Неизв. - Александр дюма из парижа в астрахань свежие впечат (Владимир Ишечкин) / Проза.ру

Но прелестное и целомудренное дитя идет доить своих коров; каждая из них удостаивается ее ласки, и от каждой, за исключением полной одной, она непременно берет молоко.

Но прекрасное дитя, с любовью взращенное как цветок невинности, после доения коров, отправляется в церковь, и тогда в ее сани запрягают жеребца пурпурной масти.

Но Мария отказывается подняться в сани, запряженные жеребцом.

Приводят жеребую кобылицу, кобылицу каурой масти.

Но Мария отказывается подняться в сани, которые повезет жеребая кобылица.

Наконец приводят девственную кобылицу.

И Мария садится в сани, которые повезет девственная кобыла.

Как просматривается и будет видно дальше, эта руна соткана из мешанины языческих и христианских идей; очевидно, ее можно было бы датировать концом XII-го или началом XIII века, то есть временем триумфального шествия христианства по Финляндии.

Возобновим наш анализ.

Но прелестное дитя, которое неизменно с любовью растили как цветок целомудрия, было послано пасти стада. Пасти стада - всегда дело трудное для девушки: трава таит змею, на дерне сидит ящерица.

Но ни одна змея не шевельнулась в траве, ни одна ящерица не забилась в дерн.

На холме крохотная ягодка покачивается на зеленом стебельке. Маленькая красная ягодка. Ягодка заговаривает с Марией.

- О, Дева, подойди! - говорит ей она. - Подойди и сорви меня; подойди, девица с оловянной пряжкой, подойди прежде, чем меня источил бы червь, подойди прежде, чем я узнаю ласку черной змеи.

Мария, прелестное дитя, подается вперед, чтобы сорвать призывающую ее красную ягодку; но она не может достать ее рукой, тянется на цыпочках. И тогда она срывает стебель... Нет, ошибаюсь: она вытаскивает кол из земли - Мария не смогла бы причинить боль кусту, сорвать цветок, наступить на былинку - сбивает красную ягодку, которая катится по земле.

Увидев красную ягодку на земле, она говорит:

- Поднимись, ягодка, поднимись на оборки моего платья. И ягодка поднимается на кайму платья Марии.

- Поднимись, ягодка, - продолжает Мария, - поднимись до моего пояса.

И ягодка поднимается до пояса Марии.

- Поднимись, ягодка, мне на грудь.

И ягодка поднимается к ней на грудь.

- Поднимись, ягодка, к моим губам.

Ягодка поднимается к ее губам; с ее губ она перекатывается на язык; затем она попадает в горло, а из горла - в ее лоно.

Мария, прелестное дитя, была оплодотворена ягодкой и в течение девяти с половиной месяцев испытывала страдания и тревоги беременности. На десятом месяце Мариетта - руна называет ее то Мариеттой, то Марией - на десятом месяце Мариетта [Марьятта] почувствовала схватки, которые предшествуют и сопровождают рождение ребенка; тогда она задумалась над тем, что с ней будет и у кого попросить банный чан.

Она позвала свою девочку-служанку.

- Пильти, - сказала ей она, - беги в Сариолу и спроси банный чан, который успокоит мои боли и поможет в моих трудах при родах.

И маленькая служанка Пильти бежит в Сариолу.

Она заходит в дом Рюотаксена.

Рюотас, по Леузон-Ледюку, ни кто другой, как Ирод. Рюотас, в атласном одеянии, ест и пьет, восседая во главе стола. Рядом с ним жена, исполненная спеси. Она напоминает Иродиаду; только у нас Иродиада - дочь, а не жена Ирода.

Маленькая Пильти обращается к Рюотаксену.

- Я пришла в Сариолу, - говорит ему она, - попросить банный чан, который мог бы смягчить схватки моей госпожи и облегчить ее труды при родах.

И тогда встревает жена Рюотаса:

- Кто такая просит банный чан? Кто такая нуждается в помощи?

Маленькая Пильти отвечает:

- Это моя госпожа Мария.

Но тогда жена Рюотаса, зная, что Мария не замужем, в свою очередь, говорит:

- Наш чан занят; но на высокой вершине горы Кито, в сосновом лесу, стоит дом, где рожают падшие девы, и откуда их плоды выносят в мир ветровые плоты.

Месье Леузон-Ледюк объясняет выражение в е т р о в ы е п л о т ы довольно невнятно: жена Рюотаса, по мнению переводчика, называет так равной высоты верхушки сосен, тесно прижатые ветром одна к другой, как плоты.

Пильти, вся застыдившись, возвращается тогда к несчастной Мариетте и говорит ей:

- Ни чана нет в деревне, ни бани нет в Сариоле.

И она рассказывает, что произошло между нею, Рюотасом и его женой.

Тогда Мария опускает голову и говорит:

- Нужно же, чтобы я уподобилась продажной девушке, платной рабыне!

И она бросается в сторону дома, построенного среди ветровых плотов. Она входит тогда в горный хлев и, приблизившись к девственной лошади, которая ее отвозила в церковь, говорит:

- Моя добрая лошадка, излей свое дыхание на мое лоно, потому что я страдаю. Раз нет банного чана, в котором мне отказывают, дай мне нежного пара, который облегчит мои муки и поможет в моих трудах при родах.

И добрая лошадка изливает свое дыхание на лоно девственницы, и нежный пар из зева животного становится для Марии теплой баней, священной волной, что нежно обливает ее тело. Тотчас чувствует Мария, как из ее лона истекает обильное тепло, и она производит на свет младенца, которого кладет в ясли, на высушенное летом сено. Затем она берет своего ребеночка на колени и дает ему грудь.

Прекрасный ребенок растет, но его происхождение остается неизвестным. Супругом его матери и матерью он был назван Хенори, то есть Королем неба, Ребенком желанным.

Как видите, до сих пор это, в некотором роде, лже-евангелие, одно из тех весьма наивных, что были осуждены церковью и, выброшенные за пределы религии, укрылись в небылицах; ясли там есть, сено там находится, вола и осла замещает непорочная кобылица. Можно подумать, что речь идет о Христе; но из следующих строк ясно, что Христос уже родился.

И вот ищут того, кто приобщит ребенка к царству Всевышнего; ищут, наконец, кто его окрестит. Находят священника и крестного отца. Священник молвит:

- Кто осмелится теперь предсказать судьбу этого бедного ребенка?

Тогда Вяйнемяйнен, который появляется в каждой руне, подходит и говорит:

- Пусть отнесут ребенка на болото, пусть переломают ему руки и ноги и пусть разобьют его голову молотом.

Но сын Марии, едва ли двух недель отроду, заговаривает и отвечает:

- Старик из дальних краев, Рюнайа из Карьялы, ты произнес безумное решение, ты неправедно истолковал закон.

Конечно, финляндский закон осуждал на смерть внебрачных и незаконнорожденных детей, как еврейский закон осуждал их на гражданскую смерть. Заявляя право на жизнь, ребенок Мариетты защищает в то же время честь своей матери. И, продолжает руна, священник окрестил ребенка, и короновал его как короля леса, и отдал ему на попечение остров сокровищ.

Тогда старый Вяйнемяйнен, краснея от гнева и стыда, спел последнюю песню; затем он сделал себе бронзовую лодочку, барку с железным дном, и в этой барке уплыл далеко в величавые просторы - до нижних пределов неба. Там его барка остановилась, там закончился ее путь; но он оставил на земле свою арфу и свои великие руны, которым быть вечной радостью Финляндии.