми глазами в глубине торчащих нитей. Это непонятное нечто прокатилось по полу и вскарабкалось на мою грудь. Я ощутил раздражение. Круглые глаза ощупали моё лицо цепким взглядом и существо явственно пробормотало какое-то ругательство. Потом, спрыгнуло вниз, внезапно растворившись в голубом сумраке.

Хлопнуло и я проснулся.

Как ни странно, но всё осталось без изменений: то же бледное сияние и дверь, открытая после визита непонятного создания. Рядом медленно поднялась Рита и уставилась на меня тёмными угольками раскосых глаз. Хм, странный у неё разрез, а я прежде и не замечал. Впрочем, как и её вполне приличные формы: грудь и бёдра плотно заполняли ткань костюма. Наваждение, не иначе.

- С добрым утром, - сказала она и улыбнулась, - вот это отдохнула, чувствую себя заряженной батарейкой!

Сравнение оказалось очень точным. Но с утром она немного ошиблась: был глубокий вечер. Дом казался абсолютно пустым и Марго отправилась наружу, поискать хоть кого-нибудь. Однако, не успела она выйти и кто-нибудь обнаружился сам. Под протяжное кряхтение, с печи начал сползать абсолютно заспанный Подорожник. Старик напялил на себя длинную, до пят, белую рубаху, низ которой, казалось, кто-то пытался употребить в пищу.

- А, проснулись, - он сочно зевнул, - прошу прощения, но не дотерпел, дрёма сморила. Привык ложиться пораньше: старость - не радость. Вот, друзей ваших на сеновал устроил и баиньки, - в глазах старика появился хитрый огонёк, - вот уж парочка! Хе, хе...Такие оба горячие! Он её и за попку и за титьку, а она только взвизгивает!

- Дед, - сумрачно сказал я, - вообще-то, Вера - моя жена, А Сергей - муж Риты.

- Ась? Не понял, - Подорожник потёр лоб, потом хотел что-то сказать, но передумал и постояв с открытым ртом, тихо пробормотал, - вона чё...А я то! И чё делать?

- Да откуда я знаю! - я обошёл его и вышел на улицу, - может ничего и не надо.

Риту я нашёл не сразу. У входа в дом её не было, только на плетне сидела нахохлившись, смутно знакомая птица. Она или очень похожая на неё пернатая наведывалась к нам прошлой ночью. А может, это и не птица совсем, хрен его знает. Очень трудно усваивалась мысль о потере родного мира.

Завернув за угол дома, я обнаружил Марго, которая задумчиво рассматривала небольшой сарай с островерхой крышей, крытой потемневшей соломой. Видимо, это и был сеновал, о котором упоминал Подорожник. Рита повернулась ко мне и я увидел загадочную ухмылку на её бледном лице.

- Ты чего? - спросил я, вполголоса и кивнул на домик, - наши?

- Закончили трахаться и легли спать, - так же негромко ответила женщина и покачала головой, - уму непостижимо! Как поступим?

- Ты уже вторая, кто меня об этом спрашивает, - я взял её за руку и повёл прочь, - пошли. Уже, один чёрт, ничего не изменишь, пусть спят. Не портить же людям впечатление.

Мы посмеялись. Нет, конечно, лёгкая горечь оставалась, но я, как будто, уже был готов к такому исходу. Тем не менее, утром следовало обсудить всё начистоту - достаточно проблем и без нелепых тайн.

Знакомая птица уже успела улететь и мы спокойно расположились на крохотной лавке, прильнувшей к ограде. С вершины холма открывался совершенно восхитительный вид, который просился на холст или, хотя бы, в чьи-то стихи.

Золотой шар луны утопал в звёздном небе, отражаясь от тёмной полосы, петляющей в полях. Лес, через который мы прошли минувшим днём, казался издыхающим костром, так много в нём было всяких сверкающих точек, блуждающих звёздочек и прочей пиротехники. Кроме того, я заметил, как бутоны цветов, растущих на склоне холма, светятся призрачным розовым цветом.

- В любой ночи есть волшебное очарование, - негромко сказала Рита, когда я попытался выразить обуревавшие меня чувства, - но в здешней, его просто через край. А если представить, как там внизу рыщут всякие монстры, из сказок - аж мурашки по коже! Думаешь, дед не соврал?

- Не похоже, - я накрыл ладонью её пальцы, ощутив их вздрагивание, - о матери беспокоишься?

- Да, но уже не так, как во время того разговора, - она покачала головой, - столько всего...Да ещё и такое странное ощущение, будто я - это не совсем я, а кто-то другой. Мой балбес, ещё...Ну я ему утром устрою! - она рассмеялась, - знаешь, с тех пор, как мы попали в Страну, во мне словно что-то открылось. Я больше никого и ничего не боюсь. А ведь мне, ещё с самого детства, хотелось стать такой: смелой, гордой, у которой мужики падают к ногам и шепчут: о, моя богиня!

Я опустился на колено и протянув руки к Марго, пафосно провозгласил:

- О, моя богиня!

- Дурень! - она засмеялась и хлопнула ладонью по моему лбу, - но порыв мне понравился. Хотелось то хотелось, но получалась всякая ерунда. То пыталась наколку сделать, то - пирсинг в пупке, но всё боялась, как бы родители не заругали. А какой был дома скандал, когда я чуть готкой не заделалась!