Кирилл Абдуллаева - Интеллектуальный инсульт

Почему так происходит? В основе этой иллюзии — незнание того, что если вы не используете получаемую информацию, то фактически потребляете мусор. Само по себе сверхактивное потребление не делает нас ни умнее, ни эффективнее, не меняет жизнь к лучшему. Более того, значительная часть этих сведений просто не нужна: их нельзя использовать, направить на повышение пресловутой эффективности. А ведь ценность любой информации — в ее практической пользе. Но даже если мы нашли актуальный контент, нам часто не хватает времени, чтобы проанализировать его, и памяти, чтобы его сохранить (мы ведь с вами уже знаем об особенностях кратковременной и долговременной памяти). Мы потребляем эту информацию пассивно, а значит, шансов вспомнить и применить ее в будущем при сегодняшнем объеме потребления информации в 1,25 миллиона слов в неделю — нет. Помните, как говорил писатель и психолог Рудольф Арнхейм (см. главу 2): мы находимся в плену иллюзии, что восприятие равносильно знанию и пониманию .

Конечно, признать этот факт непросто: слишком велико разочарование. Для начала нужно стать честным с самим собой. Подводя итоги дня, оцените, сколько информации вы почерпнули сегодня. Какую ее часть вы считаете не просто любопытной, не абстрактно важной для всего человечества, а полезной лично для вас? Какая доля этой информации в ближайшем или отдаленном будущем должна сработать на ваш успех? Полагаем, искренние ответы все расставят по местам.

Поразительно, как актуально звучат сегодня слова христианского писателя Аввы Исаака Сириянина, жившего в Ассирии и Сирии в VII веке: «Но слово от деятельности — сокровищница надежды, а мудрость, не оправданная деятельностью, — залог стыда».

Кроме того, о какой эффективности может идти речь, если компании терпят миллиардные убытки из-за таких любознательных сотрудников? «Нынешние информационные работники отвлекаются в среднем каждые три минуты: на сообщения, письма, звонки. В итоге примерно 25–50% рабочего времени уходит на то, чтобы вспомнить: “На чем это я остановился?” Исследование Intel показало, что из-за таких прерываний компания ежегодно теряет миллиарды долларов. Современные технологии буквально нас оглупляют», — пишет Э. Смарт65.

Готовность в любую секунду ответить на письмо или звонок можно объяснить и страхом потери, чувством гораздо более сильным, чем возможность приобретения. Эту нашу особенность активно используют маркетологи, убеждая купить товар или услугу, чтобы не потерять деньги или не упустить шанс. Страх потери, описанный Робертом Чалдини в книге «Психология влияния»66, провоцирует нас моментально реагировать на телефон, независимо от того, кто в этот момент рядом с нами. Вдруг, проигнорировав звонок, мы потеряем что-то ценное?

Забавно, как в этой ситуации технологии пытаются помочь нам сконцентрироваться. Forest (приложение для iOS, Android и Windows) предлагает, прежде чем приступить к работе, посадить в телефоне… дерево. Человек самостоятельно выбирает отрезок времени, который он посвятит делам, не открывая никакие приложения на смартфоне. Если не выдержит — дерево погибнет, справится — оно будет успешно посажено в виртуальном лесу. Пользователи отмечают, что стимул не погубить деревце оказывается весьма действенным. В эпоху виртуальных ценностей переживания за нарисованное деревце гораздо понятнее, чем ответственность за собственную жизнь.

В режиме мульти

Информационная перегрузка возникает не только из-за огромного объема информации, но и из-за способа и формы ее потребления. Для нас стало привычным использовать одновременно несколько источников: телефон, телевизор, интернет, журнал. Более того, нам кажется, что именно таким должен быть ответ на ускорение нашей жизни. Хотя на самом деле единственный изменившийся фактор, повлиявший на наше ощущение времени и мира вокруг, — информационная среда. Как мы говорили, изменилась скорость создания, передачи и получения информации, и мы стремимся соответствовать этому ритму, пытаясь потреблять информацию так же быстро.

Мы стараемся одновременно читать газету и слушать телевизор; писать статью, одним глазом следя за героями фильма; готовить доклад или дипломную работу под песни любимой группы. А бегущая строка на телеэкране во время программы новостей — словно еще одна попытка убедить нас в правдивости теории многозадачности. Поэтому в главе 6 мы так подробно рассказали о научных исследованиях, развенчавших миф о многофункциональности. Однако, учитывая, как часто возникает искушение решать задачи в режиме мульти, остановимся подробнее на побочном эффекте, влияющем не только на низкие результаты работы, но и на физическое и психологическое состояние человека.

Переключение внимания с одного источника информации на другой и последующее возращение к прежнему нарушает восприятие причинно-следственных связей, не позволяет сложить воедино истории, проследить логику событий. Неизбежно какие-то эпизоды выпадают, и мы получаем набор данных, а не полноценную информацию, которую можно было бы затем использовать. При этом необходимость каждое мгновение сосредоточиваться на новом объекте создает напряжение и провоцирует усталость. У людей с хронической многозадачностью возникает стабильный дефицит внимания, полагает бывший профессор медицинской школы Гарварда психиатр Эдвард Хэлловэлл. Даже весьма успешные люди начинают испытывать трудности при упорядочивании заданий, легко отвлекаются и становятся рассеянными. Сама рабочая среда способствует развитию этой патологии.

«Некоторые полагают, что выполнять несколько дел сразу полезно — это, мол, делает ум более гибким. Но научные факты, и их становится все больше, заставляют усомниться в этом. Одно из недавних исследований Эйяла Офира, Клиффорда Нэсса и Энтони Вагнера показало, что сети контроля хронически перегруженных людей не могут отфильтровывать ненужную информацию. Таким людям не удавалось не думать о делах, которыми они в данный момент не занимались. Какой смысл думать о том, что надо перезвонить клиенту или что на телефоне остались неотвеченные письма и твиты, если в данный момент вы обсуждаете с руководством корпоративную стратегию? Мало того, что эти дела никак не связаны с вашей беседой, сейчас вы все равно не можете ими заняться.

В подтверждение того, что дела, которые мы не делаем, могут легко и полностью захватить наше внимание, подавляющее большинство из сорока опрошенных нами недавно топ-менеджеров сообщили: в “свободные” моменты они почти всегда думают о незавершенных делах. То, что наш мозг способен расставлять невыполненные задачи в порядке значимости, для нас — благо. И в то же время — проклятье. Электронные письма, встречи, тексты, твиты, телефонные звонки — нынешняя работа, неструктурированная, нескончаемая, многосоставная, страшным бременем давит на сети контроля и поглощает невероятное количество энергии мозга. Отсюда умственная усталость, которая дает о себе знать в виде ошибок, невозможности “зрить в корень”, ослабленной саморегуляции. При перегрузке сеть контроля выпускает бразды правления, и наше поведение перестает соответствовать расставленным в уме приоритетам, над нами берут верх сиюминутные, ситуационные стимулы. Мы живем на автопилоте, и наш мозг “сдается” — он лишь реагирует на то, что у нас под носом, неважно, насколько это важно», — пишут исследователи67. Может, поэтому нам так часто не хватает времени ни на значимые проекты, ни даже на самих себя? Мы постоянно отодвигаем выполнение серьезных дел, и уже привычным стало, даже будучи постоянно занятым… ничего не успевать.