Алекс Белл - Жасмин

— Я же могу тебя зачаровать! — сказал Джексон, внезапно пораженный озарением. — И тем самым заставить тебя найти деньги, чтобы расплатиться со мной!

Бен осклабился.

— Со мной этот номер не пройдет, — сказал он. — Итак, вот как мы поступим: сначала ты отдашь мне розу, потом ты вернешься ко входу в катакомбы и просидишь там до утра. Охранникам, которые тебя там найдут, ты скажешь, что остался здесь на ночь на спор. Ты никому никогда ничего не расскажешь и близко больше не подойдешь ни ко мне, ни к Жасмин.

Он замолчал и посмотрел на Джексона, который застыл в нерешительности, очевидно, судорожно соображая, что же делать. Но спустя несколько секунд, он все еще стоял на месте и не отдавал розу. Бен медленно, не говоря ни слова, склонил голову. Джексон бросил на меня взгляд, словно считал, будто я не в курсе происходящего. Я вжалась в стену, стоя на полусогнутых ногах. Света от фонариков, разбросанных по полу, хватило, чтобы я поняла, отчего Джексон заскулил от страха, когда Бен поднял голову.

Его глаза налились кровью. Белки стали ярко алыми. Джексон вскрикнул, бросил розу на пол и, схватив, фонарик, убежал. Бен наклонился и поднял цветок. Когда он выпрямился, я всерьез обдумывала, не пуститься ли и мне наутек. Но это означало бежать вслепую в кромешной тьме, потому что еще один фонарик лежал как раз за Беном. И к тому же Бен успевал преградить мне выход и схватить меня, решись я все-таки бежать.

Когда он обернулся, я сильнее вжалась в сырую стену, будто надеясь, что он не заметит меня. Его глаза все еще были налиты кровью. Своим видом он напоминал дьявола из ада, а не человека. И с моих губ, против воли, слетел вопрос:

— Кто ты?

Он моргнул, всего лишь раз, и его глаза вновь стали карими. Бен шагнул ко мне, а я схватила с земли кость, приготовившись защищаться. Когда он поднял руку, я вздрогнула и крепче сжала свое оружие, собираясь нанести удар.

Но он просто протянул цветок мне.

— Возьми, — сказал он спокойным голосом, который внезапно лишился всей той пугающей неприветливости, с которой он говорил с Джексоном. — Пожалуйста, Жасмин. Просто возьми.

Возможно, он был безумен. Он, определенно, был не совсем человеком. Поэтому мои потные ладони не отпускали кость, и я всерьез раздумывала разбить её об его голову и убежать вслед за Джексоном. Но что-то в нем заставило меня передумать. Он не походил на опасного злоумышленника, от которого мне нужно бежать или отбиваться.

Он держал розу так, словно это был самый прекрасный бутон на свете, который он нашел на цветочном поле и сорвал специально для меня. Я находилась достаточно близко, чтобы разглядеть странное отчаяние в его глазах.

Я опустила взгляд на черную розу, на каждом лепестке которой было начертано мое имя. Он так крепко сжимал стебель, что сквозь пальцы его дрожащей руки сочилась кровь. Но когда я протянула руку и взяла цветок, Бен сразу же опустил свою руку и сделал шаг назад.

Лепестки были нежными и гладкими, но не прошло и секунды, как раздался дребезг бьющегося стекла, и роза развалилась у меня в руке. Лепестки облетели, а стебель превратился в пыль. А потом на меня нахлынули воспоминания, и они были такими четкими, словно все это случилось не двадцать лет назад, а буквально вчера.

В свой первый день в школе, я уселась на перемене возле дверного проема и сидела там, ссутулившись, вздрагивая от прозвищ, которыми ребята от души награждали меня. Я изо всех сил пыталась превратиться в невидимку, сидела и не шевелилась, чтобы ни у кого из одноклассников не возникло причин сорвать на мне зло. Но потом неожиданно ко мне подкатился мяч и остановился у ноги. Я поспешно схватила его, с намерением кинуть обратно, прежде чем кто-то кинется его искать.

Но опоздала. Мальчишеские кроссовки уже подошли и встали рядом. Чувствуя себя совершенно несчастной, я протянула мяч куда-то вверх, надеясь, что он просто возьмет его и уйдет. Мальчик мяч взял, но не ушел. Он стоял рядом и подпрыгивал на месте. Когда я рискнула поднять на него взгляд, увидела, что он смотрит прямо на меня, и в ужасе опустила голову, стараясь не сделать ничего, что могло бы спровоцировать его, и ожидая страшного вопроса: «Ты призрак?»

Но спустя мгновение, он произнес:

— Ты Снежная принцесса?

— Снежная принцесса? — повторила я. Эти слова слетели с моих губ сами собой, я даже на мгновение забыла о своей стеснительности. — Я... не знаю.

— Ага, именно так, — решительно заявил он. А потом сел по-турецки и подкатил ко мне мячик. Мы так и прокатали мяч туда-сюда друг другу до самого звонка, ознаменовавшего конец перемены. А потом мы оба встали, и я вернула ему мяч.

— Спасибо, — сказал он, запихнув его в карман, а потом добавил: — Хочешь еще поиграть на обеденной перемене?

Я застенчиво кивнула, стараясь не светиться от счастья. У меня в животе порхали бабочки при мысли, что кто-то проведет со мной обеденное время. Он улыбнулся и сказал:

— Я принесу мяч.

Когда он повернулся в сторону двери, то добавил через плечо:

— Меня зовут Бен.

Глава 22

Чары

Детская площадка исчезла, её сменило другое воспоминание. Я пряталась в сене у дедушки с бабушкой в конюшне. Мне было шесть, и я наблюдала за феями.

— Ну и как она выглядит? — снова спросил Бен.

— Тише, — прошептала я, пихая его под ребра локтем. — Не болтай, а то всех спугнешь.

Слава Богу, он умолк. А потом воспоминание вновь сменилось. И вот мы уже взрослые, едем верхом на лошадях, и Мистер Эд смешно выпячивает губы, заслышав голос Бена.

— Да что с этим конем? — спросил Бен, после того как проверил уздечку. Я же ухохатывалась в своем седле.

— Чего? — требовательно спросил Бен. — Что смешного?

— Твой голос, — задыхаясь от смеха, произнесла я. — Он реагирует на твой голос.

Бен скорчил рожу и повернулся к Эду.

— Проверка, проверка, — сказал он, и Эд немедленно смешно зашевелил губами. — Гмм. Похоже, ты права, — признал Бен, потом сел в седло, потрепал Эда по шее и взялся за поводья…

— Джез, поиграй мне, — умолял Бен уже в следующем воспоминании, где мы оба были в нашем доме. Я запротестовала, потому что дочитала как раз до середины захватывающей главы. Он вырвал у меня книгу и сказал с улыбкой: — Я твой жених. И я приказываю — играй немедленно.