Златан огорчениях. - Я — Златан

Я сказал «нет» сборной Швеции и выбросил всю эту историю из головы. Нет, конечно, не выбросил, я вспоминал о ней все время, но жалел я только об одном. Я мог бы устроить скандал погромче, раз уж меня выкинули. Что за черт: посидели в пустом зале со стаканчиком и опоздали на час? Что это такое? Надо было разнести бар, утопить машину в фонтане там, на Авенин или от- правиться домой в одних трусах. Вот это скандал моего уровня. А то чепуха какая-то.

Нельзя просить себя уважать. Уважать заставляют. Когда ты новичок в клубе, легко дать себя унизить. Все новое, у каждого своя роль. Проше всего пригнуться и принюхаться, чем пахнет. Но так ты теряешь инициативу. Теряешь время. Я шел в «Интер», чтобы изменить свою жизнь и чтобы клуб начал выигрывать после 17 лет поражений. И поэтому нельзя было стыдиться или начать осторожничать только потому, что тебя критикуют в газетах и кто- то испытывает к тебе предубеждение. Златан — плохой парень. У Златана проблемы из-за его темперамента. И точка. Можно, ко- нечно, с пеной у рта начать доказывать, что ты хороший. Но тогда тебе придется век этим заниматься.

Досадно, но происшествие в Гетеборге уже попало во все ита- льянские газеты. Выглядело это так, что парень плюет на правила, а он к тому же страшно дорогой. Может, мы переплатили? Или он подонок? Много слышалось такого. А хуже всего, что какой-то шведский «эксперт» сказал: «С моей точки зрения, «Интер» делает странные приобретения... индивидуалистов каких-то... вы купили себе проблему».

Что ты имеешь в виду?

Именно то, что сказал. Ничего!

Тут, я заметил, они заволновались. Им, наверное, удобней было бы, если бы я начал препираться. Больше похоже на меня. А тут что-то новенькое. Ничего! Их, казалось, это потрясло. Что этот Златан задумал за сей раз? И чем спокойней я держался, тем боль- ше они нервничали. Это было странно. Мое молчание нарушало равновесие. У меня появилось преимущество. Все так знакомо. Универмаг «Весселс», школа, команда юниоров... Я случал речь Лагербека о том, что правила сформулированы предельно точно, с тем же интересом, с каким я слушал бубнеж учителя: «Ты сно- ва болтал на уроке». Говори, меня это не колышет. Но одна вещь меня задела. Это когда он сказал: «мы решили, что ты не будешь играть с Лихтенштейном». Не то чтобы это беспокоило меня само по себе. Да и чемодан я уже упаковал. И кому, по правде сказать, есть дело до Лихтенштейна? Не это вывело меня из себя. А вот что: кто это «мы»?

Он большой босс. Почему он прячется за чьими-то спинами? Будь мужчиной и скажи: «Я решил», и я тебя буду уважать. А это трусость. Я с яростью взглянул ему прямо в глаза, но по-прежнему молчал. А потом поднялся в свою комнату и позвонил Кеки. В по- добных обстоятельствах никто не поможет лучше, чем семья.

Приезжай и забери меня!

Что ты натворил?

Я опоздал.

Перед отъездом я переговорил с менеджером сборной. Он знал меня лучше других в команде, знал мое прошлое, мой характер. Он знал, что я легко не прощаю.

Эй, Златан, — сказал он, — я не волнуюсь за Мёльберга и Чиппена. Они обычные шведские парни, они примут наказание и вернутся. Но ты, Златан... Боюсь, не выкопал ли Лагербек себе могилу.

Посмотрим, — сказал я.

Уже через час я покинул отель. Мы с братом посадили в маши- ну и Чиппена, и еще одного парня. Остановившись на заправке, мы увидели свежие газеты.

Hy и бучу они подняли! Можно подумать, НЛО сел на Землю. А дальше стало только хуже. Я поддерживал Мёльберга и Чиппе- на. Был им как папочка. «Ребята, не обращайте внимания. Это, скорее, вам в плюс. Никто не любит пай-мальчиков.»

