Admin - i 1cdedbafc07995a6

В самом конце мы достаем свертки с дождевыми плащами.

-- А это еще зачем? -- хмурится Женя, и вдруг прозревает: -- А, понял! Туплю...

Оглядывая сваленные в кучу на столе сокровища, мы радуемся, как дети. Наличие огнестрельного оружия мгновенно возносит нас на вершину пищевой цепи, делая самыми опасными хищниками в урбанистических джунглях.

Осталось только научиться всем этим пользоваться.

-- Кто-нибудь умеет стрелять? -- задаю вопрос.

Лес рук.

Ага, ясно. Значит, никто.

-- Окей. А перезаряжать?

Желающих продемонстрировать свой талант значительно меньше. Это тебе не на спусковой крючок давить. Мы -- одомашненные хищники, непривыкшие к суровым будням дикой природы.

-- Да хуля там делать! -- выступает вперед Ваня, выплевывая сигарету. -- Дайте сюда!

-- Вано, погодь, -- осаживает его Михась. -- Ты у нас, конечно, Рембо, но тут всем надо попрактиковаться. И, кстати, у нас есть неплохая возможность. Больше скажу -- у нас есть мишень.

Я недоуменно вскидываю брови:

-- Мишень?

Михась, Арт и Женя заговорщически переглядываются.

-- Помните сюрприз, о котором говорил Михась? -- спрашивает Женя.

-- Ну! -- хором отвечаем с Виталиком.

Ваня утвердительно машет головой.

-- Пойдемте, -- кивает Михась. -- Это надо видеть.

18:10

"Прокаженный" привязан к забору за сараем по рукам и ногам. Толстый слой белой капроновой нити, которую мы с братом используем при сборке карнизов для жалюзи, намертво фиксирует запястья и лодыжки к сетке забора. Как и на всех "прокаженных", на твари нет одежды. Тело худощавое, угловатое, сплошь покрыто синяками и ссадинами. С удивлением понимаю, что это мальчишка, лет десяти-двенадцати. Глаза и нос выдают в нем ребенка, хотя зрачки сужены, а ноздри раздуваются в бешеных попытках всосать в легкие весь окружающий воздух. Дыхание "прокаженных" в два раза чаще обычного, сердцебиение, если следовать логике, в четыре. На месте рта мальчишки -- кровавая каверна, в которую он превратил свои изжеванные губы.

У нас с Ваней вырывается вздох удивления. Витос смотрит на "прокаженного", широко открыв рот.

При виде нас звереныш выходит из оцепенения, в котором пребывал, и принимается раскачивать сетку рабицы, издавая при этом жутки горловые звуки. В кровавой каше изуродованного рта мелькают белые зубы.

-- Это Джон его поймал, -- извещает Михась.

Мы поражены еще больше.

-- Да, -- мой брат напускает на себя безразличный вид, -- случайно. После дождя эти твари повылазили отовсюду, как черви. Когда прояснилось, я пошел осматривать периметр. Слышу, за сараем бьется кто-то, и шипит. Смотрю -- эта тварь ногой в заборе застряла, а выбраться не может. Походу, укрытие себе искала.

Только теперь я замечаю -- левая нога отродья глубоко засела в сетке, искалеченная ступня все еще кровоточит.

-- Он меня не видел, прикиньте! -- продолжает Женя. -- У них на свету слепота какая-то... А у меня с собой только бита. Ну, я сзади подкрался, ебнул по башке! Думал, убью, к хуям. Но они, Максим, пиздец какие живучие! Не сдох, только отрубился. Потом пришел Михась и предложил привязать к забору. Я-то сразу прикончить хотел, но он мне не дал.

Все смотрим на Михася.

-- Ну, -- пожимает плечами тот, -- раз уж нам предстоит иметь с ними дело, неплохо бы сначала изучить их слабые места, вам не кажется?

Изучить. Конечно же! Ученый, чтоб его...

-- Вот они боятся света, это мы уже знаем. Что еще?

"Прокаженный", словно поняв смысл сказанного, принимается биться еще яростнее. Бесформенная пасть исторгает нечленораздельные звуки и брызги ядовитой слюны.

-- Ща узнаем! -- говорит Витос и вдруг убегает обратно во двор.

Через десять секунд он возвращается, держа в руках арбалет "Мангуст".

-- Чо патрики тратить, -- объясняет он нам, накладывая стрелу на тетиву.

Резонно. Стрела откроет слабые места не хуже пули.

Право первого выстрела предоставляется Жене.

Мой брат упирает приклад в предплечье, прицеливается. Стеклопластиковые плечи арбалета вздрагивают, спуская тетиву...

Стрела попадает зверенышу точно в левое бедро. С неприятным мясным чмоканьем наконечник входит в напряженную плоть с внешней стороны и выходит из внутренней. Однако мальчишка рычит и извивается не больше обычного, точно и не почувствовала выстрела.

-- А ну дай-ка мне, -- Ваня забирает арбалет у Жени и перезаряжает.

Вторая стела попадает мальчишке в живот, чуть левее пупка.

Ясно -- Ваня целил в грудь.

Тело "прокаженного" вздрагивает, живот заливает кровью из раны. Но существо продолжает извиваться в путах, вовсе не собираясь падать в обморок от болевого шока, а тем более умирать.

Первая информация о "прокаженных" -- твари почти нечувствительны к боли.

-- Думаю, вирус воздействует на болевой центр мозга, -- выносит вердикт Михась. -- Отсюда и высокий болевой порог.

Но мы уже вошли во вкус. Нам плевать на научную сторону вопроса. В нас бушует злость, и ее необходимо на ком-то сорвать.

Третий выстрел мой. Стрела вонзается твари в левую половину груди -- посмотрим, как они дышат с кровью в легких.

Как оказалось, вполне себе неплохо дышат. Похоже, неизвестный штамм бешенства в "розовом дожде" вынуждает организм "прокаженного" работать на пределе, задействовать все резервы. Мальчишка продолжает хрипеть и брыкаться, но теперь вместе с зараженной слюной из его рта летят брызги крови.

-- Теперь я, -- Витос берет арбалет и накладывает последнюю, четвертую стрелу.

Прицеливается...

В следующую секунду воздух сотрясает громоподобный выстрел, и голова мальчишки исчезает в багряном мареве.

18:30

От неожиданности мы подпрыгиваем на месте. В ушах звенит. Я вижу, как тело мальчишки, наконец, расслабляется и повисает на сетке рабицы. На его груди кровавый фартук из осколков черепа и кусочков мозга, а выше плеч -- ничего.

Требуется несколько секунд, чтобы понять, что произошло...

Потом я замечаю в узком проходе, отделяющем задний двор от остального участка, Артема. В руках моего друга дробовик "Ремингтона".

-- Башка, -- говорит он, и выражение, которое принимает его лицо, заставляет кожу на моей спине пойти мурашками. -- Башка у них самое слабое место. Надо стрелять прямо в башку.

18:50

Мы собираемся очень быстро -- двадцать минут, и "Ниссан" с "Октавией" полностью укомплектованы. Багажники едва захлопываются -- провиант, вода, хозприпасы, амуниция и походные вещи, даже разделенные надвое, едва вмещаются в них. Оружие идет в салон, за исключением нескольких "Ижей" и большей части колюще-режущего, которые так же отправляются в багажник. Топоры, вилы и прочий садовый инвентарь оставляем в сарае -- мы теперь продвинутые хищники и должны держать марку. Я беру с собой только свое мачете. В последний момент Женя вспоминает о самом главном -- паре обрезков шланга, с помощью которых можно будет сливать бензин из баков брошенных на дороге машин.