Василий Клюкин - Коллектив Майнд

– Сам ты мелкий. Я туз пиковый!

– Ты ту-пи-ко-вый. Можно подумать, что такая чреда событий происходит каждый день.

– Происходит. Любая жизнь – взаимосвязь уникальных неповторяющихся событий и случайностей. Принцип домино, только в ста измерениях и во всех направлениях. Хаос. И доминошки сыплются на твою голову со всех сторон, сбивая друг друга и создавая новые цепочки событий. Это воронка набитая движущимися доминошками, я этот хаос называется будни.

– Ты иногда редчайший зануда. Давай-ка лучше остановимся на заправке, а потом в кафе, и возьмем нормальной жратвы, чтобы не бегать в буфет на пароме.

– Боже! Сей отрок прозрел и начал говорить по делу! Аллилуйя! Чудо! И прозреют слепые, и поумнеют скудные умом своим.

– И наступит половое созревание у Байки.

– Я тебе наступлю! Да тебе у меня уроки брать надо, студент!

– О, да, профессор, туз-большой-пуз, расскажите скорей мне, как с таким пивным животом подойти к девушке ближе, чем на милю.

Байки резко крутанул руль и на высокой скорости влетел на заправку. Айзек стукнулся головой о дверь машины.

– Блин, дебил! – не оценил Айзек.

Байки загоготал. Айзек потер ушибленную голову и подвел итог:

– Да, все-таки у рокеров с неандертальцами кроме внешнего сходства еще и повадки одинаковые.

– Выметайся и возьми мне двойной эспрессо, андер-палец. А я пока заправлю машину.

Айзек купил круассанов, пару шоколадок и сэндвичи с тунцом. Несмотря на плотный завтрак у Линка, он был голоден и руки не повиновались, временно перейдя в подчинение глазам и желудку. Набрал два пакета всякой всячины и шарил глазами в поиске еще чего-нибудь интересненького. Автомобиль еще заправлялся, и он решил посмотреть журнальную полку. Ничего, ничего интересного, журналы были как инкубаторские братья близнецы.

Заплатил, забрался на водительское кресло, и машина покатила в порт. Паром обратно до Генуи, оттуда по шоссе во Францию и родное красивое Монте-Карло. Эх, Монако, Монако, будешь ли ты колыбелью нового мира?

– Что, братишка, – спросил Байки, откусывая сэндвич, – Ты, судя по виду, уже дома. Что обдумываешь?

– Ясно что. Наш план. Надо вернуть Паскалю его ОЭ. И он станет прежним. И наша дружба тоже.

– Дружба-утюжба, – передразнил Байки, – После того как ты рассказал про Паскаля и про его частный дом, я не понял только одного: почему мы не пошли за деньгами к нему, а выбрали Волански?

– За деньгами к Паскалю, – поморщился Айзек. – Поверь, я пытался не раз. Он мне всегда отказывал. Последний раз я его даже возненавидел. Это было, когда я пришел занять денег на операцию Викки. У него в доме до сих пор стоят наши общие фотографии, и довольно много. Он хорошо ко мне относится, вроде как. Хорошо помнит Викки. Но денег не дал.

Точнее он пообещал, конечно, если управляющая скажет, то он даст. Но его управляющая, хотя тетка неплохая, объяснила, что по контракту с «Коммуной» есть пункт, прямо запрещающий давать в долг или передавать безвозмездно кому-либо деньги, принадлежащие веджи.

Они же вообще хитро устроились. У «Комы» свой банк, и он, пожалуй, уже давно мощнейший банк в мире. Перекачивают деньги со счета на счет, а реально деньги практически не тратятся вовсе. Все выплаченные большие гонорары веджи так и лежат невостребованными. Как в свое время швейцарские банки тихо похоронили у себя на счетах деньги многих евреев. Веджи подписывают контракт, а тратят потом за редким исключением совсем мало.

Паскаль сказал, что если это запрещено, то он ничего не сможет сделать.

Я пытался ему объяснить, что запрещено управляющей, а ему можно. Я даже сказал, что верну с процентами. А он, мудила: «Зачем мне проценты?»

Ему как будто стерли его совесть. Причем не поверишь, он в состоянии смеяться над шутками из телешоу, смотреть кино. В футбол гоняет, будь здоров. Только своих шуток у него больше нет, его мозгов хватает обратиться к своей «няньке», как я ее называю, чтобы она сделала что-то, с чем он не справляется.

Смешно, что у него дома стоит и пылится неплохое оборудование. Еще и обновляется регулярно. Последние компы, гаджеты. Он предусмотрел в контракте, что все это будет постоянно новейшее. До того, как пойти скачиваться, он говорил, что Ева, его девушка, достойна всего самого лучшего, и он сделает всё, чтобы у них это было. Да вот только Ева сбежала, а девайсы остались. Он теперь больше их не запускает. И не может, болван, сообразить хотя бы, чтобы перестали доставлять новые.

Телек смотрит себе и смотрит, вечером на спорт, когда велит нянька. Ест простую еду. Он у нас теперь вегетарианец. Тоже по контракту. Ему всего хватает, и он всем доволен.

Такой счастливый водитель трамвая. Катает по одному маршруту каждый день и радуется жизни.

Сколько раз поначалу пытался его растормошить. Смотрел с ним школьные альбомы, вспоминал общие приключения. Он все помнит. Славные были времена, говорит. Сейчас, говорит, я изменился, и мне нравится другое.

Ненавижу гадскую «Кому».

И Паскаля тоже возненавидел. Мы были как братья, а Викки как сестра для нас обоих. Я ему доверял как себе. И его равнодушие теперь мне как нож в сердце.

Давным-давно, когда мы еще учились, был случай. Мы купались в шторм, и он начал тонуть. Я его вытащил. У меня язык бы никогда не повернулся его по такому поводу попрекнуть, но я даже про это ему напомнил, когда просил деньги для Викки. А он опять отказал. И я его ненавижу за это. Веджи или не веджи, а сдать энергию – это было его решение. Он, считай, нас бросил.

– Вот ты и вынудил меня потратить несколько минут моей жизни на то, чтобы выслушать историю об одном никчемном идиоте, – отозвался Байки, несмотря на грубые слова в адрес Паскаля, в его голосе сквозило сочувствие.

Айзек пропустил это мимо ушей:

– Потеря креатива сделала его таким. А когда профессор закачает ему ОЭ обратно, кто знает, что будет?

– Скажи, профессор – голова! – Байки зацепился за возможность сменить тему, – Вот реально, от него веет харизмой. Вроде бы такой, обычный немолодой дядька с вечно странным выражением на лице. Кофеек попивает, сигаркой дымит. А как представишь себе ту махину, которую он обрушил на всех нас, жуть берет!

Айзек понимал, о чем он. Всегда немного странно себя чувствуешь, если человек, которого знал только заочно, запросто с тобой разговаривает, да еще признает в тебе неглупого собеседника и даже компаньона. Особенно такая глыба науки! Общение с подобным человеком ставит тебя на следующую ступень твоего существования. Ты уже не ты, ты уже новый, перепрошитый, на другом уровне.

Особенно лестно, если этот человек – гений, который оставил свой след в истории человечества. Имя Джереми Линка выгравировано на скрижалях эпохи, которой он принадлежит. Несомненно, следующие поколения будут преклоняться перед его величиной, изучать его биографию в школах, называть его именем улицы, здания, звезды. Он – человек-легенда, перевернувший мир. Айзек ощущал, как начинает кружиться голова от осознания того, что теперь Линк – часть его команды. Подумать только!