Джерико Крис - Неоспоримый

— Внести залог за себя ? Ха ! Это невозможно. Кто вам такое сказал ?

— Офицер, который арестовал меня. Он казался приличным парнем и сказал, что я смогу внести за себя залог.

— Нет, за себя вносить залог нельзя ни при каких обстоятельствах. У вас вообще такое незначительное превышение алкоголя, что я бы лично даже не потащил вас в участок. Я бы заставил вас припарковать машину и пойти домой пешком. Похоже, ваш дружок оказался не таким уж и приличным копом.

Утратив надежду выкупить себя, я спросил офицера, как мне выбраться оттуда.

— Позвоните поручителям под залог.

— А у вас есть их номер ?

— Нет. Я не вправе давать вам такую информацию. Если вы не знаете поручителей, попросите своего юриста раздобыть их номер.

Кто, черт возьми, помнит наизусть номер юриста, не говоря уже о поручителях под залог ? Наизусть я знал только два номера: свой домашний и сотовый Джессики, а по этим номерам в той ситуации я бы не стал звонить ни за какие пироги.

— Ну, раз вам некому звонить, вы будете сидеть в камере, пока мы не назовем ваше имя. Это займет не больше 4 - 5 часов.

Четыре - пять часов ? Часы на стене показывали уже 4:30 утра.

Я отправился в камеру. Остальные заключенные были явно не рады моему прибытию, и я мог их понять. Меня окружала банда латиносов из восточного Лос - Анджелеса, одетых в майки, мешковатые джинсы, боты и банданы, у каждого под глазами красовались татуированные слезы. Это были серьезные бандиты.

Я пробыл в камере не более 30 секунд, когда один из них, с бицепсами больше, чем волосы Снуки, смерил меня взглядом и спросил: « Эй, браток, да ты Крис Джерико ? » Вскоре к нам присоединились остальные, и я стал весьма популярной птичкой в клетке.

— Эй, Джерико, давай проведем матч по рестлингу, — предложил другой сокамерник. – Ты реально умеешь драться, друган, или ты просто актер ?

Этот тет - а - тет с моими новыми друзьями шел очень плохо. Если бы началась заваруха, я бы, наверное, справился с одним - двумя парнями, но не со всеми сразу. Я же не Жан - Клод Ван Джерико.

Я решил улизнуть из камеры, пока дело не стало слишком серьезно ; я слышал их смех, выходя из клетки и все еще сжимая пакетик с соком.

Несмотря на мои попытки скрыть свое состояние, я был напуган, и они это поняли. Меня ни разу в жизни не арестовывали, и я ни разу не проводил ночь в тюрьме. В голове у меня крутилась лишь одна мысль: « Я не должен здесь находиться ».

Я вздрогнул, услышав голос из динамика: « Вернитесь в камеру ! »

Я оглянулся – Сеньор Мускуло недобро смотрел на меня, поэтому я решил, что лучше связаться с копами.

— Вернитесь в камеру немедленно ! – повторил голос, и я быстрее пошел к зарешеченному окошку. Я посмотрел сквозь решетку, откуда на меня глядел молодой коп. К счастью, у этого не было усиков, и он был чем - то похож на Боба Сагета.

— Сэр, я не могу вернуться в камеру. Эти парни узнали меня, и, по - моему, все может плохо кончиться.

— С чего бы им вас узнавать ?

Я рассказал Сагету, что я рестлер. Он спросил мое имя и, когда я назвал его, усмехнулся и помахал рукой в сторону камеры:

— Много людей не должны были попасть сюда, и вы один из них. Но вы здесь, поэтому вернитесь в камеру и ждите, когда назовут ваше имя.

Я отправился в камеру, молясь Господу, чтобы эти волки не побили ( или убили ) меня. Я как раз подошел к двери, когда Сеньор Мускуло предложил мне присесть рядом с ним, когда динамик заговорил снова:

— Крис Ирвайн, выйдите.

