Джейн Остин - Эмма

Think she must of the possible difference to the poor little boy; and yet she only gave herself a saucy conscious smile about it, and found amusement in detecting the real cause of that violent dislike of Mr. Knightley's marrying Jane Fairfax, or any body else, which at the time she had wholly imputed to the amiable solicitude of the sister and the aunt.

Казалось, ей бы не мешало задуматься о том, чем угрожают бедному бутузику надвигающиеся перемены — а она, плутовато фыркнув, лишь отмахнулась от этой мысли и с хитрой улыбкой призналась себе, что вовсе не преданная сестра и тетка говорили в ней, когда она яростно восставала против женитьбы мистера Найтли на Джейн Фэрфакс — на ком угодно, — что истинная причина была другая.

This proposal of his, this plan of marrying and continuing at Hartfield—the more she contemplated it, the more pleasing it became.

Чем дольше размышляла она о предложении мистера Найтли — об этой его идее обосноваться после свадьбы в Хартфилде, — тем больше оно ей нравилось.

His evils seemed to lessen, her own advantages to increase, their mutual good to outweigh every drawback.

Недостатки такового решения для него час от часу уменьшались в ее глазах, преимущества для себя — возрастали; обоюдный выигрыш представлялся все более весомым и значительным.

Such a companion for herself in the periods of anxiety and cheerlessness before her!—Such a partner in all those duties and cares to which time must be giving increase of melancholy!

Иметь рядом такого друга, когда настанет пора тревоги и тоски!Такую опору в отправленье обязанностей и попечений, которым суждено с течением времени становиться все печальней!..

She would have been too happy but for poor Harriet; but every blessing of her own seemed to involve and advance the sufferings of her friend, who must now be even excluded from Hartfield.

Она была бы совершенно счастлива, когда бы не одно: мысли о несчастной Гарриет, ибо все, что сулило радости ей, только приумножало горести ее подружки, которую, ко всему прочему, ожидало теперь отлученье от Хартфилда.

The delightful family party which Emma was securing for herself, poor Harriet must, in mere charitable caution, be kept at a distance from.

Ее, бедную, хотя бы из милосердия и предосторожности лучше будет держать на расстоянии от чудесного домашнего кружка, который образуется у Эммы.

She would be a loser in every way.

Ей станет хуже во всех отношениях.

Emma could not deplore her future absence as any deduction from her own enjoyment.

Для Эммы ее отсутствие в будущем не составит ощутимой потери.

In such a party, Harriet would be rather a dead weight than otherwise; but for the poor girl herself, it seemed a peculiarly cruel necessity that was to be placing her in such a state of unmerited punishment.

Наоборот, она бы оказалась теперь лишней среди них, но с нею, бедной, судьба обошлась жестоко, обрекая на незаслуженное наказанье.

In time, of course, Mr. Knightley would be forgotten, that is, supplanted; but this could not be expected to happen very early.

Понятно, что со временем мистер Найтли будет забыт, вернее — замещен кем-нибудь другим, но едва ли это случится скоро.

Mr. Knightley himself would be doing nothing to assist the cure;—not like Mr. Elton.

Он, в отличие от мистера Элтона, ничем не будет способствовать исцеленью.

Mr. Knightley, always so kind, so feeling, so truly considerate for every body, would never deserve to be less worshipped than now; and it really was too much to hope even of Harriet, that she could be in love with more than three men in one year.

Мистер Найтли, неизменно добрый, чуткий, по-настоящему внимательный к другим, будет всегда достоин обожания, и, право, трудно было рассчитывать, чтоб даже такая, как Г арриет, способна была влюбиться больше трех раз за один год.

CHAPTER XVI

Глава 16

It was a very great relief to Emma to find Harriet as desirous as herself to avoid a meeting.

С большим облегчением узнала Эмма, что Г арриет тоже не жаждет встречаться с нею.

Their intercourse was painful enough by letter.

Их объяснение, даже на бумаге, получилось мучительным.

How much worse, had they been obliged to meet!

Устное оказалось бы еще в тысячу раз хуже!