команде. И не только потому, что я родом из Русенгорда, где царит сущий бедлам: турки, сомалийцы, югославы, арабы. А еще пото- му, что в футболе, что в «Аяксе», что в «Ювентусе» я успел усвоить: команда играет лучше, если игроки держатся вместе. А не когда бразильцы сидят в одном углу, аргентинцы — в другом, а осталь- ные — в третьем. Это разобщает, расслабляет.

Ладно, группировки время от времени возникают. Это плохо, но случается. Но пусть хотя бы ребята выбирают себе друзей и за них держатся. А тут все держалось на национальности. Так при- митивно. Они ведь в футбол играют. Но они словно жили в разных мирах. Это меня бесило, и я поставил цель сломать это. Если не удастся, не выиграть нам лигу. Кто-то, может, и скажет: «Какая разница, с кем мы ходим обедать?». Поверьте, разница есть. Если не держаться вместе за пределами поля, это отразится на игре.

Это влияет на мотивацию и командный дух. В футболе все свя- зано, и такие вещи могут оказаться решающими. И я видел тут мое первое большое испытание: сумею ли я это преодолеть. Но я понял, что одними разговорами не обойтись.

Я пришел и говорю: «Что за бред? Что вы сидите по углам, как дети малые?» И большинство со мной согласилось. Остальные по- мялись, но ничего не произошло. Привычки оказались сильнее. А невидимые барьеры непреодолимы. И снова я отправился к Mo- ратти и постарался высказаться так ясно, как только можно. «Ин- тер» не выигрывал уже целую вечность. Так и будет продолжаться? Мы останемся лузерами, только потому, что ребята не общаются друг с другом?

Нет, конечно, — ответил Моратти.

Тогда надо разбить группировки. Нам не выиграть лигу, если мы не станем командой.

Не думаю, что Моратти понимал, насколько это плохо, но он меня услышал. Он сказал, что и сам того же мнения.

Мы в «Интере» должны быть одной семьей. Я с ними по- говорю.

Не откладывая он пошел к ребятам, и сейчас вы поймете, какое уважение к нему испытывали.

Моратти — это и был клуб. Ему и говорить особо не понадоби- лось. Он владел ситуацией и имел огромное влияние на всех игро- ков. Он произнес совсем короткую, но пламенную речь о том, что мы все должны держаться вместе. И ребята посмотрели на меня, не без этого. Звучало, как мои собственные слова. Не Ибра ли это го-

А я, как уже говорил, раздумывал над словами Капелло. Уваже- ние надо взять. Это как в Русенгорде в чужой двор зайти. Нельзя оглядываться назад. Нельзя думать о том, что кто-то мог что-то слышать. Надо сделать шаг вперед. И я этот шаг сделал: я ушел из «Ювентуса». Эй, ребята, вот он я, и я по-прежнему выигрываю.

Я тренировался как проклятый. Я победитель с диким темпе- раментом и железной волей. Когда кто-то на поле не старался, я выходил из себя. Я орал, если мы не только проигрывали, но про- сто играли хуже, чем могли бы. И совершенно неожиданно, впер- вые в жизни я стал лидером. Я видел это в глазах ребят; теперь я за все отвечал. Я должен был привести их к победе, и снова рядом со мной был Патрик Виейра. А рядом с ним можно сделать многое. Мы, два чудо-победителя, должны были поднять дух команды.

Моратти, хозяин и президент, сделал для «Интера» многое. Он потратил на игроков более 3 миллионов евро. Он покупал та- ких ребят, как Роналдо, Майкон, Креспо, Кристиан Вьери, Фигу и Баджо. Он рисковал очертя голову. Но его отличало еще одно качество. Он был очень добрый, благородный. После одной- единственной победы он мог выплатить нам огромные бонусы. И меня это задевало. Не то чтобы я против бонусов. C чего бы? Но их давали не после выигрыша лиги или Чемпионата мира. Он платил после самой обычной, рядовой игры.