Georgia Carre - Eden

Я качаю головой, пытаясь привести мысли в порядок.

— А что насчет Андреа?

Теперь его очередь хмуриться.

— А что с ней?

— Разве я неправильно расслышала, ты решил позвать ее на ланч? — спрашиваю я, с сарказмом, который струится из моих слов.

— Андреа старый друг семьи. Она заботится о моем доме, когда я в отъезде. Она забирает почту с пола и проверяет не лопнула ли какая-нибудь труба, пока меня нет. Я плачу ей за это. Она для меня ничто.

— Ну, на мой взгляд все выглядит совсем не так.

Он хмурится.

— Что тебе кажется не так?

— Похоже, что она влюблена в тебя.

— Андреа не в меня влюблена. Она надеется подцепить на крючок богатого мужчину. И она знает истинное положение вещей касательно меня.

— Ее сегодняшнее поведение как-то мало соответствовало тому, что она знает истинное положение вещей касательно тебя, — напоминаю я ему.

Он небрежно пожимает плечами.

— Ладно, я найму кого-нибудь другого.

— Хорошо, — беспечно говорю я, насколько могу, конечно, но внутри каждая клеточка у меня поет от радости: мало того, что я никогда больше не увижу ее наглое высокомерное лицо, но мне теперь не придется беспокоиться об их отношениях, как это было раньше.

Я смотрю на красивое лицо Джека. Даже находясь в общественном месте, я хочу потереться о него своим телом. Я отворачиваюсь и перевожу взгляд на нетронутый латте и капучино Робина.

— Ты не боишься, что я обнаружу что-то, что может отправить тебя в тюрьму?

— Нет, — говорит он моментально.

— Почему?

— Потому что, моя дорогая Лили, за последние десять лет я выкарабкался сам и вывел свою организацию из всего, что является незаконным. Мне нечего бояться.

— А как насчет кровати, заваленной деньгами? — бросаю я вызов.

— Откупные деньги.

Я хмурюсь.

— Ты не должен собирать откупные деньги.

— Это правда, сами деньги мне не нужны. И это один из последних бастионов организации, от которого я хочу отказаться, но это означает, что мне придется отказаться от «Эдема» и клубов Доминика и других гораздо более опасных способов наемного рэкета.

— Понятно, — но на самом деле мне ничего не понятно.

— Я не являюсь наркодилером, Лил.

— А что должно прийти шестнадцатого числа?

Он вздыхает.

— Контрабанда. Она не только поставляется шестнадцатого, а приходит все время. Я не верю, что налог должен составлять восемьдесят два процента от цены. Я ощущаю себя настоящим, современным Робин Гудом, когда продаю пачку сигарет или бутылку виски за настоящую цену.

— Но, когда мы впервые встретились ты сказал мне, что ты гангстер.

Он отрицательно качает головой.

— Это ты хотела верить, что я гангстер. Я просто не стал разуверять тебя.

— Шейн сказал мне, что ты хотел стать ветеринаром.

— Да. Давным-давно, когда мне казалось, что я могу разговаривать с животными, и они отвечали мне.

Я накрываю его руку своей и рассказываю ему историю про ворон, пока я веду свой рассказ, гнев уходит из его взгляда. Его глаза светятся теплом и наполнены какими-то сильными эмоциями.

— Моя бабушка до сих пор хранит все те блестящие предметы в коробке, — в конце говорю я.

Я вижу, как поблескивают слезы у него в глазах.

— Что? — спрашиваю я.

Он качает головой и долгое время просто смотрит на меня с выражением, которого я никогда не видела прежде. Я не рискую определить на что оно похоже. Если это чувство, о котором я думаю, тогда оно проявится со временем. Я не буду даже пытаться отгадать его. Для меня это будет слишком страшно при моем ранимом эмоциональном состояние.

— Иногда я даже не знаю, что мне делать с тобой, Лил. Мне бы хотелось встретиться с твоей бабушкой.

— Именно так она и сказала, — отвечаю я с улыбкой.

Он улыбается в ответ.

— Давай, попробуем отвезти тебя домой.

— Прости, я совсем забыла поинтересоваться. Тебе удалось решить проблему с мамой?

— Неа.

— Правда?

— Спроси меня почему.

Я прикусываю нижнюю губу.

— Почему?

— Потому что во время молитвы у нее было видение. Она увидела меня всего в крови, которая хлестала у меня из груди, а ты стояла рядом со мной. Ты стала причиной моей смерти.

Я в упор смотрю на него пребывая в полном шоке. Сама идея настолько чудовищна, тем, что открывает самые ужасные перспективы. Его слова, словно жуткое цунами накатывают на меня, накрывая целиком. Пена и ложь обрушиваются на меня, из-за возникшей паники внутри себя, я пытаюсь глотнуть глоток воздуха, который с яростью устремляется в легкие, но они скованы льдом, как и мое сердце.

— Я не хочу причинять тебе боль, никогда, — шепчу я.

Его глаза вдруг смягчаются.

— Я знаю, — тихо говорит он.

— Я собираюсь завтра пойти на работу. Мне нужно сообщить им, что меня разоблачили, и мне следует прекратить занимать этим делом. На самом деле, мне перво-наперво стоит сказать им, что нет никакого дела. Джек Иден не является крупным авторитетом среди наркодилеров.

Ах, моя бедная заблудшая овечка. Ты сбилась с пути и забрела в логово волков?

8.

Лили

На следующее утро Джейк целует меня нежно в лоб.

— Ты абсолютно уверена, что не хочешь это сделать через адвоката? Мне всего лишь стоит набрать номер, и ты никогда больше не увидишь никого из них.

— Я не боюсь, Джек. Я хочу сама это сделать.

— Ладно, но что бы ни случилось, никогда не забывай, я здесь, чтобы поддержать тебя, — бормочет он. Его глаза смотрят напряженно и в них просто бушует буря.

— Мне кажется, что я вроде бы уже знаю, что произойдет. Они скорее всего наложат на меня самое строгое дисциплинарное взыскание, — тихо говорю я.

— Позвони мне, когда закончится встреча, хорошо?

— Хорошо.

Я тщательно подбираю наряд — длинную черную юбку, рубашку в бело-серую полоску и серый пиджак. Я собираю волосы в строгий короткий хвост и встаю перед зеркалом, которое говорит мне: «Замаскированная шлюха». Я накладываю бледную помаду и направляюсь на встречу с сержантом-детективом Миллсом.

Сидя в такси, понимаю, что не испытываю никакой эмоциональной привязанности к своей работе и даже не рассматриваю возможности остаться в полиции. Я совершенно не испытываю страха по поводу дисциплинарного взыскания, наказания или даже увольнения. Я опускаю взгляд на руки, которые лежат расслабленно на сумочке. Я однозначно спокойно захожу в здание, поднимаюсь по лестнице, иду по знакомому коридору, подхожу к двойной двери, и внезапно вспоминаю первый приход сюда. Я так нервничала тогда и очень хотела получить такое задание, словно оно было самой главной вещью в моей жизни. Я улыбаюсь от этих воспоминаний. Да, я изменилась.