Admin - i 6628ba21ca3da5b2

Хотя Руслан мог читать по губам, голос в трубке оставался недосягаем. Впрочем, он все еще был телепатом.

Сначала поле, а потом трубка исчезли.

- Мистер Эйнштейн примет вас. Апартаменты 60Б.

- Спасибо, - Руслан направился к лифтам.

Ну вот - забежал вперед. Да еще начал писать о себе в третьем лице. Старею, или волнуюсь. Или писанина затягивает. Так и хочется, хоть немного, но приукрасить. Разбросать мало значащие детали. Для атмосферы, так сказать, украшения текста.

Для кого я стараюсь?

В полиции с сообщением мне не помогли. Ничем. И, кажется, были не очень рады меня видеть. Надо же!

Выяснение местонахождения Джо Бугатти, на мою радость, должно было занять некоторое время. Я снова получил несколько дней личной свободы. Солнечные бури, они все больше занимали меня. Ну а то, что и Бугатти имел к ним некоторое отношение, лишь подогревало интерес... или больше подогревало мое загадочное спасение... не знал тогда, не знаю сейчас.

Узнать имя и фамилию главного на сегодняшний день специалиста по солнечным бурям не составило труда. Майор Зайкин "пробил" адрес - и на том спасибо.

Специалиста звали Альберт Эйнштейн - похоже, проблема выбора будущей профессии перед парнем не стояла. Как и передо мной.

Жил он в высотной многоэтажке с претензией на элитность.

Да, не повезло мне родиться телепатом. Сложись все иначе, возможно, я бы тоже здесь... жил.

Один из скоростных лифтов быстро поднял меня на шестидесятый этаж, услужливый лифтер услужливо открыл двери... лифта.

Квартира 60Б также нашлась довольно быстро. Главным образом потому, что на площадке их, квартир в смысле, было всего две: А и Б.

Не дожидаясь моего стука, дверь открылась.

- Вы из "Научного Вестника"? проходите, проходите.

Я прошел.

Живут же ученые! Возможно, не все. Возможно, единицы с мировым, или, как сейчас принято говорить: галактическим именем.

По долгу службы, как уже писал, мне часто приходится бывать на различных планетах. Чуть менее часто тот же долг заводит во дворцы правителей, сравнимые с ними особняки глав корпораций, утопающие в роскоши комплексы мафиози. Впрочем, последние редкие гости среди клиентов моего брата. У них своих палачей вдосталь. Ни зависти, ни желания поменяться местами, у меня при этом не возникает. Хотя, вроде, должно бы - нормальное человеческое чувство, а палачи, как ни крути, тоже люди.

Отчего же так щемит сердце и накатывает чувство, сходное с тоской, при посещении, подобных этой, квартир или домиков, так называемого, среднего класса? Ну да, уютно, но без лишней роскоши. К тому же у нас, на Каэр Морхене, совсем не плохо. При определенном настроении, можно сказать, что красиво.

- Я вас ждал еще на прошлой неделе. Главный редактор, мистер...

- Чанг-у, - почти машинально, я выудил имя из памяти самого ученого.

Через мгновение он произнес бы его сам. Всплытие имени было настолько резким и сильным, как эмоции перед смертью, что не перехватить его было просто невозможно.

- Точно! Мистер Чанг-у. Прошу сюда.

Доктор Альберт Эйнштейн оказался мужчиной среднего роста, среднего телосложения с кучерявой, но, тем не менее, аккуратно подстриженной шевелюрой и редкими сейчас усами.

Комната, куда он привел меня, являла собой гибрид библиотеки, кабинета и научной лаборатории с обилием книг и электронных носителей информации, присущих первому, творческим беспорядком - второму и кучей непонятных приборов - третьему. Причем второе, в смысле кабинет, в смысле - бардак, торжествовал над всем.

Пол усеивали распечатки каких-то диаграмм и графиков, местами - в несколько ярусов. Интересно - он помнит, что изображено на нижних? Столы также были завалены бумагами, книгами - открытыми или с торчащими закладками, электронными планшетами с застывшими страницами и грязными тарелками с остатками пищи. Стены... о, о стенах стоит поговорить особо. Они были облеплены... стикерами. Разноцветные бумажки на уровне роста хозяина "кабинета" покрывали их сплошным ковром, скрывая не только облицовку, но даже малейший намек на нее.

Радушный хозяин бережно снял верхнюю часть с одной из самых высоких стопок. К моему удивлению, под стопкой обнаружился табурет. Милый такой, с пластиковым верхом.

- Прошу.

- Э-э, благодарю.

Сам мистер Эйнштейн уселся на некий прибор, похожий на духовку, только с антенной. Прибор периодически попискивал и излучал одной из сторон красноватое свечение. Я очень надеялся - не радиоактивное, так как сторона была повернута ко мне.

- Итак, господин Чанг-у, сказал, что вы хотели бы поговорить о недавнем конгрессе "Звездный Мост", где я имел честь председательствовать.

- Нет, не о конгрессе, - можно было бы юлить, поддерживать разговор, выуживая необходимую информацию, но зачем? Я не на допросе, передо мной не преступник. - Мистер Эйнштейн, я бы хотел поговорить о, так называемых, солнечных бурях, и... я не из научного журнала.

- Не из журнала? В таком случае, откуда имя главного редактора...

- Вы сами назвали его, - небольшая ложь не грех, - я только согласился.

- Я... сам... ну да, ну да, возможно, конечно. В таком случае, кого же вы представляете?

- Самого себя.

- В каком смысле, самого себя?

- В самом прямом. Это нужно мне для одного, гм, расследования.

- Вы полицейский? Частный детектив?

- Ни то, ни другое, хотя в некотором роде близко, - секунду я раздумывал, люди не очень воодушевляются, узнав род моих занятий, но и стыдиться я не намерен. Работа - не хуже прочих. - Видите ли, я - палач.

- П-палач? - глаза ученого округлились, усы встали торчком. Очень смешно. А вот следующей фразы, я никак не ожидал. - Вон! Вон из моего дома!

На палачей реагируют по-разному, но чтоб так... впервые, во всяком случае, за мою практику.

- Мистер Эйнштейн, возможно, вы не так поняли, я здесь не, если так можно выразиться, по роду своих занятий, а...

- Вон! Сейчас же, пойдите прочь! Вы и вам подобные!.. Мало вам Штирнера - моего учителя. Какого человека, какой ум загубили! Нет, после всего, вы еще имеете наглость являться ко мне! Вон! Сейчас же, или... я вызову полицию!

- Не надо полиции, я ухожу, - эх, надо было таки постепенно, прикинувшись журналистом.

Хозяин за спиной разве что не топал ногами. Волны гнева, исходящие от него, были почти осязаемы. Самое интересное - гнев был абсолютно искренен, без малейших примесей сомнения или страха.

Более чем необычная реакция на палача.

***

ДНЕВНИК ПАЛАЧА

После разговора с ученым, с Эйнштейном, я бродил по улицам. Злился, насколько может злиться палач. Спорил с оппонентом, приводя один довод весомей другого.

По счастью, порыв вернуться и все объяснить, прошел, так и не воплотившись в реальности.

А прошел потому, что вспомнилась фамилия Штирнер, которую упомянул в разговоре господин Эйнштейн перед тем, как выставить меня за дверь. Если верить уважаемому метру, господин Штирнер имел несчастье быть загубленным, как и сомнительное счастье выступать учителем господина Эйнштейна.