Неизв. - Александр дюма из парижа в астрахань свежие впечат (Владимир Ишечкин) / Проза.ру

Вместо того, чтобы испугаться последствий, он усмотрел здесь надежду и о том, кто он, конфиденциально сообщил распорядителю пленными. Тот, не мешкая, отправил рапорт царю. Петр написал внизу:

«Этот человек сумасшедший, которому не надо причинять никакого зла. Обращаться с ним, как с прочими пленными».

И, как прочие пленные, он был отправлен в Сибирь. А Сибирь это - ночь, из которой не выбраться никогда, чтобы снова увидеть день. Гвардеец умер во тьме ссылки в конце 1721 года. Только твердо уверенный в его смерти, Петр открыто признал Екатерину.

Вдруг, в разгар празднеств и триумфа царь узнает, что в результате одной гаремной интриги, устроенной Карлом XII, две армии, турецкая и татарская, идут на Яссы. Объединенные армии насчитывают 200 тысяч человек; эти 200 тысяч войск находятся под командованием Мехмета Балтаджи, то есть – Мехмета Д р о в о к о л а. И на самом деле Мехмет был слугой в гареме.

Всемогущий, благодаря своему хозяину, но не забывающий своего происхождения, сначала он отказывается от командования огромной армией, что вверяют ему. Но Великий Господин настаивает и вручает ему саблю, усыпанную драгоценными камнями. Тогда он соглашается со словами:

- Твоя недосягаемость знает, что я привык работать топором, чтобы колоть дрова, а не саблей, чтобы водить армии; постараюсь тебе хорошо послужить, но, если потерплю неудачу, вспомни, что я молил тебя не обращать меня в генерала.

Петр, весь гордый из себя после Полтавы и воспринимающий турок и татар, как Карл XII - московитов, идет против 200 тысяч варваров с 30 тысячами солдат. Правда, эти 30 тысяч солдат - элита России, начаток цивилизации, надежда Севера. Он вступает в переговоры с двумя греками; один из них - Кантемир, господарь Молдавии, второй - Бранкован, господарь Валахии. Преданный обоими, он обнаружил, что прижат к Пруту без провианта и боеприпасов, без артиллерии, за исключением нескольких орудий с тремя зарядами на каждое из них.

- Черт! - сказал он. - Вот и мне здесь, пожалуй, так же плохо, как моему брату Карлу под Полтавой.

Затем он возвращается в свою палатку, запретив кому бы то ни было его тревожить, отдает приказ на завтра об отчаянном прорыве и диктует сенату следующее распоряжение:

«Не терять мужества, думать только о благе и чести государства; любые приказы воспринимать как, возможно, вырванные у меня в неволе; если потребуется для общественной пользы, то тем, кого сочтут самым достойным, заменить на троне меня, заранее, пока я на свободе, отрекающегося от престола империи, управлять которой я желал только для того, чтобы составить ее счастье».

До последнего времени Петр брал примеры с королей Европы, в нескольких строках он возвращает им все, что у них позаимствовал.

Во второй раз он пригласил Шереметева. За ночь нужно сжечь все грузы. Каждый высший офицер оставит за собой одну телегу; по крайней мере, в случае их поражения, врагу не достанется трофеев. На рассвете атакуют врага в штыки. Шереметев вышел, Петра охватили конвульсии. Все великие люди, начиная с Цезаря и кончая Наполеоном, - эпилептики в большей или меньшей степени.

Открыв глаза, он видит перед собой Екатерину. Она, его интимный консультант, сопровождала его в походе на Прут. Петр удивляется ее спокойному и твердому виду, в то время как он, атлет милостью божьей, мечется на постели, голый и потрясенный. Она здесь, чтобы придать ему силы после припадка, возродить в нем надежду. Не надо сражаться, нужно договариваться. Договариваться не словом: подкупом. Она поясняет, что золоту и подаркам под силу купить каим-макама и великого визиря. Екатерина не умеет ни читать ни писать и предлагает прочесть ей депеши графа Толстого - посла Петра в Константинополе; он, кто выдал Петру царевну Софью, знает цену измене, а Екатерина уверена, что каим-макам и великий визирь продажны; у всякого своя цена. Она знает, кому можно поручить такие переговоры; это нижний офицерский чин, ловкач, за разум которого она ручается. Поднятый ее голосом, царь встает с постели, возвращает себе не только мужество, но и силу. Велят позвать гонца, и тот сразу же уезжает с устными установками. Он уполномочен предложить около четырех миллионов.

Гонец отбыл, и царь смотрит на Екатерину:

- А если предложение принимается, - спрашивает он, - то где мы возьмем такое богатство для двух мошенников? Они не удовольствуются красивыми обещаниями.

- Здесь и возьмем, - отвечает Екатерина; - со мной мои бриллианты, и до возвращения гонца у меня будет все до копейки, что есть в лагере.

- Иди, и бог тебе в помощь, - сказал царь.

Ее девиз был известен: Deo adjuvante (лат.) - C божьей помощью.

Екатерина в ту же минуту садится на коня и объезжает лагерь; она обращается сразу и к офицерам, и к солдатам.

- Друзья мои, - говорит им она, - мы здесь в таком положении, что можем сохранить нашу свободу лишь ценой жизни или, построив нашим врагам золотой мост. Если принять первое, что означает умереть, защищаясь, то все наше золото и все наши сокровища становятся бесполезными. Употребим же их, чтобы откупится от наших врагов. Я пожертвовала уже все свои драгоценности и все свое серебро, но этого явно недостаточно; нужно, чтобы каждый из вас внес свою лепту.

Затем, обращаясь отдельно к каждому офицеру:

- Посмотрим, - говорит она, - что ты мне даешь. Если мы вырвемся отсюда, то воздам тебе за это сторицею, не считая, что отрекомендую тебя царю - нашему батюшке.

И все, от генерала до простого солдата, отдали все, что имели, и вскоре образовались груды золота.

Вернулся гонец: великий визирь требует, чтобы ему прислали уполномоченного для переговоров о мире. Некоторые говорят, что в лагерь великого визиря отправился великий канцлер Шафиров; другие утверждают, что это была Екатерина, которая, не желая доверить переговоры постороннему, сама отправилась в его стан. Вот как они объясняют и успех переговоров.

Екатерина была очень красива и знала, как неотразимо воздействие красоты на этих приверженцев Магомета, которые нашли рай достойным себя, лишь населив его гуриями – обязательно девственницами и непременно прекрасными. Царице было далеко до гурии во всех прочих отношениях, но что касается красоты, тут она вдвое превосходила ее.

Первым ответом визиря было:

- Пусть царь отречется от веры, станет нашим братом, и мы ни в чем ему не откажем.

- Я отдал бы туркам, скорее, все земли до Курска [Kursch]; по крайней мере, был бы шанс их однажды вернуть. Но утрата моей веры была бы безвозвратной. Как великий визирь поверит моему обещанию, увидев, что я изменяю слову, данному богу?

Второе требование великого визиря состояло в том, чтобы царь со своей армией сдался на милость победителя.

- Через четверть часа, - ответил старый канцлер, - мой повелитель вас атакует, и все мы, от первого до последнего, будем убиты раньше, чем согласимся на позорные условия.