KRISHNA - Unknown

Что бы сжечь человеческое тело - нужно несколько сот килограмм сухих дров. Впрочем, при нагнетании кислорода - процесс ускоряется, включая в реакцию горения еще и человеческий жир. Именно для этого он заставил Эвелину в течении часа махать противнем, и именно для этого они за час до этого собирали между четырех домов поленья куски досок, обломки дерева, ветки и все, что горит.

В принципе, мы могли уже давно уехать, оставив трупы, но в таком случае сюда бы уже через несколько часов приехал Кравчий. И мог увидеть кого-то из тех, кого бы он видеть в таком состоянии - не хотел. И поэтому, кроме дерева, в огонь летели одежда, а после краткого осмотра и найденные документы - все, что могло бы указать на личность покойных. Они должны были уйти в небытие еще один раз.

Пятница, после 23.15

Костер еще пылает, но все что можно было в него бросить - уже брошено. Худой однорукий человек затравленно мечется между трех домов, выискивая любые вещи, которые еще могут гореть, или которые имеют 'отпечаток личности' владельца - фотография, документ или просто какая ни будь одежда. Все летит в огонь. Периодически он подбегает ко мне, суя в руки поллитровку минералки или заставляя пережевать еще пол-ложечки 'Якобса'. А сам продолжает метаться по двору, заметая следы нашей победы.

Легко быть героем в глазах женщины, гарцуя на белом коне, или совершая героический поступок. А для меня в тот день героем того дня становится худой однорукий убийца, которому последние несколько часов было адски больно делать каждый новый шаг - открылось кровотечение из-за ношения 'торпеды', - человек, сумевший за три часа отправить в небытие более двадцати человек разного пола и возраста, их вещи и документы.

Пятница, после 23.40 -Игорь решает отдохнуть. Все что можно было бросить - уже брошено в огонь или лежит рядом ожидая очереди. Зато наступает очередь отдохнувшей Эвелины снова, около часа, махать фанерой, нагнетая воздух в костер, или подбрасывая топливо.

Суббота, 02.00 -Огня уже нет, но есть угли. И Нам пора отходить. В двухстах метрах от дома стоят три грузовика. Что в каждом из них, Эвелина не знает, поэтому выбираем наугад один из них, а 'Гелент' тросом пристегивает к нему сзади.

А два остальных?...Скорее всего, нам они не достанутся. Кравчий начнет выламывать нам руки, и они будут откупом, разменной монетой, но никак не нашим 'призом'. Ну и хрен с ними!

Мы отъезжаем на двести метров, когда Игорь останавливается и выпрыгивает из кабины. Неторопливо идет в сторону бывшего жилища людей, так - словно экономит силы. А возвращается через три минуты и бегом. И сразу врубает по газам.

Со слов Бортника, как он потом рассказывал, он сразу отметил - готовили еду выживальщики на газу. Причем, понятное дело, газ шел не по трубам, а был в баллонах. Поэтому, вернувшись назад, он сначала вытащил небольшой баллон и оставил его возле затухающего погребального костра, а затем открыл баллоны с газом во всех трех уцелевших домах.

У него было мало времени, он рисковал, отмеряя на глаз, но ему повезло. Баллон с газом возле погребального костра, который он чуть приоткрыл, уже убегая к машине, детонировал первым, но не сразу, вызывая детонацию других баллонов.

Вакуумная бомба - вещь жуткая. А баллоны газом и безветренная погода создали ее вполне вменяемое подобие.

Суббота, 02.55 - смерть. -Кто-то бьет меня по лицу. Открывать глаза или нет? - Наверное, стоит.

Открываю. Вижу глаза Игоря, а в них - испуг. Его взгляд скошен на почти пустую емкость 'Миргородской'. Я вдруг вспоминаю, что малыша и Марину Игорь 'притормозил' седативным коктейлем, намешанным в 'Миргородскую'. А мне все время совал 'Моршинскую'. Все время...А потом или я, или он - сделали ошибку, прихватив в спешке в кабину грузовика эту, початую, бутылку воды.

Наверное, мы поняли это практически одновременно, ведь именно в тот момент, когда я высовывалась в окно, Бортник резко прибавил скорость, в попытке успеть дотянуть до Дома и доктора с Машей.

Он очень старался - мы доехали меньше чем за час. Но все равно не успел. Мое сердце пошло вразнос в тот момент, когда фары грузовика уже осветили Дом.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ - 'САМАЯ КОРОТКАЯ' -Маленькие детские ножки стучат по холодному полу. Ну да ничего - сколько ей, маленькой девочке пяти лет от роду, бежать?- Из своей детской в спальню родителей, - всего ничего! Еще темно, дворники еще не начали убирать снег, а за окном такое холодное и прекрасное воскресное зимнее утро.

Маленьким котенком она протискивается между папой и мамой, которые уже привычным движением накрывают ее своим одеялом, и она снова начинает дремать. Она не знает, что сейчас она просто счастлива, - ей просто хорошо.

Но нет ни мамы, ни папы, ни доброго домашнего зимнего утра, - это она понимает мгновение спустя. Что-то детское, слезливое и бессмысленное начинает подниматься в ней, грозя залить ее лицо молчаливыми слезами обиды, обиды на весь этот мир.

Но неожиданно, чья то теплая рука ложится ей на макушку и ласково, как ребенка начинает гладить. - Она открывает глаза и видит Его.

- Ты?

- Угу. - Голос Игоря, ее Игоря, - тверд, но вот бледность на лице выдают его с головой. Вид у него - краше в гроб кладут: мешки под глазами, видно, что скинул несколько кило, а на скуле - гематома. - Поспи. Тебе сейчас нужно просто поспать.

- А..

- Тебе нельзя сейчас беспокоиться.

- Бортник, - ее голос звучит слабо, но решительно, - я очень беспокоюсь, я очень волнуюсь, я уже наверное не смогу заснуть, пока ты мне не расскажешь все, что было после...ну... ты понял?

- Тебя спас доктор. Ты уже собиралась нас покидать, когда он засадил тебе укол адреналина в сердце.

- И?

- И все. Ты тут. Кравчий - уехал к себе. Заложники отпущены. Фура разгружена...

- Что?!

- Фура...

- Да не о фуре. Я о тех троих...

Тяжелый вздох Бортника подсказывает ей, что рассказ будет если не долгим, то уж точно, что содержательным. - Так оно и получается.

Получив письмо от 'этой суки' с объяснением, что она делает в данный момент, и что она просит его - Кравчего, - Сергей Петрович вовсе не впал в панику. Нет! Паникой это было назвать нельзя. Его охватил тихий и всеохватный ужас. - Так по крайне мере описал его состояние Дмитрий Кореньков, вручавший конверт ему лично в руки. - Ехать от Дома до базы Кравчего было около часа-полутора, но Кореньков, помня полученные инструкции, смог затянуть переезд на несколько часов, плюс еще около сорока минут терпеливо дожидался приема у Сергея Петровича. - Одним словом, шесть часов спустя, после того как 'террористы' получили доступ 'месту жительства' Ольховского - предупреждать Ольховского было уже поздно. И хотя Сергей Петрович попробовал несколько раз вызвать своего партнера и клиента, ответа он не получал.