Златан огорчениях. - Я — Златан

И вот тогда я вспомнил о том бразильском парне, которого встретил в аэропорту. Все мы — я, Мидо и тот самый Максвелл — были новичками в команде. Но я сдружился с ними не только по этой причине. Мне проще было общаться с чернокожими и ла- тиноамериканцами. Они казались более веселыми, закаленными жизнью и менее завистливыми. Главным желанием голландских игроков было убраться отсюда поскорее в Италию или Англию, и поэтому они постоянно косились друг на дружку, гадая, кто еле- дующим пойдет на повышение в классе. А, например, африкан- цы или бразильцы просто были рады находиться здесь. Из серии: «Ого, неужели мы будем играть в самом «Аяксе»?» C ними я чув- ствовал себя, как дома, и мне импонировали их юмор и друже- любие. Но Максвелл не был похож на других бразильцев. Он не был компанейским, и ему не требовалось постоянное веселье. Это был домашний мальчик, удивительно сентиментальный, который регулярно звонил своим близким. В общем, абсолютно распола- гающий к себе парень, и к тому же отзывчивый.

Максвелл, я в затруднительном положении, — пожаловался я ему по телефону. — Дома — шаром покати. Можно мне пожить у тебя?

Конечно же, — ответил он. — Приезжай прямо сейчас.

Максвелл жил в Удеркерке, небольшой общине с населением в

семь—восемь тысяч жителей, и я переехал к нему. Я прожил у него

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Быть предоставленным самому себе — не такое уж великое ис- пытание. Подрастая, я учился заботиться о себе сам. Сейчас, пусть и ощущая себя самым крутым парнем в Европе — я же стал профес- сионалом, за которого выложили такие деньжищи, — вокруг себя я видел пустое жилище. До большого города было далековато, а в моей комнате не было никакой мебели. Я не мог чувствовать себя, как дома, да, к тому же, и холодильник катастрофически быстро опустел. Нет, это не вызывало у меня паники или неприятных дет- ских воспоминаний. Я держался стойко. В моей прежней квартире в Лоренборге холодильник тоже часто пустовал. Я был привычен ко всему. Но в «Мальмё» обстояло иначе: до чувства голода никогда не доходило, потому что я объедался как идиот в клубном ресторане «Кулан», да еще и прихватывал еду с собой, чтобы умять ее вечером. На худой конец, я мог отправиться к матери или друзьям.

В Мальмё мне не нужно было ничего готовить или наполнять холодильник. А вот в Димене вновь приходилось начинать сначала. Это выглядело нелепо и смешно. Я уже становился серьезным ма- лым, но у меня в доме не было даже кукурузных хлопьев, а в кармане с трудом можно было наскрести мелочь. И вот я сидел в этом одино- ком доме на своей фирменной кровати «Хестен» и названивал всем подряд: друзьям, отцу, матери, младшему брату и сестре. Я позвонил даже Мие, хотя у нас с ней все было кончено, и спросил, не сможет ли она вернуться ко мне. Я был одинок, обеспокоен и, вдобавок ко всему, голоден. В конце концов, я обратился к Хассе Боргу.

Я рассчитывал, что он сможет договориться с «Аяксом», чтобы клуб хотя бы предоставил мне кредит. Как я знал, у Мидо получи- лось подобное со своим прежним клубом. Не вышло.

Я не могу этого сделать, — категорично ответил Хассе. — Тебе придется обходиться самому.

Его слова взбесили меня. Я полагал, что, уж если он продал меня, то должен же помочь мне в нынешней затруднительной си- туации?

Почему нет? — спросил я и услышал уже хорошо знакомое.

мой шанс показать себя Европе, и, к своему удивлению, я сразу же обнаружил разницу с чемпионатом Швеции. Если в «Мальмё» я мог подолгу возиться с мячом, то сейчас бы мне этого никто не позволил. Здесь были совсем другие скорости.

В стартовом матче мы противостояли «Милану». В то время этот гранд переживал трудные времена, но не стоило забывать, что еще недавно, в девяностых, он доминировал в Европе. А я ста- рался сильно не переживать по тому поводу, что у них была одна из сильнейших линий обороны во главе с самим Мальдини. Я ста- рался играть жестко, заработал пару штрафных и продемонстри- ровал несколько своих приемов с мячом, удостоенных аплодис- ментами. Но в этой тяжелой игре мы уступили 0:1.

В следующем матче мы встречались с «Ливерпулем». В том году «Ливерпуль» уже завоевал три кубка и обладал, пожалуй, сильней- шей защитой в Премьер-лиге — с финном Сами Хююпия и швей- царцем Стефаном Аншо. Последний был в то время в отличной форме. Один его недавний «подвиг» стал предметом бурного об- суждения. В финале Кубка Англии Аншо рукой преградил мячу путь в ворота, и этот его ловкий трюк, который не заметил судья, помог «Ливерпулю» одержать победу. Он и Хююпия буквально приклеились ко мне. Но уже в самом начале игры я удачно по- боролся за мяч у углового флажка и продвинулся к штрафной, где меня уже встречал Аншо. Он блокировал меня, но оставались ва- рианты для дальнейших действий. Я мог сделать навес, отыграть мяч назад или все-таки попытаться прорваться к воротам.

И я выбрал последний вариант, решив применить финт, ко- торым в свое время часто пользовались Роналдо и Ромарио (а позднее ставший фирменным приемом Роналдиньо — прим. пер.). Я просматривал его еще юношей на компьютере, а затем час за ча- сом тренировал, до тех пор, пока не мог выполнить с закрытыми глазами. Он называется «Змея» (а также «флип-флэп», или, в бра- зильском варианте, «эластико» — прим. пер.). Название это объяс- няется тем, что при точном выполнении приема движение напо- минает обвивающуюся вокруг ноги змею. Выполнить этот финт непросто: внешней стороной подъема стопы вы стремительно от- кидываете мяч вправо и тотчас же носком или внутренней сторо- ной подъема той же ноги пробрасываете мяч уже влево. А затем совершаете рывок. Раз, два — и готово! Все происходит чертовски быстро, и вы полностью контролируете мяч, словно он приклеен к вашей ноге, как шайба к клюшке хоккеиста.

три недели, пока, наконец, не обналичил свой первый чек. И хотя спать приходилось на полу на матрасе, все же это было неплохое время. Мы вместе готовили еду и обсуждали тренировки, других игроков и нашу прошлую жизнь в Бразилии и Швеции. Максвелл прекрасно говорил по-английски. Он рассказал мне о своей се- мье, о двух своих братьях, с которыми был очень близок. Я хорошо это помню, потому что вскоре один из них погиб в автокатастро- фе. Это было крайне печальное известие. В общем, Максвелл мне действительно нравился.

За время пребывания в его доме я привел себя в порядок, и после этого дела пошли в гору. Ко мне вновь вернулось это фантастиче- ское чувство наслаждения футболом, и я был действительно хорош в ходе предсезонки. Я штамповал голы в матчах с любительскими командами и демонстрировал все разнообразие своих фирменных приемов. «Аякс» всегда славился своим искрометным и техничным футболом, и газеты писали: «О-о! Похоже, он стоит заплаченных за него восьмидесяти пяти миллионов». А Ко Адриансе, как я и пред- полагал, был строг со мной. Поначалу я думал, что это просто черта его характера, ведь я слышал о нем столько историй.