Я рванулся обратно к окошку, за которым вокруг компьютера стояла группа копов.

— Мы нашли ваш веб - сайт, — сказал Сагет. – Пройдите с нами.

Я чуть не прыгнул ему на руки, когда он открыл дверь. Моя слава сработала на меня, и я оказался свободен ! Но моя радость была недолгой – Сагет заковал меня в наручники и повел по длинному, темному коридору, он оставил меня в крошечной одиночной камере.

— Ладно, Крис Джерико, вы будете сидеть здесь, пока не услышите свое имя. Это займет не больше 4 - 5 часов. Попытайтесь уснуть.

Почему они всегда говорят про 4 - 5 часов ? Было ясно, что некоторое время я проведу в этой камере, поэтому я провел осмотр шкафа, в котором меня заперли.

Туалет из нержавейки без сидения – есть. Скамья из нержавейки – есть. Рулон обоссанной туалетной бумаги – есть. Запах мочи в камере – есть. Пронизывающий холод – есть. Да, в таком месте я буду спать, как младенец. Я сожалел только, что не дал копу свою карту, чтобы на нее зачислили бонусы.

Я лег на холодную сталь, подложив под голову желтоватую бумагу вместо подушки, и почувствовал первые признаки паники.

Я не позвонил Джессике вечером, как делал обычно, и теперь она уже проснулась в Тампе, ведь там было уже 8 утра. Она была на пятом месяце, и я больше переживал за нее, чем за себя. Она станет волноваться, гадать, где ее муж, не зная, что он проводит ночь в вонючей камере лос - анджелесской тюрьмы, арестованный за пьяное вождение.

Я всегда в каком - то смысле гордился тем, что могу много выпить. Я гордился своим виннипегским происхождением и что я рос с бутылкой в руке. Вечеринки – это круто ! Напиваться было фрутово !

Но в тот момент я не чувствовал себя фрутово. Более того, я чувствовал себя жалким 35 - летним лузером. Также я замерз – в чертовой камере было градусов 15. Я закрыл глаза, но продолжал лихорадочно думать, и пролежал в таком состоянии на стальной скамейке несколько часов. Было уже около 8 утра, когда другой коп открыл дверь и приказал мне идти за ним. Я провел в тюрьме около 5 часов и в тот момент был трезв, как стеклышко, и готов был отправиться домой. Но со мной еще не закончили.

Коп провел меня по еще одному мрачному коридору, потом по темной лестнице, и оставил в очередной камере. Это когда - нибудь закончится ?

Перед уходом коп спросил:

— Вы сидите в одиночной камере, К - 100. Почему ? Вы гомосексуалист ?

— Нет.

— Сильно жестокий ?

— Нет.

— Склонность к суициду ?

— Появится, когда обо всем этом узнает моя жена.

— Ладно. Вас выпустят через …

— 4 - 5 часов ? – предположил я со слабой улыбкой.

Коп кивнул и захлопнул дверь. Тут не было решеток, только крошечное окно из толстенного оргстекла. Но моя новая камера была пятизвездочным отелем по сравнению с предыдущей: у унитаза было сидение, в углу стояла небольшая раковина и, что наиболее важно, на стене висел телефон.

Во всех шоу про полицию без участия Стюарта Коупленда ( основатель группы The Police – прим. пер. ) офицеры всегда упоминали о праве заключенного на один телефонный звонок. Мне про звонок ничего не сказали, более того, если подумать, мне даже не зачитали права при аресте. Энди Сипович был не прав ! Но все равно я еще не был готов позвонить домой.

Я решил собраться с мыслями и убивал время, выглядывая в окошко камеры. Я увидел пристегнутых друг к другу сокамерников, марширующих в коридоре в оранжевых комбинезонах. Я увидел старого чернокожего заключенного с седыми волосами и бородой, моющего пол.