Слава Бродский - Страницы Миллбурнского клуба, 2

Есть, однако, одно принципиальное обстоятельство. В примере со стихом Пушкина знания об обстоятельствах факультативны, ими можно обладать или нет. В темных же стихах Мандельштама (как и других поэтов), без каких-то знаний они просто неясны, то есть уже так просто не получится. Выходит, надо либо чего-то знать или воображать (как делает М. Гаспаров и другие) в надежде на прояснение, или остаться в полном неведении и, соответственно, быть эстетически глухим. Если встать на первый путь, – надо соглашаться с мнениями специалистов (которые, естественно, еще и расходятся между собой) или формировать собственное мнение (на основании чего?), – в любом случае вторичный эффект не идет ни в какое сравнение с первичным, ибо прямое эстетическое воздействие отсутствует из-за темноты. Это примерно как человеку с плохим слухом «напеть» кому-то мелодию оперы и удивляться потом, почему опера тому не нравится. Моя «доля читателя» в темных стихах остается близкой к нулю, и я не пытался ее расширить за счет чтения специальной литературы.

Вот несколько фрагментов, где сильные и неожиданные строки совершенно непосредственно сочетаются с невнятными, темными и ничем не обоснованными. Там, где нет нужды делать подробный разбор темных строк, я буду просто указывать на них.

Когда на площадях и в тишине келейной

Мы сходим медленно с ума,

Холодного и чистого рейнвейна

Предложит нам жестокая зима.

Две первые строки – сильные, две следующие – непонятны.

Что зубами мыши точат

Жизни тоненькое дно, –

Это ласточка и дочка

Отвязала мой челнок,

Что на крыше дождь бормочет –

Это черный шелк горит,

Но черемуха услышит

И на дне морском простит.

Две первые строки создают яркий образ, все последующее – совершенно невнятно (что за прощение черемухой на дне морском и пр.?).

А вот из «Оды» Сталину:

Художник, береги и охраняй бойца:

В рост окружи его сырым и синим бором

Вниманья влажного. Не огорчить отца

Недобрым образом иль мыслей недобором,

Вторая и третья строки совершенно неясны (синий бор вниманья влажного??). Далее:

Глазами Сталина раздвинута гора

И вдаль прищурилась равнина.

Как глаза могут раздвинуть гору? Это выходит за рамки любой метафорики. А как глазами щурится равнина? Это выходит за рамки самой восточной лести. И еще далее:

...

Уходят вдаль людских голов бугры:

Я уменьшаюсь там, меня уж не заметят,

Но в книгах ласковых и в играх детворы

Воскресну я сказать, что солнце светит.

Тут первые две – очень сильный и универсальный образ (по каковой причине стих и рассматривается в данном разделе), а две за ними – на грани пошлости. Так что в «Оде» не только темные строки сочетаются с сильными, но еще и с очень слабыми. Или вот еще фрагмент (из другого стихотворения):

Кому зима – арак и пунш голубоглазый,

Кому душистое с корицею вино,

Кому жестоких звезд соленые приказы

В избушку дымную перенести дано.

Немного теплого куриного помета

И бестолкового овечьего тепла;

Я все отдам за жизнь – мне там нужна забота, –

И спичка серная меня б согреть могла.

Пунш голубоглазый? Соленые приказы звезд? Приказы переносить в избушку? И наряду с этими невнятными возгласами – трогательнейшие две последние строки...

Высокая корреляция между темными строфами и яркими образами, на мой взгляд, свидетельствует об особом складе поэта. Я не знаю, как его назвать, – может быть, психологии это известно. Но в целом это льет воду на мельницу сторонников старинного тезиса о таинственной связи между гениальностью и безумием, хотя я не берусь всерьез рассуждать на данную тему.

5. «Новая власть +» – «Удачные строки»(динамическая корреляция 0.81, структурная – 0.33). Как следует из табл. 2, объем написанного «в пользу советской власти» примерно на четверть превышает объем написанного против. В стихах двух типов доли удачных строк примерно равны (33% и 37%), но динамические корреляции различны – 0.8 против 0.21. Очень характерно, что индекс равен двум (табл. 3), то есть доля «Удачных строк» в «одобрительных стихах» в два раза выше средней.

В целом, вопрос об отношении О. М. к новой власти очень сложен и запутан. С одной стороны, именно своими отчаянно смелыми антисталинскими стихами он в высшей степени поразил немногих знающих их современников и широкие массы потомков (их просто не с чем сравнить в советской литературе того времени). С другой стороны, вряд ли кто еще оставил столь нетривиальные и сильные строки о новом строе. Вот одно из удивительнейших стихотворений такого рода. Вначале – проникновенная и мощная лирика:

Если б меня наши враги взяли

И перестали со мной говорить люди,

Если б лишили меня всего в мире:

Права дышать и открывать двери

И утверждать, что бытие будет

И что народ, как судия, судит, –

Если б меня смели держать зверем,

Пищу мою на пол кидать стали б, –

Я не смолчу, не заглушу боли,

Но начерчу то, что чертить волен ...

Дальше ожидается, что будет начерчено все что угодно, но не это:

…

И налетит пламенных лет стая,

Прошелестит спелой грозой Ленин,

И на земле, что избежит тленья,

Будет будить разум и жизнь Сталин.

Я плохо себе представляю, как такое могло быть написано по принуждению или из страха. Если Б. Сарнов считает оду Сталину «вымученной» [10], то в ней есть, действительно, очень притянутые моменты, частично процитированные раньше (типа «Воскресну я сказать, что солнце светит» и др.). Но и в «Оде» проявляется неожиданное сближение между типичными для поэта мыслями и образом вождя, что придает элемент искренности при прочтении – например, здесь:

Пусть недостоин я еще иметь друзей,

Пусть не насыщен я и желчью и слезами,

Он все мне чудится в шинели, в картузе,

На чудной площади с счастливыми глазами.

Или вот еще из другого стиха:

Да, я лежу в земле, губами шевеля,

И то, что я скажу, заучит каждый школьник:

На Красной площади всего круглей земля

И скат ее твердеет добровольный.

Здесь первая строка – очень выразительный и характерный для О. М. образ, но все последующее – нечто совершенно другое. Поэт ухитрился в четырех строках соединить две противоположные идеи и выразить их в четырех стилях. Идея первая – мне очень плохо, я при смерти. Идея вторая – я живу в лучшем из миров и хочу об этом рассказать. Логической связки между ними нет (даже «но» вместо «и» во второй строке не поставлено). Каждая строка – свой стиль. Первая – трагичная и акмеистическая. Вторая – бравурно-советская в духе тех лет. Третья – пропагандистская в духе самых крайних восточных метафор. Четвертая – абсурдистская и темная (что такое «добровольный скат»?). Подобные строки есть порождение в высшей степени неординарного сознания.