Ария Кейдж - Рёв

Нона знала, что с Чарли что-то происходит, но она считала, что это из-за отца девочки, которого для Ноны не существовало. Я хочу, чтобы его не было вообще.

В школьном кафетерии сегодня шумно. Не знаю, всегда ли здесь так шумно, но сегодня кажется, что очень. Думаю, Чарли тоже это ощущает, потому что она уткнулась в меня. Я целую её в макушку и вдыхаю сладкий аромат её шампуня. Запах как у младенцев или что-то вроде того.

– Ты в порядке?

Она поднимает голову и смотрит на меня, и я замечаю темные круги у неё под глазами, которые не видел раньше.

– Я больше не хочу этого делать, – бормочет она.

Я вздыхаю, потому что я не хочу, чтобы она это терпела.

– Я знаю, Чарли.

– Я даже не хочу больше жить.

Я отпрянул, и на секунду подумал, что мне послышалось. Но когда я посмотрел в её темно-карие глаза, понял, насколько они потеряны. Она бросает меня.

– Не смей! Не смей, черт возьми, оставлять меня, Шарлотта!

– Не называй меня Шарлотта, – она качает головой и не останавливается. – Никогда не называй меня так. Он так меня зовет.

Я тянусь к ней и прижимаю её покрепче к себе, игнорируя взгляды, которыми нас окидывали, несмотря на то, что наши голоса были тихи среди шума других школьников.

– Прости. Я знал, что он тебя так называет. Прости. Просто ты меня пугаешь. Я напуган, Чарли.

– Я боюсь каждый день.

Твою мать. Она разбивает моё сердце.

– Я знаю. Но ты должна держаться. Давай прогуляем остаток дня. Я хочу показать тебе кое-что.

– Что? – она наклоняет голову и смотрит на меня отчаянными и потерянными глазами, которые умоляют меня спасти её.

Я встаю и собираю наш нетронутый обед, пихая всё, что могу, в сумку:

– Это сюрприз.

– Ты же знаешь, я ненавижу сюрпризы, – тяжело вздыхает она.

И это правда – ненавидит, но нуждается в ощущении восторга от сюрприза. Ей необходимо чувствовать себя живой.

– Давай. Сегодня пятница, твой отец будет работать все выходные, и Нона будет занята какой-то ярмаркой на Хайвэй, 151. У нас полная свобода действий. Давай отправимся в путешествие.

– Но мы никогда не путешествовали. Мы никогда не покидали Бивер-Дэм.

– Тем более.

Я хватаю её за руку и практически тащу из кафетерия. Она начинает смеяться, и я останавливаюсь, когда мы заходим в холл.

– Чего ты смеешься?

– Просто, каким образом, по-твоему, мы поедем в путешествие? Мне тринадцать, тебе пятнадцать. Ни у одного из нас нет водительских прав.

– Ты слышала об автобусах?

– А ты слышал о проживании несовершеннолетних там, куда ты собираешься взять меня?

– Черт!

Она снова смеется:

– Угу.

По крайней мере, она смеется. Её лицо повеселело и это само по себе нечто важное.

– План Б.

Я снова хватаю её и начинаю тащить по дорожке, пока она не достигает того же темпа, что и я. Я иду с ней вдоль дороги и границы леса, стараясь сохранить её спокойствие. Я замедлился до прогулочного шага, и она последовала за мной, её дыхание тяжелое и быстрое, как и моё. Я никогда не занимался спортом, в школе меня просили играть во все сезонные виды спорта, но я всегда отказывался. Они тренируются три раза в неделю: в субботу утром, во вторник и в четверг после полудня. Вы можете понять моё затруднительное положение. Такое чувство, будто сходишь с ума. Чарли могла бы смотреть, как я тренируюсь, каждый день, но не в третий четверг месяца. Если бы она не была там, где ей было положено быть, это был бы худший вариант для неё. Мы ощутили это на своей шкуре.

Существует несколько причин, почему Чарли хочет угождать своему отцу: первая – потому что он промыл ей мозги, а вторая – когда он не доволен, то становится опасным. Она утверждает, что была больна в это же время в прошлом году, возможно, ей нужно верить в это. Она некоторое время не могла встать с постели, а потом три недели не ходила в школу. Тем не менее, я знаю, что с ней случилось на самом деле. Я смог разглядеть синяки на верхней части её рук, когда она была без рубашки и ощущал её мягкую кожу под своими пальцами. Я видел один на её шее, там, где лучше бы я ее поцеловал. Я не отходил от ее постели, пока она поправлялась и только один раз вышел в ванную, когда знал, что её отца не было в доме.

Она никогда не рассказывала мне, что на самом деле случилось. Интересно, она и по сей день блокирует это в себе? Что я знаю точно, так это то, что в четверг, перед её возвращением в школу, мы переступили большую черту, которая была утрачена навсегда. Изменилось всё внутри нас. Мы стали немного светлее друг для друга и темнее для общества.

Мы вернулись домой, горячие и потные, когда Дейви встретил нас на крыльце:

– Еще не время, – тревожно говорит он, – не время возвращаться домой.

– Не время. Но Чарли нуждается в твоём крепком объятии, поэтому мы поспешили домой, чтобы ты мог её обнять, – сказал я, покидая запыхавшуюся Чарли на крыльце, и мчусь в дом, чтобы попросить Нону помочь мне с планом Б.

Я нашел её на кухне, где она пекла печенье.

– Нона.

Она окинула меня взглядом, который говорит, что я влип, если у меня нет чертовски важной причины прогулять школу.

– Чарли нуждается в нас.

Нона вздыхает и вытирает руки о передник, на котором повсюду нарисованы бледные цветы. Это её любимый.

– Я предполагала, что эта неделя будет чрезвычайно трудной для неё.

– Что ты имеешь в виду?

– Малыш, на этой неделе годовщина смерти её матери.

– Черт! Как я мог не знать этого? Я всё знаю о Чарли… во всяком случае я думал, что знаю.

Я упал на стул и покачал головой в своих руках. Я не знаю, что это такое – потерять маму таким образом. Моя бросила нас, когда родился Дейв, а мне было 2 года.

– Натан, ты никогда не сможешь узнать всё об этой девушке. Я вижу какую-то боль и секреты в её глазах, которые она заберет с собой в могилу, и я предпочла бы, чтобы ты никогда их не узнал. Надеюсь, что со временем она излечится, но её мама – это не то, что ты можешь исправить.

Я думал, что смогу. Я имею в виду, исправить не смерть, а Чарли. Я хочу помочь ей. Я хочу, чтобы она осталась и не потеряла веру в меня или в себя. Да, я эгоистично нуждался в ней. Не только физически, моё сердце и моя душа тоже нуждались в ней. Я не представляю мир без неё, да и не хочу. Я хочу её навечно – я и она до самого конца.

Я никогда не рассказывал Ноне ни один из наших секретов. Я не рассказывал ей о Чарли и её отце, но на этот раз все было куда более серьезным, чем я мог вынести. Мы на самом деле не можем уехать и делать то, что я в действительности хочу, так что лучше выбрать хоть что-то хорошее из остального.

– Нона, ей нужно знать, что ей есть чего с нетерпением ожидать. Ты можешь позвонить миссис Фишер и узнать, можно ли нам поехать туда сегодня?

Не знаю, что творится сейчас в её голове, может ли она видеть цель этого маленького приключения, но она улыбается и кивает. Она начинает бормотать про себя, в то время как срывает свой фартук и хватает телефон со стены.