Александр Баунов - Миф тесен

Отсутствие плана у победителей рождает перестрелки длиной в полвека. 70 лет назад Германия стреляла по русским, американцам и французам, Италия — по англичанам, Япония — по китайцам, Англия — по индийцам. А сейчас разве можно себе это представить? За это время восстали и пали империи, начался и закончился коммунистический эксперимент в Европе, стали независимыми Африка и Азия, Китай перешел от гражданской войны через культурную революцию к капитализму. А тут всё стреляют — из Газы и по Газе.

Европейцы наказали Германию за агрессию оккупацией в 1945 году, израильтяне наказали арабов за агрессию оккупацией почти тогда же — в 1948-м. Однако если бы сейчас, 70 лет спустя, на месте Германии были «немецкие территории», иначе называемые «Западный берег реки Одер» или «Восточный берег реки Рейн», мы бы, скорее всего, имели немецкие самодельные «фау» над французскими городками и немецких фольксфрайхайт-шахидов в московском и лондонском общественном транспорте.

В берлинском районе Кройцберг под Новый год официально запретили публичные гулянья и елки — чтобы не огорчать местных мусульман. Рождество отмечайте дома. Этот случай не первый. До этого в Дании на елки было совершено несколько нападений и возле них стали дежурить полицейские патрули, а в Брюсселе живую елку заменили световой инсталляцией, правда, это вызвало такие споры, что на другой год на главной площади города все-таки поставили настоящую ель. Католический Рим пока держится, но если вы действительно любите шары, гирлянды, бенгальские огни и Санта-Клауса, то вам — в Азию, в бывшие колонии: Малайзию, Сингапур, Индонезию, Гонконг.

Провинция справляет Рождество. Наместники давно убрались в свою Англию, Францию, Голландию. Но омелой увито все, что можно. Немногочисленные наши елки — по штуке на площадь, по единице на торговый центр — высохнут и осыплются от стыда, елка Рокфеллеровского центра сдастся без боя перед сияющей елочной армией Азии, многочисленной, как терракотовая армия китайского императора.

Если под Новый год в Куала-Лумпуре, Джакарте, Сингапуре, Гонконге на входе в молл — внутри и снаружи — не стоит десяти елей с миллионом лампочек, ноги местного жителя здесь не будет. Если власть установит на городской площади меньше трех елок, возможно, будут беспорядки. К деревьям прилагаются инсталляции из санок, оленей, Санта-Клаусов, пингвинов, Щелкунчиков, карет Золушки и карет мачехи; и джингл везде беллз, и тихая ночь, и святая ночь, и вальс цветов, и танец черноглазых снежинок, и группа смуглых волынщиков ост-индского шотландского полка Ее экс-Величества, и джазмены в красных ливреях, и девушки в разноцветных хиджабах, роющиеся в шарах, гирляндах, ангелочках, фотографирующиеся с елками, оленями, каретами, Санта-Клаусами, шотландцами, напевающие вальс цветов. Малайцы развешивают на улицах праздничные афиши, смешивая малайский с латынью: Selamat Natal — счастливого Рождества.

Салафиты восстают на братьев по вере, герои-на­цио­на­листы антиколониальной борьбы осуждающе смотрят с небес на потомков. Ведь это мусульманские Малайзия с Индонезией, полукитайский-полумусульманский Сингапур, китайские Гонконг и Макао, буддистский Таиланд, конфуцианский Вьетнам, которым не должно быть никакого дела до снежинок и давних родов в далекой пещере, самозабвенно празднуют христианский, западный праздник. Кто родился-то, почему ночь святая, почему звенят колокольцы, они же колокола, кто такой Санта-Клаус? Для малайцев, индонезийцев, сингапурцев это просто олени, колокольчики, звезды, праздничный дед с подарками, как в американских фильмах про красивую жизнь, а не Мессия и не волхвы. Дата рождения Христа не известна. Древняя церковь назначила ее на дни сатурналий, языческого праздника всеобщей радости, чтобы эту радость воцерковить. Теперь, две тысячи лет спустя, Сатурн наносит ответный удар. И не только на Востоке. О первоначальной сути праздника — рождении Христа — не вспоминают уже и на Западе. Азия уже с Запада заимствовала Рождество без Мессии.

Ну и что? Ведь христианство — это не экзамен на знание учений и писаний. Это то, каково с тобой твоим ближним. А им с тобой хорошо, когда ты делаешь им подарки, радуешься их подаркам, фотографируешься с ними под волынку с оленями — жалко, что они не живые, а то их можно было бы сразу угостить свежим сеном и конфетами. Четвертый час тропического ливня, он тут каждый день по вечерам заряжает на час, а сегодня что-то затянулся. Старый крепкий колониальный отель, три патио, в них в основном белые постояльцы пьют джин, экспериментируют с едой и, наконец, устав от проб и ошибок, заказывают пиццу «Наполитана», которую пытаются испечь люди, не слышавшие про Неаполь. Смуглый пианист играет «Тихая ночь, святая ночь». Вода стекает по пальмам, вислым корням баньянов и по тому, чему в наших языках нет названия. Елка из какой-то местной туи. За периметром патио — туземная жизнь. Selamat Natal. Рождество справляет такая дальняя провинция, которая не снилась никакому Риму.

Сразу было удивительно, как такой безыскусный лозунг: «партия жуликов и воров» — стал настолько популярным. Он как-то слишком прост и недостаточно конкретен. Но вот до всякого Навального пелевинский комиссар Петр Пустота корит себя после очередного общения с революционным народом: «Даже если допустить, что власть в этой страшной стране достанется не какой-нибудь из сражающихся за нее клик, а просто упадет в руки жулья и воров, то и тогда русский интеллигент, как собачий парикмахер, побежит к ним за заказом». Невольный первоисточник.

А ведь текст-то из 90-x годов, когда никакой «Единой России» не было и в помине. Вот что имеет в виду Гораций, когда упорно называет поэта пророком — vates. Партии еще не было, а Пелевин уже знал, как она будет называться.

Не в том примитивном смысле, что Навальный стырил дефиницию у Пелевина, а в том, что они вытащили ее из общего воздуха — из того эфира, откуда поэтам диктуются стихи (только успевай записывай) и откуда вообще появляются целые удачные тексты и отдельные фразы.

Как всякое меткое выражение, оно существует как бы са­мо по себе, висит, так сказать, в пустоте между людьми. Просто Пелевин, будучи vates, поймал его оттуда раньше.

Что же в нем удачного? Как каждая формулировка, пойманная в этом самом эфире, она не лишена поэтической формы. Без ритма трудно войти в резонанс с подсознательным, а без него не овладеть сознанием масс. Партия жуликов и воров. Две дактилические стопы, и один анапест в конце. Партия жуликов и воров призрачный сбрасывает покров, кто не согласен пасти коров, будет пасти гусей.