Виктория Угрюмова - Кахатанна. Тетралогия (СИ)

«Астерион» на всех парусах шел через море Лох‑Дерг. Наши друзья были уверены, что их не станут догонять. Конечно, атака Белого замка и убийство нескольких сотен унгараттов — это было преступление, которое в Кортегане каралось мучительной смертью. Собственно, даже соответствующей казни не существовало, потому что прежде такого никто не мог и предположить. И все же появление драконов, которые разнесли в клочья внешнюю охрану и разрушили до основания несколько башен, испепелив при этом казармы с солдатами, должно было заставить короля Баргу Барипада и пылающего жаждой мщения Катармана Керсеба десять раз подумать, перед тем как посылать погоню.

Пришлось составить и новый план действий. На прощание господин Маарду Лунгарн сообщил, что усилия ордена унгараттов не прошли зря и теперь Ронкадор и Эль‑Хассасин находятся в состоянии войны. К Трайтону подошли вражеские галеры, Тритонов залив перекрыт, и лучше не испытывать судьбу несколько раз подряд. Перебрав все возможные варианты, Каэтана остановилась на следующем: морем они добираются до побережья Ронкадора и высаживаются у Хребта Зверя. Там «Астерион» встанет на якорь, а она — в сопровождении сангасоев — верхом пересекает страну. Сложно будет переплыть через озеро Эрен‑Хото, но это уже проблемы отдаленного будущего. Корабль же, который автоматически остается в прошлом отряда, должен будет ждать их, по своему времени, максимум несколько дней. Барнаба твердо обещал, что может это устроить. Путешественники надеялись, что Хартум не окажется втянутым в очередную войну, а они успеют вернуться еще до того, как Кортегана и Тиладуматти подключатся к боевым действиям.

Так и случилось, что четыре дня спустя «Астерион» бросил якорь у пустынного берега. Было раннее утро, яркое, светлое и уже жаркое. Море тихо шелестело, накатываясь на белый песок. Вдали виднелись горы, густо поросшие лесом. Они действительно были похожи на выгнувшийся дугой хребет какого‑то зверя, на котором шерсть встала дыбом.

Людей, вещи и оружие перевезли на берег в первую очередь. Сложней было переправить коней, но в конце концов справились и с этим. Сердитый Тод не дал запереть себя в каюте и категорически рычал на всякого, кто пытался преградить ему дорогу. Времени было немного, переспорить упрямую собаку оказалось невозможно, и Тод был включен в состав экспедиции.

Капитан Лоой старался выглядеть строго и безразлично, чтобы не отягощать своих друзей сверх меры. Но глаза у него были печальные‑печальные, и все понимали, как ему трудно сейчас.

Каэтана, Рогмо, Магнус, Номмо, Барнаба и Куланн во главе отряда сангасоев были готовы двигаться в путь. Они еще раз помахали на прощание остающимся, вскочили в седла и пустили коней галопом (что Тод приветствовал бешеным вилянием хвоста: умнице псу объяснили, что лаять нельзя, и он согласился, хотя и воспринял этот запрет с некоторым удивлением).

Всадники довольно быстро пересекли песчаный пляж и скрылись под сенью деревьев.

Только следы копыт, глубоко отпечатанные на песке, говорили, что они были здесь еще несколько минут назад.

* * *

Огромная империя Зу‑Л‑Карнайна переживала тяжелые времена. Только неусыпным бдением и каторжной работой Агатияра она еще держалась, выстаивала, не впадая в бездну отчаяния, восстаний, гражданских войн и голода. И все же с каждым днем становилось все труднее и труднее удерживать этого колосса от распада.

Агатияр решил было, что он чего‑то не учел, что империя таких масштабов не может долго существовать, — но ведь до недавнего времени все было в порядке. Трагедия происходила не в империи. Трагедии разыгрывались повсюду, где жили люди, и весь мир вокруг оставлял желать лучшего. Темная сила перехлестывала через край, и неясно было, сможет ли кто‑либо вообще остановить ее.

Со дня отъезда Каэтаны на Иману прошло не так уж много времени: около полутора недель. Но событий случилось столько, что Агатияр потерял им счет. Ему казалось, что он уже несколько лет разбирается с возникшими проблемами, а им нет конца и края.

Четыре дня назад скончался от полученных ран придворный маг Гар Шарга, жестоко поплатившись за свою беспечность и самонадеянность. А принц Зу‑Кахам сообщал из Фарры о своих подозрениях насчет чародея этого же рода — Эр Шарги, обвиняя его в предательстве и участии в каком‑то жутком заговоре магов. Прежде ни Зу‑Л‑Карнайн, ни Агатияр не придали бы этому сообщению такого значения. Все знали, что принц Зу‑Кахам обладает пылким воображением и спит и видит себя героем и спасителем отечества, а потому подавай ему какого‑нибудь врага, а еще лучше — заговор или бунт.

Но теперь аита и его верный визирь склонны были серьезнее относиться к подозрениям Зу‑Кахама. Слишком много мелочей свидетельствовало о том, что на этот раз принц прав.

Не успел император получить от Каэтаны прощальное письмо, отправленное за день до отъезда из Сонандана, в котором упоминалось и о том, что Джоу Лахатал посетил свой храм в пустыне и нашел там погибших жрецов и вайделотов, как радостный гонец сообщил императору, что два жреца наконец возвращаются.

— Как тебе это нравится, Агатияр? — спросил аита голосом не столько удивленным, сколько севшим.

— Мне это не нравится, мальчик мой. Джоу Лахатал не самый терпеливый и нежный бог, он немного вспыльчив и не слишком тебя любит, но я верю ему. И я думаю, он сумел бы отличить мертвеца от живого, но потерявшего сознание человека. У меня нет ни одного объяснения случившемуся. Что будем делать?

— Магам я не верю. Поэтому давай не будем пытаться узнать, что тут на самом деле. Пусть их уничтожат как самозванцев.

— Легко сказать. — Агатияр рассерженно теребил бороду.

— Посмотрим, — отмахнулся Зу‑Л‑Карнайн.

Ему стало немного легче оттого, что предстоит противостоять врагу, а это была уже его стихия. Он велел вызвать гонца, который привез это «радостное» сообщение, и спросил:

— Где они сейчас?

— В двух днях пути от Ира, о аита. Они полны сил и энергии и спешат к тебе. Думаю, послезавтра к утру они уже прибудут ко двору.

Император отпустил воина и снова обратился к Агатияру:

— Послушай. Я только сейчас подумал: даже гонец счастлив, что наши жрецы возвращаются. Ты думаешь, нам поверят, что это оборотни? Как всех убедить? У нас ведь нет никаких доказательств, кроме письма Каэ. Люди решат, что Змеебог просто решил отомстить нам таким способом. Ну, положим, я прикажу их отравить — а если яд не подействует?

— Ты мудр, Зу, — сказал визирь. — И этому я искренне радуюсь. Я и сам о том же размышлял. Люди сейчас крайне возбуждены, и, если пройдет слух, что ты казнишь без вины своих сторонников и самых верных слуг, последствия трудно будет предугадать. Возможен даже бунт. Я наблюдаю такое брожение умов и такую беспричинную агрессию, что не удивлюсь, если всю злобу твои подданные выместят на тебе. Ты слишком молод и слишком удачлив, чтобы у тебя не было завистников.