Джеймс Роллинс - Кровь Люцифера

Эрин повернулась и запрокинула голову, глядя в сторону света, туда, где рвался из оков Люцифер.

Даже сейчас она, казалось, была полна решимости завершить свою миссию.

Христиан увлек ее прочь и наконец-то смог помочь Руну.

Ударом цепи он заставил тварь отлететь в сторону, на ее толстой шкуре дымился длинный ожог. Зашипев, гигантская летучая мышь унеслась обратно во тьму.

Но из тумана на них надвигались все новые тени.

— Что теперь? — спросил Христиан.

12 часов 26 минут

По холодному телу Эрин растекался ядовитый огонь. Она чувствовала, как вокруг укуса на плече расползается плоть.

Кровь потоком прихлынула к ране, словно стараясь загасить пожар. Тот же самый яд въедался в кожу лица и струился вниз по руке от прокушенного плеча.

«Опять».

Ей понадобится усилие, чтобы сосредоточиться, одолев боль и тошноту, но она знала, что это слово важно. Мгновения назад женщина начала падать и, чтобы удержаться, вытянула вперед руку, уже затронутую ядом; при этом ее ладонь и предплечье прошли через сияющую преграду. Чистота этого света остудила руку Эрин и заставила черный яд исчезнуть.

Затем Христиан подхватил ее и оттащил прочь.

И отрава опять заполонила руку.

Слишком ослабев, чтобы стоять на ногах, Эрин висела на руке Христиана. Ей было трудно говорить из-за волдырей, вздувшихся на щеке и подбородке, но она должна была заставить их понять.

— Свет... — прохрипела Грейнджер. — Я могу пройти сквозь него.— Она бредит, — сказал Христиан.— Я могу... — Она перекатила голову набок, чтобы Рун видел ее лицо, прочел по нему истину, поверил их кровной связи, их обоюдному пониманию друг друга.

— Она говорит правду, — промолвил Рун, бросив взгляд на конус света и на черного ангела, мечущегося в этой ловушке.

Прежде чем они успели что-то придумать, темные тени обрушились на них из тумана. Руна быстро оттеснили в сторону. Из-за отсутствия левой руки он едва мог помешать тварям вцепиться ему в горло, и тем более ему не хватало сил снова присоединиться к Эрин и Христиану. Вскоре он исчез в тумане, но сквозь черную мглу продолжали сверкать серебряные вспышки, свидетельствовавшие, что Рун еще жив и сражается.

Христиан так и держал Эрин. Он отчаянно бился, размахивая цепью и расчищая пространство вокруг них, не давая орде демонов подойти вплотную. Но его силы быстро таяли — ведь он уже был измотан предыдущим боем, когда еще рядом с ним была София... когда София была еще жива.

Поврежденной рукой он сильнее прижал к себе Эрин, оглянулся на сияющий конус, в котором был заключен Люцифер, и еще раз взмахнул цепью, ударив гигантскую змею с такой силой, что из рассеченного тела твари брызнула кровь и расплескалась на светящейся преграде, с шипением испаряясь .

И тут Христиан сбросил с плеч тяжелые звенья.

Эрин нахмурилась.

— Что ты...— Похоже, здесь не обойтись без христианской жертвы. — На лице его промелькнула улыбка. — Я буду скучать по вам, доктор Эрин Грейнджер.

Она поняла.

«Нет!..»

Христиан обхватил ее обеими руками и высоко подпрыгнул, вложив последние силы в то, чтобы перескочить через столпившихся вокруг тварей. Они вместе ударились о барьер. Руки Христиана, обнимавшие Эрин, а затем и все его тело, рассыпались огненным пеплом, в то время как она сама благополучно миновала барьер. Упав на лед за преградой, женщина перекатилась на бок, чувствуя, как горло сжимают рыдания. Кровавое Евангелие скользнуло по льду рядом с ней, столь же невредимое.

Эрин села, чувствуя, как силы возвращаются к ней, — черный яд был выжжен из ее тела прохождением через светящуюся завесу.

Она посмотрела на другую сторону преграды. Все, что осталось от ее веселого, беспечного и отважного друга, осыпалось на лед дождем искр.

Христиан заслуживал большего. Он пожертвовал собою, чтобы Эрин могла попасть в этот конус света. И она намерена была сделать все, чтобы сполна отплатить этот долг.

Грейнджер подняла Кровавое Евангелие и повернулась лицом к узнику.

Люцифер сидел на своем троне — теперь он уже не рвался из цепей, а смотрел на Эрин сверху вниз с явным интересом.

Возможно, ее присутствие удивило его.

Но этот взгляд, полный тьмы, не заставил Эрин отшатнуться. Она отдала свою душу и свою жизнь, чтобы предстать перед князем тьмы, и теперь ей осталось отдать лишь одно.

Она положила книгу на ладони и подняла их вверх.

Только Ева могла сорвать плод с Древа Познания, и только дочь Евы могла вновь принести это знание змею.

Губы Люцифера шевельнулись, но с них сорвались не слова, а звук, подобный удару огромного колокола. Но это сравнение и отдаленно не могло передать подлинной красоты этого звука, голоса ангела, музыки сфер. Колокол ударил снова, ясно и вопросительно.

Люцифер говорил, но она не могла понять его.

Эрин подняла книгу выше, надеясь, что он поймет если не ее слова, то хотя бы ее действия.

— Вот Евангелие Христа, начертанное Его кровью и остававшееся сокрытым много лет. Я должна вручить его тебе, дабы исполнить договор, заключенный между тобою и Евой в давние времена.

Темный ангел склонил голову набок, его безупречное лицо было непроницаемо.

Эрин раскрыла лежащую у нее на ладонях книгу, чтобы показать ему. Когда переплет откинулся, со страниц хлынул золотой свет. Даже не глядя, Эрин знала, что эти страницы заполнены сияющими строками, написанными на енохианском языке.

Люцифер наклонился и протянул к ней огромную руку.

Женщине хотелось бежать прочь, но она осталась стоять на месте.

Как только его пальцы оказались достаточно низко, она закрыла Евангелие и вложила в эту черную руку. Темный ангел снова выпрямился, забрав с собой книгу. Прикосновением черного пальца он открыл переплет, и золотой свет засиял еще ярче, полыхая таким великолепием, что у Эрин заболели глаза, и она была вынуждена прикрыть их. Это пламя было куда более грозным, чем тысяча солнечных затмений. Грейнджер по-прежнему чувствовала, как оно проникает сквозь ее кожу, сквозь сомкнутые веки. На миг она ощутила задержавшиеся в ее разуме осколки великого знания: о тайнах творения, о движении звезд, о сокрытом шифре жизни. Но потом эти осколки пронеслись сквозь нее и улетели прочь, как листья на ураганном ветру. Эрин пыталась мысленно удержать их, сохранить при себе, хотя понимала, что такое знание может уничтожить ее.

Она выдерживала эту бурю, ожидая, пока та утихнет, и когда это наконец произошло, раздался громовой лязг, заставивший Эрин вновь открыть глаза.

Люцифер по-прежнему сидел на троне, но цепи лежали у его ног.

Он был свободен.

Однако не это повергло Эрин на колени. Тело его больше не было черным — оно стало белым, точно полированный мрамор, засияло внутренним огнем, и тот же огонь исходил из его глаз, обращенных в небо. Закрытое Евангелие лежало у него на коленях. Его тело очистилось от черноты греха — так же, как кровь самой Эрин от яда.