Юлия Флёри - Порхай как бабочка, жаль как пчела

Я лежала в своей кровати, за стеной были слышны звуки фильма, который смотрел сын, значит плакать нельзя. Вряд ли он услышит, но не могу. Не должна. «Он злой и мстительный, он смотрит на вас как хищник на жертву»…х-м, как идеально секретарь влезла с комментариями, и всё ведь слово в слово. Я от него ушла, а сейчас он решил отыграться. Чего-то подобного можно было ожидать, только я, дура, на большую любовь рассчитывала. И пусть будет так.

Внутри всё болело настолько, что не хотелось шевелиться, не знаю, откуда взялось самообладание на то, чтобы ровной походкой уйти от Димы. Ведь хотелось прямо там скрутиться калачиком и чтобы меня не трогали, желательно не один день. Он снова пригласил меня в эту квартиру, могла бы сразу догадаться, хотя бы не было бы так противно. А сейчас, сейчас словно в грязи вываляли. Да, я такая, которую можно в любое место, было бы желание. Кирилл, как бы ко мне не относился, подобного себе не позволял. Он тоже был сексуально раскрепощён, это у них (мужиков) так называется, но моё желание было главенствующим. Для развлечений у него всегда были девки, а я оставалась женой, которую он любил. И я врала сама себе, что всё равно на его измены. Это не так. Я переживала каждый раз, когда он задерживался, когда знала наверняка, что не один, и я ревновала. Да, это чувство было не таким острым как с Димой, но оно было. Просто постепенно я привыкла. И ещё я врала, что наши отношения закончились до его измен – это тоже не правда. И я и Кира это знали, но никогда не обсуждали, не считали нужным, он изменял мне даже до свадьбы, правда, тогда я ещё об этом не подозревала. Именно поэтому сейчас он не настаивает на сексе, хотя я всё ещё его жена, он виноват и признаёт это. А Дима, Дима строит из себя обиженного мальчика. Флаг ему в руки! Я согласна во всей мере прочувствовать его к себе отношение, чем бы это не закончилось. Он хотел унижать меня и при этом ревновал. Странный набор. Чего только стоили его глаза, когда я предложила оральный секс. Знал бы Дима, чего мне стоило решиться на подобное, как я себя уговаривала, успокаивала, а в итоге чуть без волос не осталась. Я знала, что ему нравится, но в один миг всё закончилось, и он напугал меня. Настолько сильно, что готова была убежать в ту же секунду, и нет, я никогда не делала ничего подобного с Кириллом и здесь уже никакие уговоры не действовали.

За грудой мыслей, которые навалились на меня, не заметила, как уснула, а проснулась уже от телефонного звонка. Попыталась присесть и лицо скривилось в болезненной гримасе, в один момент возненавидела того, кому не спиться утром, кстати… который сейчас час… чёрт, немцы, Кирилл!

– Кир, я проспала. – Честно признаюсь.

– Знаю, – усмехнулся он, не злиться, значит всё прошло гладко, – немцы, кстати, не очень расстроились, боялись, что ты их придушишь.

– Слушай, ты не против, если я побуду сегодня дома, неважно себя чувствую.

– Что-то серьёзное? Врача прислать?

Что, что, а беспокоился он обо мне всегда.

– Нет, справлюсь, просто хочу отлежаться.

– Антон дома?

– Думаю да, хотя… который час?

– Почти одиннадцать.

– Ну, значит скоро придёт. Справишься без меня?

– Сегодня да, но я хотел спросить насчёт завтрашнего вечера, у меня важная встреча, я бы хотел, чтобы ты присутствовала.

Подводить мужа (и начальника) не в моих правилах, но и переоценивать свои возможности не стоит. Я честно попыталась встать, но жжение в пояснице и ниже, быстро усадило меня обратно. Скрипя зубами, проклинала вчерашний вечер. Надо было хоть что-нибудь в аптеке купить.

– Думаю и завтра не смогу. Но если очень нужно…

– Нет. Я понял, если что звони.

В голосе Кира проскользнуло недовольство, но и хромать на обе ноги перед его компаньонами было бы глупо, пришлось выбрать меньшее из двух зол. Кое-как перевернувшись на бок, я ещё немного отлёживалась, потом всё же вспомнила, что я сильная, я женщина, я мать, в конце концов, и, собрав всю волю в кулак встала. К моему удивлению, боль была более чем терпимой, я бы даже назвала это неприятное ощущение, не более, и с блаженной улыбкой поплелась в душ. А когда оттуда вышла, мою дверь уже с силой таранили. Открыла я быстро, честно говоря, испугалась, что что-то с Антоном, даже халат не запахнула на груди, а потом увидела Диму, у которого глаза чуть ли не на выкате и испугалась ещё сильнее.

– С тобой всё в порядке? Почему не открывала, я думал… не важно… – Он притянул меня к себе, вытаскивая на лестничную площадку. – Как ты? – Спросил не переставая поглаживать по голове, спине.

– Заходи.

Не то, чтобы я очень хотела его видеть, но такое взволнованное дыхание, дрожащие руки и взгляд… мой любимый, гипнотизирующий, переполненный страстью, сделали своё дело. От него отрываться не хотелось, но и рассказывать соседям, что и как, хотелось ещё меньше.

– Можешь не снимать обувь, домработница скоро придёт.

Сейчас, когда я на своей территории, моё состояние было не такое шаткое, да и Дима не нападал. Невнятно угукнул, запнулся на полуслове и в итоге решил вообще ничего не отвечать. Тоже, что ли, волнуется?

– Я в душе была, не слышала. Чай, кофе? – На самом деле о гостеприимстве думать не хотелось, да и сам Дима ожидал услышать что-то другое. Это я поняла, когда, не услышав его ответа, обернулась. Бледный, с плотно сжатыми губами, он внимательно меня рассматривал. Словно искал, не сломалась ли где-нибудь. Однозначно таким он мне нравится больше. Просто я не понимаю, как в нём уживаются два настолько разных человека, один из которых всячески старается меня уберечь, а другой с тем же усердием ломает. – Чай, кофе?

Ещё громче спросила я, и он выдал подобие улыбки, встряхнул головой, отгоняя от себя мысли, вводящие в ступор, быстро и резко провёл рукой по волосам, после чего они послушно легли в причёску, посмотрел мне в глаза.

– Прости.

– Сделаю чай.

Его волнение передалось мне, теперь всё труднее стало делать вид, что меня ничуть не беспокоит то, что произошло вчера. Меня это волнует, меня это пугает, и я не знаю, чего ожидать в следующее мгновение, что он сделает: ударит или пожалеет.

Сделав над собой ещё одно усилие, потянулась за чашками, всегда меня возмущало то, как высоко были вмонтированы сушилки, но сегодня это раздражало в разы сильнее.

– Дим, помоги…

Успела проговорить я, как меня уже оттеснили и теперь Дима сам заваривал чай, разливал его по чашкам.

– Знаешь, – с совсем детской улыбкой начал он разговор, такой милый, что в него хочется влюбиться ещё раз и прощать всё-всё, только бы иметь возможность видеть это, – не ожидал, что ты помнишь, какой я пью чай… Тогда, в офисе…

– Я тоже его пью.

Не знаю, зачем я это сказала, могла бы сделать вид, что просто думала о нём все эти годы. Я и правда думала, но чай… я полюбила его только потому, что его любил Дима.