Михаил Валин - Дети Гамельна. Ярчуки

- А хто шинок порушил, га? И лаялся потом непотребно?!

- Ваш шинок маазикимы жидовские разорили и обобрали! Я тамошний погреб от нечисти оборонял!

- «Маазикимы», говоришь? Кхм…

Капитан спрыгнул на землю. Посполитые порскнули в стороны розшуганными воробьями. Мирослав присел над мешком, подергал надёжно завязанный узел.

- Вы его что, топить собрались?

- А то! – подбоченился дедок. - До реки дотащим, там каменюк забагато!

- Кыш отсюда, пока уши не отрезал, - устало произнес наёмник, и вытащил нож. Посполитых как ветром сдуло. Снова хмыкнув, капитан сказал: - Слышь, демоноборец, руки береги, - и одним движением отхватил горловину.

Оказавшись на свободе, высокий худощавый парень, годов примерно Збыховых, может чуть постарше, весь в соломе и всяческом мусоре, громко прочихался, вытерев длинный хрящеватый нос рукавом. Разглядев спасителей, чуть слышно охнул и, лапнув себя по поясу, где висел обрывок портупеи, представился:

- Идальго Ансэльмо Белтрэн Гервасио Анчес из Толедо к вашим услугам, мой благородный пан-спаситель!

- Откуда?! – раздался возмущенный рык лейтенанта.

- Из Толедо! – высокомерно поджал губы Идальго-Из-Мешка. - Это такие местности в Гишпании. Последние из самых глупых крестьян знают о тех прекрасных равнинах!

- Капитан, можно я его убью?

Голос Диего был до омерзения медоточив. Но Ансэльмо Белтрэн Гервасио Анчес почему-то испугался. Отступая от лейтенанта, он запутался в мешке и брякнулся на задницу. Тут же подскочил, схватившись за отбитое место двумя руками. И кинулся к капитану, что отчаянно пытался вспомнить, откуда ему так памятен нос найдёныша.

- Воевода, спасай! Он же меня заколет, а мне нельзя!

Мирослав вспомнил. И выругался так громко, что посполитые, которые затаились шагах в ста, не сговариваясь, побежали дальше. От греха.

***

Капитан с длинноносым самозванцем ехали чуть позади. Диего к разговору прислушиваться и любопытствовать не желал - то прямой ущерб чести. Но беседовали громко, пусть и понятно было одно слово через три, да и те слова чаще – ругательные. Всё же, дабы разуметь тонкости разговора, скудных дней, проведённых лейтенантом на польско-московитских украйнах было маловато. Да и язык от ставшей привычной руськой мовы в малости, но отличался. Однако и тех куцых обрывков, что долетали до ушей лейтенанта, хватало для вывода – капитан и Анчес друг друга знают, притом познакомились давно. Очень давно.

Отлично понимая, что времена герцога Альбы прошли, и простому идальго не встать во главе терции, лейтенант всё же любил копаться в истории войн. Оно и самому интересно, и при случае, неведомым большинству окружающих соратников знанием можно блеснуть. И Диего теперь пребывал в некотором замешательстве. Ведь, если верить услышанному, то капитан, будучи еще в младенчестве, участвовал в славных сражениях, кои в изобилии давал правитель Московии - Иоанн Грозний, прозванный за жестокость Базильевичем, принуждая родственников Збыха к дружбе и миролюбию. Впрочем, вникнуть в детали не получалось и, чтобы не забивать голову лишними мыслями, Диего решил махнуть рукой. Что капитан – непростой человек даже не с двойным, а с тройным дном, и так известно. И вообще, к чему ломать голову над давно забытыми битвами, если вокруг так и бросаются в глаза следы недавнего сражения, можно сказать, ещё не остывшие?

Городок, в который въехала банда, изрядно пострадал. Несведущий в местных реалиях Диего не сумел бы с ходу сказать, что именно произошло. То ли наезд[84] татар, то ли не поделили что-то буйные запорожцы с лихими реестровыми...

На улицах пахло дымом, отряд проехал мимо выгоревшего дома и упавших заборов, плетённых из веток. С ближайшего двора доносились завывания вдохновенно и неутомимо причитающей женщины. Лейтенант не знал, имеются ли в здешней местности профессиональные плакальщицы, но та тетка занималась своим делом весьма умело.

Отряд разделился: большая часть солдат и лошадей свернули к строению, что здесь считалось постоялым двором. Капитан, прихватив Угальде и Котодрала, отправился осматривать знаменитый демонский шинок. Носатый самозванец, очевидно не жаждавший лишний раз показываться в негостеприимном городе, остался с бандой.

— Ваш знакомец, капитан, весьма наглый и к тому же неумелый обманщик, — рискнул сдержанно намекнуть Диего.

— Верно. Наш попутчик лгун, и из наглейших, — не стал спорить Мирослав. – Но говорить «неумелый» я бы поостерёгся. В последний раз мы с ним виделись в Праге, года четыре назад. Твой липовый земляк тогда увяз в порядочной куче говна. Но его, с той поры, так не вздернули на верёвке, не посадили на кол и даже не проткнули ничем острым, следовательно, он на удивление даровит в главнейшем из искусств – сохранении собственной шкуры.

— Да упаси Святой Яго от таких земляков! Что общего у доброй Испании и безродного проходимца?!

— Так-то, ничего общего. И все же он слегка кастилец, чуть-чуть апулиец, на сотую часть грек и немного мадьяр. Хотя и осчастливил своим рождением ни в чем не повинный лес где-то в глухомани у Кинешмы.

— Никогда не слыхал о тех местах, — признался Диего. – Где-то в Вестеросланде?

— Нет, но тоже жуткая глушь. Каждый тамошний селянин имеет в родичах нечисть. На удивление живучее племя.

Диего пожал плечами:

— Возможно, ваш знакомец пронырлив, но едва ли умён. Грязный мешок – не лучшее убежище в беспокойные времена. Вполне мог заночевать на дне пруда.

— Мог, но встретил нас. Отчего-то у него всегда так случается. Полагаю, он несчастливый везунчик. Как мне кажется, бывает такая судьба. Всё время попадать в глупейшие истории, благополучно выбираться из них, для того, чтобы немедля попасть в иную чепуху.

— Не уверен. Мне не приходилось встречать подобных людей, — усмехнулся лейтенант.

— Всякое бывает. С другой стороны, иной раз, сесть в мешок и ждать, когда удача сама подъедет к тебе – весьма разумный и продуманный план.

Угальде засмеялся: засада в мешке? Забавный способ.

***

Таверна, что в здешних местах именовалась «шинком» выглядела порядком разгромленной. Весьма сомнительно, что именно демоны столь неистово разворошили соломенную крышу, но следы на стенах подсказывали, что здесь действительно побывал кто-то с когтями. Капитан заговорил с городскими бездельниками, толпящимися на улице. Диего и Котодралом въехали в разбитые ворота. Странно, но двор шинка пострадал куда меньше: стояли у коновязи осёдланные лошади, расхаживал у низких амбаров огромный гордый петух, клевал яблочные огрызки. Мирно торчали на кольях ограды вымытые горшки и кувшины, дожидались начала ремонта свежие снопы соломы.

— Ну и хлев, — заметил Котодрал, спрыгивая с седла. – Рискнём заглянуть? Не отравят?