Kathryn Perez - Therapy

— Вот, хочешь попробовать? — спрашивает он, когда окунает ложку в соус и протягивает ее мне.

Я смотрю на ложку, и какое-то странное ощущение проносится через меня. Его попытка накормить меня чувствуются очень личной, очень чувственной. Наклоняюсь к нему и открываю немного рот. Он кладет кончик ложки мне в рот, и я чувствую вкус соуса. В тот самый момент — из всех вещей, что могло случиться — я чихаю! Соус разлетается повсюду! Он везде: на нем и на мне! Я подавлена. Закрываю рот руками, желая провалиться сквозь землю.

— Боже мой, Кингсли. Мне так жаль! Мне так, так жаль!

Я смотрю на него, ожидая гнева или досады, но он улыбается этой огромной, глупой улыбкой, его лицо все покрыто соусом. Он начинает смеяться, по-настоящему, и я начинаю смеяться тоже. Я смеюсь сильнее, чем когда-либо за последнее время. Он протягивает руку и собирает немного соуса с моей щеки и облизывает палец.

— Довольно хорошая штука, дорогая. Я не ожидал, что наш ужин закончится этим, но эй, это лучше, чем сжечь дом. Я думаю, что ты запомнишь наш первый опыт в кулинарии.

Я все еще улыбаюсь и смеюсь как идиотка, когда протягиваю руку и копирую его движение. Я подношу палец к своему рту и пробую вкусный соус, закрываю глаза, чтобы посмаковать его. Когда я вновь открываю их, наши взгляды встречаются. Вдруг наш смех успокаивается, и что-то необычное заполняет пространство между нами. Я облизываю свои губы, и он делает шаг в мою сторону.

— Джессика, я знаю, я никогда не пытался ухаживать за тобой, но прямо сейчас собираюсь поцеловать тебя, если это нормально, — говорит он, пристально глядя в мои глаза.

Какого черта я должна на это сказать?

Я не совсем уверена, поэтому ничего не говорю. Просто киваю. Это может быть огромной ошибкой, очень большой, но я закрываю глаза и позволяю ему себя поцеловать.

Кингсли целует меня, целует так, как никто раньше меня не целовал. Это больше, чем поцелуй, он как будто изголодался по мне, словно ему нужен этот поцелуй больше, чем он нуждается в воздухе. Он запускает руки в мои волосы, удерживая мою голову, направляя каждое движение, наши губы сплетаются в медленном, контролируемом темпе. Это самый страстный поцелуй, который у меня когда-либо был. Я позволяю своему телу расслабиться в его руках и позволяю ему целовать меня, и я люблю каждую секунду этого. Это чувство удивительно, и в этот момент я знаю, что все меняется, двигается в лучшую сторону. Что-то очень важное происходит между нами, и я знаю, что наша дружба никогда не будет прежней.

Он отпускает меня, и поцелуй медленно заканчивается. Я не готова к странному после-первого-поцелуя моменту.

— Черт, просто черт! — шепчет он, слегка качая головой.

Я смотрю на него и чувствую, как тепло ползет по моему лицу. Я знаю, что я краснею и ничего не могу сделать, чтобы скрыть это. Он видит, что я стесняюсь.

— Ты такая очаровательная. — Он улыбается, хватает полотенце и очищает мое лицо. Жест нежный и такой милый, что я не двигаюсь. Я просто позволяю ему сделать это. И это чувствуется так хорошо.

Действительно хорошо.

***

— Это Руффино Кьянти, — говорит он, указывая на вино в своих руках. — Оно отлично сочетается с итальянской едой, но, наверное, надо было вспомнить об этом в то время как мы ели, — говорит он, наливая мне бокал вина.

— Да ладно. Я не любитель вина. Думала, что ты тоже, — говорю я.

Он поднимает брови и широко улыбается.

— Я полон сюрпризов, ты не знала? Я чертовски крутой! Но я не отставляю мизинчик, пока пью. Всему должен быть предел.

Мы оба хохочем, и я наслаждаюсь моментом, чувствуя себя свободнее, чем в любое другое время. Находясь вместе с ним, прямо здесь и сейчас, чувствую себя очень естественно и уютно. Как в старой футболке, которую я носила всю свою жизнь. Она полна дыр и слез, но это самая удобная вещь, что у меня есть. Я думаю, что Кингсли — это моя новая любимая старая футболка.

Я беру бокал вина, и он садится рядом со мной на диван.

— Так ты… эмм, ты в порядке с тем, что здесь произошло? — спрашивает он.

Дерьмо! Почему он спросил? Зачем сделал все это странным?

— Э, да это было хорошо, — говорю я застенчиво.

— Просто хорошо? — спрашивает он с поднятыми бровями.

Я закатываю глаза.

Мужчины!

— Я имею в виду тот факт, что ты поцеловал меня. Сам поцелуй был гораздо лучше, чем просто хорошо, Кингсли, но не я пойду на поводу и не помогу раздуть твое эго, — отвечаю я сухо.

Он ухмыляется, протягивает руку и ставит свой бокал на столик. Затем он хватается за гитару и ставит ее к себе на колени.

— Вот что мне в тебе нравится. Ты просто говоришь все, как есть, — он наигрывает несколько строк и перемещает свой взгляд назад ко мне.

— Ты когда-нибудь пробовала играть? — спрашивает он.

— Нет, я понятия не имею, как играть ни на одном музыкальном инструменте, — признаюсь я. Хоть и люблю музыку, я никогда не думала, что смогу хорошо научиться играть.

— Это не так сложно. Держу пари, у тебя быстро получится. Ты любишь писать стихи, и я думаю, ты сможешь написать песню.

Я качаю головой и отпиваю глоток вина.

— Нет, я так не думаю.

— Позволь мне показать тебе несколько аккордов, увидишь, как тебе это понравится.

— Серьезно, сначала готовка, сейчас гитара? Мои навыки в обучении не так развиты.

— Ох, заткнись! Вот, возьми ее. Просто поставь ее на коленях и удерживай левой рукой. Сейчас протяни руку так, чтобы твои пальцы были на струнах. Теперь нажми на первую струну безымянным пальцем, здесь, сразу за третьей, маленькой металлической меткой — она называется лад. Теперь свой средний палец поставь на второй лад пятой струны, и свой указательный на третий лад нижней струны, так же, как безымянный палец.

Он, наверное, шутит! Он направляет, указывает и показывает, пока вкладывает все эти музыкальные знания в меня, но нет абсолютно никакого шанса, что я справлюсь со всем этим. Он, похоже, почувствовал мою растерянность, потому что придвигается ближе и кладет свою руку поверх моих, показывая мне, как именно это делать. Его тело теплое, и я напряглась немного от ощущения его кожи на моей.

— Позволь мне показать тебе, — тихо говорит он.

Он начинает играть, точнее, мы начинаем играть, и это самая сладкая, самая удивительно эротическая вещь, которую я когда-либо испытывала. Я чувствую вибрацию струн, слышу красивый звук акустической гитары. Чувствую все, в том числе, как невероятно он прижимается ко мне. Это очень страстный момент. У меня перехватывает дыхание, и я чувствую, как мой пульс начинает подниматься. Когда мое сердце начинает гонку, он откидывается назад. Музыка обрывается, и мое тело почти кричит от его отсутствия.

— Извини, я сделала что-то не так? — спрашиваю я.

Он выглядит расстроенным, но в то же время и грустным.