Vladimir - Unknown

Местной живности это обстоятельство ничуть не мешало плодиться и размножаться. Подавали резкие голоса какие-то пёстрые птицы с клювами, напоминающими перевёрнутый, раскрашенный носорожий рог. То и дело мелькали забавные мордочки, длинные крючковатые хвосты и зеленовато-коричневые тушки суетливых и сварливых, как базарные торговки, обезьян. Целеустремлённо, величаво и медленно пробирался по ветвям куда-то пожилой, с проседью, серо-зелёный ленивец. Его плоская волосатая физиономия была при этом уморительно серьёзна. Один из матросов не удержался и, подойдя к дереву, снизу пощекотал брюхо зверька стволом автомата. Ленивец, однако не принял этой, пахнущей оружейной смазкой, ласки. С неожиданным проворством животное выбросило в сторону моряка длиннющую, словно телескопическую переднюю лапу. Трёхпалая конечность с мощными желтоватыми когтями пронеслась в считанных миллиметрах от человеческих глаз. Лицо парня, чудом было не расставшегося со зрением, стал белее мела. Впредь будет ему наука, не путать диких животных, какими бы они милыми и безобидными не казались, с домашними любимцами.

Эта экзотическая экскурсия понемногу стала утомлять нас и мы, было, решили повернуть обратно, как в метрах двухстах впереди прогремели два мощных взрыва. Все моментально залегли, ожидая чего угодно. Начиная от продолжения этого внезапного артобстрела, до атаки живой силы неведомого противника. Через минуту взорвался ещё один снаряд или бомба, или антильский чёрт его знает, что. Тем не менее, в нашу сторону, похоже, не стреляли. Эрик с ещё одним матросом со всеми возможными предосторожностями отправились в разведку, в сторону этих громыханий. Прошло десять с половиной минут. За это время до нас донеслось ещё несколько глухих, удаляющихся разрывов. Вскоре появились наши разведчики. Они шли в полный рост и при этом ещё весело улыбались.

Победили они там всех, что ли? – удивлённо подумал я. Эрик приблизился, и со смехом махнув рукой, заявил:

Конец войне на острове! Враги повержены, аллес капут! – в этом момент донёсся дальний грохот ещё одного разрыва. Все кроме разведчиков инстинктивно втянули головы в плечи.

Да это деревья стреляют! – продолжал веселиться Эрик – Не верите, так идите и сами посмотрите. Там целая роща с орехами, точь-в-точь, как пушечные ядра. Вот эти орешки на землю падают и взрываются, как настоящие ядра из пушек. Можно подумать, что воскрес пират Генри Морган и ведёт обстрел острова со своего фрегата.

Заинтересованные этой шуткой природы мы прогулялись по необычной ореховой роще. Мощные стволы, увитые лианами, растопырились толстыми ручищами веток. Огромные красно-лиловые цветы перемежались гроздьями гигантских орехов, величиной со среднее пушечное ядро. Пёстрые, крупные попугаи усаживались на такую гроздь и под их тяжестью один, иногда два ореха падали на землю. Эти штуки взрывались, словно начинённые порохом, разбрасывая вокруг белую желеобразную мякоть, полную семян.

На обратном пути приходилось тяжелее, поскольку путь в основном лежал вверх по холму из ложбины. Добравшись до кокосовой рощи у берега, мы решили устроить привал. Эрик подошёл к нашей надувной лодке, укрытой опавшими пальмовыми листьями и удивлённо хмыкнул. Я приблизился к нему. Эрик молча указал на следы от ботинок. Рисунок его подошвы совершенно не совпадал с нашими следами. Я приказал матросам, не поднимая шума, срочно прочесать рощу и её окрестности. Шум, всё-таки, случился. Двое наших у самой воды, на границе песчаного пляжа и зарослей кустарника, нашли отпечатки ботинок идентичные тем, что обнаружил Эрик возле лодки. Один из матросов достал карманный фонарь и, включив его, попытался осветить затенённое внутреннее пространство этой плотной зелёной массы. Приглядевшись, моряки увидели в глубине, среди шипастых веток и змеящихся лиан, силуэт лежащего на земле человека. Оставалось только гадать, как ему удалось забраться так далеко, в самое нутро этих гиблых дебрей.

Матросы окликнули его, но человек не ответил, возможно, он не понимал по-немецки. Тогда я заговорил по-французски. Пришлось объяснить ему, что, либо он сам выберется к нам на свет божий, либо будет немедленно расстрелян моими людьми. Я блефовал, поскольку открывать огонь и возможно тем самым рисковать обнаружить себя в наши планы не входило. Не знаю, чем руководствовался неизвестный, догадывался он о том, что стрелять в него не собираются или нет, но с хорошим марсельским акцентом он попросту послал меня ко всем швабским чертям. Эрик уже был рядом с нами и, выслушав эти французские любезности, поступил просто и без затей. Он сходил к лодке и принёс небольшую канистру с горючим. Затем открыл её и принялся плескать внутрь зарослей. Резкий запах солярки разнёсся по всей округе. Обитатель зарослей беспокойно заворочался и хриплым голосом, изрыгая проклятья на марсельском арго, принялся выползать из своего убежища.

Вскоре виновник торжества предстал перед нами во всей красе. Это был низкорослый, но жилистый, загорелый до медной красноты субъект, облачённый в изодранный рабочий комбинезон и грубые башмаки. Если бы его собственная кожа не напоминала бы больше дублёную татуированную шкуру, то он от множества глубоких царапин и порезов просто бы истёк кровью. В его же случае раны лишь немного кровоточили. Матросы связали ему руки за спиной, затем обыскали, и нашли в нагрудном кармане комбинезона самодельный нож грубой работы. Рукоятка этой остро отточенной железки была обмотана светлой, когда-то бечевой. Теперь же она была почти чёрной от запёкшейся крови.

Мы стояли тесным полукругом вокруг сидевшего на песке пленника, когда вернулась последняя группа моряков, ходивших на прочёсывание местности.

- Командир – обратился ко мне Густав, старший боцман из моего экипажа – там за рощей мы труп нашли, песком присыпанный. Здоровый такой мужик был, да ему кто-то горло от уха до уха распластал.

Густав пристально посмотрел на сидящего со связанными руками человека. Тот почувствовал взгляд и поднял голову. Пленник ответил боцману таким пронзительно волчьим взором исподлобья, что моряк невольно отвёл глаза от его исполненного звериной злобы лица.

- Труп за рощей твоя работа? – задал я вопрос оборванцу. Тот ощерился редкими гнилыми зубами и смачно плюнул в мою сторону. Густав приблизился к наглецу и нанёс ему короткий и резкий удар носком ботинки под дых. Бродяга завалился на бок и захрипел. Я невольно поморщился. Матросы, видимо, тоже решили поразвлечься. Они обступили несчастного и принялись методично и со знанием дела избивать его.

– Хватит, парни – приказал я – он, похоже, сознание теряет.

Вступил в дело Эрик со своим небогатым, но сносным французским: