Admin - i aac1e39a59aada53

Торчать две недели в усадьбе в городе... тут и другие риски есть. И очень не хочется терять "шапку". Я не понимаю, я не могу посчитать в цифрах: какая будет от этой "детали туалета" - выгода. Но интуиция говорит: "свои взятки надо брать сразу". А народная мудрость подтверждает: "Дают - бери, бьют - беги". Пока - не бьют.

Жалко бросать. Как той обезьяне, которая ухватила в кулак комок сладкой каши и не может выдернуть застрявшую руку из горшка. И кулак разжать не может - "жаба давит".

Пришлось довольно долго сидеть на крыльце под хоромами Будды. Потом оттуда вылетел злой Аким:

-- Друг называется! Идол безмозглый! Орясина глухая! Ничего слушать не желает! Бельма свои щелячьи законопатил и хоть огнём гори!

Вскоре вышел и Демьян:

-- Уговорил. Гаврила ошибся давеча. Живот у него пучило сильно. Вот он по болезненности и озлобился. Иди (это мне).

Я заскочил в хоромы. Снова, как когда-то, на лавке сидел Будда, подобрав под себя ноги, прикрыв веки. Только веяло от него - не теплом ленивого покоя, а безмолвием ледяного камня.

-- Со своим майном - в оружейку. Тама - в дальний чулан. По двору - не болтаться, корм - мои принесут. Делать - что велят. И чтоб видно не было! Шагай.

-- А Мончук, конюший?

-- Шагай.

Шагаю. Как учили. Через левое плечо, три шага строевым. К месту несения службы - арш.

Коллеги по надраиванию, ремонту и заточке всякого княжеского - встретили насторожено. Но - указали место, помогли обустроиться, принесли пайку с кухни. А я подробно, "от первого лица", описал им историю с "золотыми щитами" и обосновал своё кратковременное отсутствие крайним раздражением Будды полученными им "люлями".

-- Суров у нас оружничий, суров. Но, слава богу - отходчив.

Тему "богопротивной свечки" удалось вообще замять.

Будущее вырисовывалось туманно: через две недели вернётся конюший, кравчий добьётся перевода в свою службу и отправит меня в командировку в Елно. Там я тихонько займусь своими делами в Пердуновке. Следующей зимой явлюсь к князю, получу благодарность "за верную и беспорочную". И - свободу! До следующей мобилизации - сбора ополчения. Куда я снова обязан буду явиться, "конно и оружно".

Ну, это ещё... "живы будем - поглядим" - русская народная мудрость.

Демьян, озабоченный риском для собственной жизни и чести господина своего - резких движений делать не будет. Скорее наоборот - будет меня изо всех сил оберегать. Чтобы меня кто другой не прирезал. Пока он поймёт, что никаких "сундуков с грамоткой" нет... пока надёжно в этом удостоверится... За это время... такие "сундуки" могут и в самом деле появиться.

А пока эта бодяга тянется... Точки с приличной кирпичной глиной известны возле многих городов. Список надо бы расширить. И по известняку - тоже. Прикинуть удобные места для строительства мельниц и лесопилок, приметить лесные делянки, потолковать с боярами - много не будет, но пару-тройку "психов", которые захотят своих челядинцев в "белые избы" переселить... а может - и смердов... В городе надо несколько участков взять - лучше бы целую улицу, и отстроить за свой счёт - просто для демонстрации... Надо поточнее прикинуть здешние возможности по сбыту - всё-таки, второй город в стране, плюс пригородные, плюс вниз по Днепру... А там пожар какой-нибудь... У меня пожары уже не худо получаются...

Я надраивал чешую, потом принялся пришивать её к кожаной безрукавке-основе. Сижу тихо-спокойно, никого не трогаю, доспех починяю. Как кот Бегемот. Даже мурлыкаю под нос что-то. Зашёл Будда, посмотрел молча, ткнул пальцем в нитяной жгут:у

-- Вощить. Гущее.

И ушёл.

Жаль. Разговаривать не хочет. А мне его рассказы интересны были. Ну и ладно. Двери здесь могучие, запоры крепкие, чулан мой прогрет. Широкий настил, вроде привычного палкодрома, завален тряпьём, железом, шкурами, приспособами... - приберусь, разложу поудобнее да спать и завалюсь. Перетерплю две недели - и домой. А дома-то у меня... Дома - хорошо.

Оружейка представляла собой несколько бревенчатых срубов, врытых в землю, соединённых между собой проходами и накрытых крепкими бревенчатыми крышами. Как я понял, строение это начато было ещё при Мономахе. Потом неоднократно расширялось и перестраивалось.

Понятно, что "врыто" не потому что взрывается, как закапывают в котлованы цеха по производству взрывчатки. Раз в год та же Рубежанская "Заря" грохала, бульдозеры сгребали в сторону остатки конструкций, четыре закрытых гроба со строительным мусором - там и ошмётков не оставалось - отправлялись на кладбище. И снова... "во славу Родины", пока кто-нибудь не шаркнет парусиновой подошвой по чересчур высохшему полу.

Здесь этой проблемы нет - просто принято хранить ценности в земле. "Из-под земли достану!" - не метафора, а элемент денежного обращения. Что оружейка, что "скотница" - казна - закопаны. Гости к нам не на крыльцо всходят, а по лесенке спускаются. Что я и слышу: кто-то спускается в главный зал. Осторожно, медленно, чем-то шурша... А мои коллеги в трудном деле наведения глянца на княжий оружейный мусор - на обедню ушли. И я тут один... И кого ж это мне ныне бог послал?

Прихватил, что под руку попало - топорец боевой с чеканом, выглянул из своего закутка...

Оп-па... Не ожидал. Сама их княжеско-благородная милость, "девица всея Руси", одна... Наверное, пришла благодарить за своё спасение от лютой смерти на пожаре. Поди, и медальку от начальства даст. И от себя, может статься, как-нибудь... лично.

-- Здравствовать тебе, великая княжна Елена Ростиславовна. По какой нужде великой в наш погреб, тёмный да смрадный, твоя милость явивши?

-- Ой! Фу! Напугал. Выскочил будто домовой из запечка! А мастера где? В церкву пошли? Ну, может и ты сгодишься. Хочу подобрать... Надобен кинжальчик простенький. Но - не простоватый! Такой... благородной девице приличный.

Чего-то слов искренней признательности и сердечной благодарности - не произрекает... Это она так, для разговора, наверное. А вот оглядится, осмотрится, да мне полную шапку каменьев самоцветных и отсыпет. Мабуть... "Дурень думкой богатеет" - русская народная... мда...

Пыль сдул, на краешек усадил, в каменку полешко для света подкинул, сбегал-принёс. Целую охапку колюще-режущего на выбор. С десяток разных кинжалов.

"Никто привычною, заботливой рукой

Его не чистит, не ласкает,

И надписи его, молясь перед зарей,

Никто с усердьем не читает...".

Неправда ваша - чистим регулярно. Своими "привычными, заботливыми" ручонками. Вот только не надо... пошлых ассоциаций!

Когда берёшь в руки настоящий, удобный, "твой" ствол, когда проводишь по нему пальцами... просто чтобы ощутить изысканность линий... его восхитительно гладкие поверхности, точные, продуманные, такие естественные впадины и выпуклости... сжимаешь в кулаке, чуть отпуская и снова вздёргивая, поворачивая кисть, слегка "переступая пальцами" на нём... когда укладываешь его на ладонь и медленно проворачиваешь, воспринимая заключённую в нём мощь и совершенство форм... мизерность необходимых усилий, отделяющих тебя и его от твоей смерти... подымаешь и наводишь на цель... чуть поигрывая микродвижениями... ощущая его как своё продолжение... как часть собственного тела... естественную, неотделимую, в который ты весь сфокусировался... ищущую, жаждущую выплюнуть приготовленное... прямо туда, прямо в одно-единственное, нужное место... ещё не осознавшее, но уже выбранное и подсознательно ожидающего твоего... внимания... делаешь лёгкое, почти незаметное, напрашивающееся усилие... нежное, уверенное, необратимое... последнее, завершающее... всё - пошла... всё, назад не вернуть, не изменить, не исправить... полетели... обрывки, ошмётки, капли, брызги... попал... как обычно... приятно...