Вадим Дамье - Анархо-синдикализм в ХХ веке

Концепции ФОРА содержали блестящую по своей прозорливости критику отчуждающего и разрушительного характера индустриально-капиталистической системы и предложения, которые на полвека предвосхитили рекомендации и рецепты современного экологического движения. Тем не менее, в них было и весьма слабое место — категорический отказ от разработки более конкретных представлений о будущем обществе и пути к нему и от его целенаправленной подготовки, поскольку это, по мысли аргентинских теоретиков, было бы посягательством на революционную стихию и импровизацию самих масс. Социализм — вопрос не технической и организационной подготовки, а распространения чувства свободы, равенства и солидарности, настаивали аргентинские рабочие анархисты. Между тем, возражали европейские анархо-синдикалисты, такой подход отнюдь не предохраняет от авторитаризма, а, наоборот, может способствовать присвоению плодов революции каким-либо элитарным «авангардом». Так, из марксистского нежелания представить себе формы и механизмы функционирования социалистического общества логически вытекало правление «научных социалистов» над незрелыми и незнающими массами, которые к моменту революции уже знают, чего они не хотят, но не имеют понятия о том, что необходимо для новой, свободной жизни (идущая от Просвещения и якобинства идея «воспитательной диктатуры»). «Социальная революция должна быть подготовлена до деталей, чтобы увенчаться успехом. Совершенно непонятно, как можно желать все импровизировать, — доказывал на IV конгрессе МАТ шведский делегат А.Йенсен. — Такой позицией могут воспользоваться политические демагоги, чтобы завладеть революцией, вновь укоренить политическую власть и установить диктатуру». На этот момент обращали особое внимание анархо-синдикалисты Испании — страны, где социальной революции вскоре предстояло оказаться на повестке дня. Вот почему делегаты НКТ на IV конгрессе МАТ поддержали предложения П.Бенара[158]. «Необходимо сформировать конструктивные способности рабочих. Капитализм умирает не сам по себе. Конструктивное действие важнее, чем баррикады, — заявил Виктор Оробон Фернандес. — Само разрушение еще отнюдь не является творческим. Наиболее важен второй день после революции, начало строительства нового». Он сослался на пример России, где «анархисты боролись. а большевики начали строительство по-своему»[159]. Чем больше люди готовы к революции, чем лучше они знают, что следует делать после свержения и экспроприации капитала и государства, тем легче и безболезненнее осуществится революция и тем меньше опасность ее узурпации авангардом. Значение аргументов европейских анархо-синдикалистов определялось тем, что они доказывали недостаточность простого распространения либертарных ценностей и идей, отстаивали необходимость организационной и технической подготовки людей труда, формирования у них производственных знаний, дающих им возможность самим управлять производством после революции. «Совершенно бесспорно: чтобы некий идеал мог восторжествовать, необходимо, чтобы он утвердился в головах тех, кто его защищает. Недостаточная подготовка в народе приводит к колебаниям, всегда фатальным для отстаиваемого дела. Вот почему мы сознаем, что прежде чем приступить к анархистской организации общества, совершенно необходимо, чтобы народ был предварительно подготовлен», — подчеркивал В.Маркес Сисилия в теоретическом журнале испанских анархистов «Ревиста бланка». Он осуждал повстанческие устремления многих анархистов на местах и утверждал, что, хотя революция будет насильственным актом, главный путь к новому обществу — это пропаганда: «Триумф может быть достигнут только общим усилием, которое — более того — будет опираться на поддержку большинства народа. И это совместное действие, эта поддержка большинства народа могут быть достигнуты только в ходе длительного периода идейной пропаганды, но пропаганды ориентированной, серьезной, сознательной, ответственной...»[160]. Другой автор «Ревиста бланка» Х.Масгомиери уточнял, что речь не идет о бесконечном процессе ожидания, пока все люди станут анархистами: «Чтобы анархистская социальная революция стала... непобедимой и торжествующей силой, за которой пойдет весь народ, предварительно необходимо, чтобы весь народ знал и понимал без каких-либо интеллектуальных усилий организационный механизм нового порядка вещей. И это ясное понимание, это материальное знание нового строя в гораздо большей степени, чем абстрактные и отвлеченные философские исследования порождают революционное сознание и станут наибольшей гарантией развития революции». Испанские анархисты категорически отвергали выдвигаемую некоторыми синдикалистами мысль о различии между анархическим обществом и либертарным коммунизмом: смутные представления об анархии как простом снятии всех и всяческих ограничений как раз и способствуют такого рода «печальному заявлению», которое является «неосознанным саботажем своего собственного идеала и благоприятствует игре новоявленных политиков»[161].

В испанской НКТ существовали течения как близкие к революционному синдикализму с его идеей «синдикального устройства общества», так и поддерживавшие концепцию «вольной коммуны»[162]. Спор шел о том, что делать после революции — победоносной всеобщей стачки и восстания. Коммунитаристы, следуя анархо-коммунистической традиции, считали, что основой будущего общества должна стать вольная коммуна («свободная муниципия»), максимально автономная и самообеспечивающаяся. Соответственно они придавали меньшее значение проблемам экономических связей и хозяйственного взаимодействия между такими коммунами, полагая, что те просто смогут дарить друг другу излишки. Индустриалисты склонялись к революционно-синдикалистской схеме, по которой после революции централизованные фабричные хозяйственные структуры и формы организации экономики сохранятся и перейдут из частных или государственных рук под управление ассоциированных синдикатов (профсоюзов). Их сильной стороной была разработка проблем экономики как единого комплекса и принципов либертарного планирования. Наиболее известными теоретиками коммунитаристов выступили писатель и публицист Федерико Уралес (редактор теоретического и художественного журнала «Ревиста бланка») и врач Исаак Пуэнте. Ф.Уралес соединил аргументацию П.Кропоткина с традицией испанских сельских общин, считая их наиболее подходящей базой для реализации коллективистских принципов солидарности. Он утверждал, что революция разразится после фазы кризиса капитализма и приведет к возрождению коммунитарных традиций в свободных деревнях. Эти идеи были популяризированы И.Пуэнте, одним из лидеров повстанческого движения 1932-1933 гг., в книге «Либертарный коммунизм — цель НКТ». В ней содержался план создания системы либертарного коммунизма в Испании и аргументы в пользу его возможности. Как и Ф.Уралес, И.Пуэнте следовал за Кропоткиным в истолковании социальных наклонностей человека. Он отвергал идею революционной или послереволюционной элиты и переходного периода. Коммунитарное движение он считал отвечающим социальным инстинктам человека. Автор исходил из возможности того, что Испания первая установит у себя либертарный коммунизм и сможет противостоять капиталистическому миру. По его мнению, коммунитарное сельское хозяйство легко накормит страну. И хотя И.Пуэнте соглашался с тем, что коммуна как орган (общее собрание всех жителей) может существовать только в небольших городах и в сельской местности, а в крупных населенных пунктах ее функции будут выполнять органы синдикатов как ассоциаций производителей, он в духе анархо-коммунистической традиции подчеркивал добровольность и социально-экономическую автаркию коммун. Он с недоверием относился к «архитекторам нового мира», к хозяйственному планированию и индустриальному развитию[163]. Книга имела огромную популярность в анархистских кругах, переиздавалась и обсуждалась.