Harriet expressed herself very much as might be supposed, without reproaches, or apparent sense of ill-usage; and yet Emma fancied there was a something of resentment, a something bordering on it in her style, which increased the desirableness of their being separate.—It might be only her own consciousness; but it seemed as if an angel only could have been quite without resentment under such a stroke.

Гарриет, как и следовало ожидать, приняла случившееся без обиды и прямых упреков — и все же Эмме почудился в тоне ее письма холодок, затаенная отчужденность, и от этого убеждение, что им лучше покамест побыть врозь, усилилось.Правда, может быть, это впечатление было ложным, подсказанным нечистою совестью, но и разум говорил, что один только ангел мог бы принять подобный удар без холода и отчужденья.

She had no difficulty in procuring Isabella's invitation; and she was fortunate in having a sufficient reason for asking it, without resorting to invention.—There was a tooth amiss.

Заручиться приглашением от Изабеллы не составило труда; по счастью, для этого не пришлось даже придумывать предлога: он существовал.У Гарриет побаливал зуб.

Harriet really wished, and had wished some time, to consult a dentist.

Она в самом деле хотела — и давно уже — побывать у зубного врача.

Mrs. John Knightley was delighted to be of use; any thing of ill health was a recommendation to her—and though not so fond of a dentist as of a Mr. Wingfield, she was quite eager to have Harriet under her care.—When it was thus settled on her sister's side, Emma proposed it to her friend, and found her very persuadable.—Harriet was to go; she was invited for at least a fortnight; she was to be conveyed in Mr. Woodhouse's carriage.—It was all arranged, it was all completed, and Harriet was safe in Brunswick Square.

Супруга Джона Найтли обрадовалась случаю ей помочь — для нее любое недомоганье служило лучшей рекомендацией, и, хотя зубной врач не мог сравниться в ее глазах с мистером Уингфилдом, она с охотою согласилась принять Гарриет под свое крылышко. Уладив дело с сестрою, Эмма передала подруге ее приглашенье, и та с готовностью приняла его. Итак, Гарриет ехала в Лондон — по крайней мере на две недели — и в карете мистера Вудхауса.Сказано — сделано; очень скоро Гарриет благополучно перебралась на Бранзуик-сквер.

Now Emma could, indeed, enjoy Mr. Knightley's visits; now she could talk, and she could listen with true happiness, unchecked by that sense of injustice, of guilt, of something most painful, which had haunted her when remembering how disappointed a heart was near her, how much might at that moment, and at a little distance, be enduring by the feelings which she had led astray herself.

Теперь, когда приходил мистер Найтли, ничто не портило Эмме удовольствия — теперь можно было говорить и слушать, без оглядки отдаваясь своему счастью, не омрачаясь ощущением несправедливости, щемящей жалости, вины, которое охватывало ее при воспоминании, что неподалеку томится одинокое сердце — что, может быть, в этот самый миг оно, тут, рядом, терзается чувствами, не без ее участия введенными в обман.

The difference of Harriet at Mrs. Goddard's, or in London, made perhaps an unreasonable difference in Emma's sensations; but she could not think of her in London without objects of curiosity and employment, which must be averting the past, and carrying her out of herself.

Возможно, разница между пребыванием Гарриет у миссис Годдард и в Лондоне ощущалась Эммой преувеличенно, но там она мысленно видела Гарриет в обстановке, полной интересных занятий и впечатлений, которые отвлекают ее от прошлого и возвращают к жизни.

She would not allow any other anxiety to succeed directly to the place in her mind which Harriet had occupied.

До поры до времени она не разрешала никакой другой заботе занять в душе своей место, которое освободилось от Гарриет.

There was a communication before her, one which she only could be competent to make—the confession of her engagement to her father; but she would have nothing to do with it at present.—She had resolved to defer the disclosure till Mrs. Weston were safe and well.

Ей предстояло трудное дело — и такое, которое никто, кроме нее самой, исполнить не мог — сообщить о своей помолвке мистеру Вудхаусу; но она с ним не торопилась.Решила повременить с этим сообщением до той поры, покуда не разрешится благополучно миссис Уэстон.