Златан огорчениях. - Я — Златан

Игра началась. И публика взревела еще сильнее. Признаться, тогда главным для меня было не забить, а выдать представление, показать артистизм, все те коронные приемы, которые я так долго отрабатывал. Уже в самом дебюте игры я прокинул мяч между ног защитника АИКа, а следом несколько раз продемонстрировал дриблинг. Затем я несколько выпал из игры, а АИК перехватил инициативу и стал раз за разом угрожать нашим воротам. Наше положение выглядело угрожающим. А я, возможно, хотел слиш- ком много и сразу. Когда слишком много хочешь, это сковывает.

Но я постарался успокоиться, а на тридцатой минуте игры по- лучил пас от Петера Сёренсена прямо перед штрафной. Это не был явный голевой момент. Ноя решился сделать ход. Я подыграл себе пяткой и, скорее наудачу, ударил по воротам. И, о боже, я чуть не пережил шок: вот сейчас, сейчас... Гол! И я бурно праздновал успех, а стадион ревел: «Златан, Златан, СуперЗлатан!». А после этого меня несло вперед словно на крыльях.

Я проделывал трюк за трюком, а на девятой минуте второго тайма Сёренсен вновь выдал мне прекрасный пас. Я принял мяч на правом фланге и рванул вперед. Угол был настолько острым, что все подумали, что я буду делать передачу. Но я все-таки решил ударить. От линии ворот, почти с нулевого угла. Мяч «пробил» руки вратаря и влетел в сетку. Трибуны неистовствовали, а я про- сто спокойно шел по полю с поднятыми вверх руками и с видом победителя: «Вот она — сила! Вот он — я! Поняли — вы, все те, кто жаловался на меня и хотел отлучить от футбола?!»

Это был реванш, это была гордость, и я думаю, что все, кто считал, что я не стою тех самых восьмидесяти пяти миллионов, должны были заткнуться. Не забуду, как после этого памятного матча сияющие репортеры упражнялись в остроумии:

Если я назову тебе имена Андерса Свенссона и Кима Чель- стрёма, чем ответишь ты?

Я дважды скажу Златан.

Люди смеялись, а я в приподнятом настроении выходил со ста- диона в этот прекрасный весенний вечер, и меня ждал мой «Мер- седее Кабриолет».

Правда, добраться до него оказалось непросто. Маленькие дети, парни и девушки окружили меня с просьбой дать автограф.

Однако пару минут спустя я получил пас в центре поля. Пока ни- чего особенного. Но сначала я попытался обвести одного сопер- ника — получилось, — следом второго, и, к своему удивлению, увидел, что путь к воротам свободен. И я продолжил свой рейд.

Это напоминало танец с мячом, и по пути к цели я прошел всех тех защитников со страниц газеты, а завершил все точным ударом по воротам с левой. Это была не просто радость от забитого гола. Это было чувство свершившегося возмездия. Вот вам всем, осви- стывавшим и поливавшим меня грязью! А еще мне казалось, что этот поединок со зрителями не закончится и после матча.

Мы разгромили «Юргорден» со счетом 4:0, и вы только пред- ставьте, что случилось после игры! Фанаты «Юргордена» окружили меня, но никто и не собирался выяснять отношения и проявлять агрессию. Они просто хотели заполучить мой автограф. Я просто поразил их. По правде говоря, вспоминая тот случай, я и сейчас удивляюсь, как с помощью одного забитого гола или эффектно исполненного приема можно все перевернуть. Знаете, в одном из самых моих любимых фильмов — «Гладиаторе» — есть такая всем известная сцена, когда император появляется на арене и приказы- вает гладиатору снять шлем, а тот подчиняется и произносит:

— Мое имя — Максимус Деций Меридий...И я отомщу, в этой жизни или в следующей.

Так же чувствовал (или хотел бы чувствовать) и я: находиться здесь перед всем миром и показать всем сомневавшимся во мне, кто я такой на самом деле. И я не представляю, кто был бы спосо- бен остановить меня.

линия защиты «Юргордена» — три рослых малых со скрещенны- ми на груди руками. А над ними красовался аршинный заголовок: «Мы положим конец этой переоцененной звезде Златану!». В об- щем, я ожидал, что на поле будет горячо. Матч предстоял принци- пиальный, с обилием жесткой борьбы. Но когда я ступил на газон Олимпийского стадиона Стокгольма, увиденное едва не повергло меня в шок.

Фанаты «Юргордена» были просто переполнены ненавистью. Такого психологического давления я не испытывал еще никогда. Они скандировали: «Мы ненавидим Златана!». Вокруг меня слов- но бушевал ураган, а я ощущал себя находящимся в его эпицентре. Весь стадион был настроен против меня. До меня доносилась мае- са всякого дерьма, и я узнал много нового о себе и своей матери.

Прежде я с подобным приемом не сталкивался, но, все же, в какой-то степени могу понять всех этих людей. Фанаты ведь не могут непосредственно повлиять на ход событий на поле. Так что же им остается? Правильно — подвергать нападкам лучше- го игрока в команде соперников. И вполне естественно, что они пытались вывести меня из равновесия. Увы, но так уж принято в футболе. Но в этот раз они явно перегнули палку и завели меня. Следовало поставить их на место, и я играл, скорее, не против со- перников, а против зрителей. Правда, как и в матче с АИКом, я не сразу «включился» в игру.

Меня с первых минут начали плотно опекать. Те самые трое громил с газетного разворота словно приклеились ко мне. И пер- вые двадцать минут «Юргорден» владел преимуществом. Но у нас в составе был парень из Нигерии — Питер Идже. Его купили из- за его репутации голеадора. И, действительно, в следующем сезо- не он стал лучшим бомбардиром чемпионата. Но на тот момент он находился в моей тени. А кто, собственно, не находился?! На 21-й минуте Идже получил пас от Даниэля Майсторовича (впо- следствии он станет мне близким другом) и открыл счет — 1:0. А на 68-й минуте Идже ассистировал уже другому нашему афри- канскому приобретению — Джозефу Эланге. Эланга оттеснил за- щитника и сделал счет 2:0. Трибуны свистели и негодовали, а я ощущал себя никем. Я так пока и не забил, словно эти защитники решили, что так и должно быть. Хотя, если объективно, до поры до времени я был не так уж хорош.

Так — пара финтов, да пас пяткой где-то у углового флажка. В остальном же, на поле пока солировали Идже и Майсторович.

Это прозвучало так дерзко, что оставалось только подтверж- дать сказанное делом.

После этого громкого заявления я постарался притихнуть, «за- лечь на дно». Не нужно было заводить себя. Я испытывал такой пиетет перед всеми этими громкими именами, за исключением, пожалуй, Маркуса Альбека, с которым делил номер. В команде я был немногословен и старался держаться в сторонке. «Он — странная личность. Он предпочитает быть один, — писали газеты, и это звучало интригующе. Вроде, какой загадочный этот Златан!

В действительности, я элементарно был не уверен в себе. И не хотел досаждать своим присутствием окружавших меня людей. Особенно Хенрика Ларссона, которого я боготворил. Он блистал в «Селтике» и в том же 2001 году завоевал «Золотую бутсу» как луч- ший бомбардир национальных чемпионатов европейских стран. Хенрик был величиной. И я был горд, когда узнал, что составлю ему компанию в линии атаки в матче со Швейцарией.