Виталий Башун - o 8a92147894ddbf80

улавливать квазиэфирные потоки пространства и, подобно парусам древности, передавать их энергию

кораблю.Так же как и в древности, от площади парусов, массы корабля, искусства капитана и выучки

экипажа зависела скорость движения. Конечно же, и здесь был свой предел. В какой-то момент, как ни

увеличивай парусность, а скорость все равно перестает расти. Теоретически маленький, легонький

кораблик с огромными парусами будет самым быстрым. Однако и здесь не все так просто. Огромные паруса

могут обеспечить только генераторы силового поля огромной мощности и, соответственно… огромных

размеров и массы. А мачты? А шахты для них?

Так что спираль провернулась на очередной оборот, но, как и прежде, были корабли быстрые, но

слабо вооруженные и с маленькими трюмами, были корабли более медленные и большие, но хорошо

вооруженные (военные) или с вместительными трюмами (купцы). А также были проекты - удачные и не

очень. То есть «ходили» по волнам пространства парусники самые разнообразные.

Объединяло их одно – скорость движения в потоках квазиэфира, позволяющая за недели и месяцы

облететь полгалактики без релятивистских эффектов замедления или ускорения времени.

И так же как некогда был коварен воздушный океан, квазиэфирные потоки имеют свои ураганы,

смерчи и внезапные шквалы, которые могут «порвать», сломать и искорежить, паруса корабля, если

мощность его энергетической установки не велика, а искусство капитана и выучка экипажа – не высоки.

Изредка, порой через сотни лет, находят в глубинах космоса печальные останки крушения и тогда

подробности трагедии становятся достоянием гласности, служа наукой живым.

Лавировали и тормозили корабли с помощью все тех же парусов. Для полетов внутри звездных

систем, маневров на околопланетных орбитах и для стыковок с другими кораблями, в том числе

орбитальными базами, имелись гравитационные двигатели, позволяющие развивать скорость до двадцати

пяти тысяч километров в секунду.

От идеи парусов человеческий гений закономерно перешел к любимым игрушкам. То есть научился

создавать плоское поляризованное силовое поле, родственное парусу, но значительно от него

отличающееся. Кривые линии почему-то совсем не хотели работать при формировании силового поля,

поэтому не получались ни купола, ни дуги, а только плоскости. Ну иногда, вспоминая квадратуру круга

отдельные исследователи умудрялись сделать нечто вроде купола, но как только количество углов

превышало шесть, потребление энергии прирастало с сумасшедшей, воистину космической, скоростью. Так

что, прямоугольник и ромб царили в этом мире прямых. В результате появились прямоугольные или

треугольные щиты и многослойная броня из современных пластиков, устойчивых даже к солнечным

температурам и почти не замечающую пулю со стальным сердечником. Особенно если над доспехами

поработают маги или ведьмы. Скорострельные пулеметы до сих пор использовались, несмотря на эффект

отдачи, в невесомости весьма чреватый последствиями.

В результате ручное оружие пехоты стало столь же эффективно, как в древности свинцовые шары

пращников против закованных в сталь пехотинцев. То есть концентрированным залпом можно было поразить

от одного до пяти процентов нападающих, но и только. Исключение составляли артсистемы, из которых

стрелять по отдельному пехотинцу, что из пушки по воробьям. Причем в буквальном смысле. Или

снайперские комплексы специально на то предназначенные, но требующие немалой выучки.

Зато силовые мечи и кинжалы рубили и кололи броню не хуже, чем древние сабли и шпаги

войлочные доспехи. Опять же за исключением обработанных магами или ведьмами. А уж боевых дронов и

роботов крошили на металлолом не хуже, чем топор мясника говядину. На вид мечи и кинжалы в

неактивном состоянии представляли собой тонкие прутики стандартной длины. Мечи - около метра.

Кинжалы - до сорока сантиметров. Рукояти были одинаковы и скрывали аккумуляторы. В момент активации

можно было выбрать один из встроенных вариантов конфигурации и превратить меч в ятаган, если нужен

был эффект протяжки лезвия и соответственно рубки-резания материала, или в рапиру (кончар), если

предпочтительнее было колоть, чем рубить. Понятно, что кончар, имеющий минимум углов, мог работать в

несколько раз дольше ятагана или, например, кхукри, с наибольшим числом мелких углов, делающих

лезвие скорее изогнутой пилой, чем старинное плавно выгнутое кузнецом оружие. Иногда уменьшение

ресурса более чем в пять раз бывало оправдано. По умолчанию конфигурация была примером - стандартной

прямой шпаги.

Некоторые мастера носили два меча с программами объединения в единое длинное оружие,

наподобие древней двусторонней глефы. Они, словно адская мельница, врубались в ряды врагов так, что

только ошметки тел летели по сторонам.

С изобретением силового меча моментально во весь рост стала проблема подготовки бойцов. Как

показала практика боев, надеяться на то, что боеприпасов и времени на разрушение доспехов противника

хватит, было, мягко говоря, авантюрой. Противная сторона мало того, что вела ответный огонь, но

достигнув линии обороны, начинала орудовать мечами и кинжалами, противопоставить которым в ближнем

бою оказалось совершенно нечего.

Стали возрождаться школы рукопашного боя, а орды архивариусов спешно кинулись перетряхивать

банки данных и пыльные хранилища документов в поисках любых упоминаний об искусстве фехтования. А

работорговец, первым догадавшийся похищать людей с варварских планет стал миллиардером. Опыт

варваров тщательно изучался, анализировался, обобщался и служил основой для компиляции обучающих

шаров. Однако настоящие мастера мечного и ножевого боя попадались крайне редко и, как правило, они

не владели в полной мере методикой физической и психологической подготовки. Поэтому зачастую их

искусство так и оставалось тайной для исследователей.

Таким образом, все воины ушли с аукциона по двенадцать с половиной тысяч оро за голову.

Прислуга пошла за три – четыре тысячи оро. Единственной, кого оценили выше солдат - в семнадцать с

четвертью тысяч оро - оказалась Линда. Однако почти до самого окончания торгов покупателя не

находилось. Нет, желающих купить экономку по цене горничной было хоть отбавляй, но опытный продавец,

рыжеватый и носатый мужчина-человек среднего возраста, нанятый старпомом за процент от сделки, не

соглашался ни в какую.

Штефан также был тут. Трезвый и… нет, не злой, а тоскливый. Он стоял рядом с проблемным