Саманта Тоул - Жажда жизни

Я иду на кухню и практически получаю сердечный приступ, когда за столом вижу Джетта, который преспокойно поедает хлопья и лазит в телефоне.

— Чем занимаешься? — выдавливаю я слова.

Он поднимает на меня взгляд. Я наблюдаю за тем, как он осматривает мой внешний вид.

— Почему ты в той же одежде, в которой была и вчера? Ты пришла домой только что? — спрашивает он меня, приподнимая брови.

— Н-нет, я-я… эм… я…

— Мам, ты заикаешься?

— Нет, — выпаливаю я, защищаясь. — Я во вчерашней одежде, потому что… — Черт подери! Почему я не могу врать без запинки? — Потому что мне очень нравится эта рубашка.

— Ладненько… Ну, тогда просто чтобы ты знала, твоя любимая рубашка застегнута неправильно.

— Что? — Я оглядываю себя и вижу, что, спеша покинуть дом Леандро, перепутала петли, застегнув рубашку не так, как надо. Я начинаю перезастегиваться.

— Так что, значит, прошлой ночью ты оставалась у Леандро?

Мое лицо краснеет от стыда.

— Да. Нет! То есть, нет. — Боже, ненавижу его автоматную очередь вопросов, когда я отвлечена.

— Знаешь, мама, врать своему единственному сыну — кошмарное решение. Я почти уверен, что ложь между матерью и ребенком является началом потенциального разлада. То есть, ты врешь, а я могу почувствовать себя задетым и отвергнутым. Могу взбунтоваться. Начать тусоваться с нехорошими людьми. Курить. Принимать наркотики. Кто знает, чем все это закончится?

Качая головой, я пытаюсь не улыбнуться, и занимаю стул напротив него.

— Отлично сыграно. Когда ты стал таким умным?

— Я всегда был таким. Я учился у суперумной и очень привлекательной мамы.

— Ты сегодня утром в ударе, — смеюсь я, чувствуя себя пугающе впечатленной. — Ладно, правда. Я собиралась поговорить с тобой сегодня, но, полагаю, сейчас самое лучшее время. Да, прошлой ночью я была с Леандро, и мне жаль, что я солгала и сказала, что этого не было.

— Я так и знал, блин! Итак, теперь он твой парень? Сколько это уже длится? Это значит, что я могу бывать на Гран-при, когда захочу?

— Ого. Притормози-ка. — Я поднимаю руку, останавливая поток неиссякаемых вопросов. — Во-первых, позволь мне извиниться. Я пошла к Леандро, чтобы поговорить. А после разговора устала и заснула. Прости, что осталась там на ночь, ведь я не должна была. — Мне пришлось немножко соврать, потому что черта с два я скажу своему двенадцатилетнему сыну, что занималась с Леандро сексом и только потом уснула. Раньше ад замерзнет.

— Дядя Кит был здесь, так что не страшно. Я не был один.

— Я знаю, и никогда не должен был. Но, оставшись на ночь, я поступила неправильно. В будущем, если я буду планировать провести ночь не дома, ты узнаешь об этом заранее. Ладно?

— Ладно. — Он набирает в ложку хлопьев, помещает их в рот и начинает хрустеть.

— Отвечая на твой второй вопрос, да, мы с Леандро вместе.

— Круто! Так, значит, я смогу получать билеты и на другие гонки Гран-при?

Улыбаясь, я качаю головой. Я начинаю обожать приоритеты моего ребенка, ну и его упорность.

— Смотря куда, потому что мы говорим о загранице, но, уверена, Леандро достанет тебе билеты, если гонка будет во внеурочное время, и я смогу выкроить время на работе, чтобы отвезти тебя. Вообще-то, он уже пригласил нас в Венгрию. — Я услышала вылетающие изо рта слова раньше, чем поняла, что говорю их. Даже если я не сомневаюсь, что путешествие будет потрясающим, то все равно собиралась подождать какое-то время, прежде чем вываливать эту новость Джетту.

— Ты серьезно?

— Хм-м-м. — Я сжимаю губы, раздражаясь на свою говорливость.

— О боже, это так круто! Это будет невероятно круто! Как думаешь, он даст нам посмотреть гонку из бокса?

— Эм, я не знаю. Может быть.

— Уверен, что разрешит. О, боже мой, это будет фантастически! С ума сойти, Венгрия! Не могу дождаться, когда расскажу друзьям!

— Ладно, ладно, не будь таким возбужденным.

— Почему бы и нет? — Он хмурится в смятении.

— Не знаю. — Я беспомощно пожимаю плечами. И предпочитаю сменить тему разговора. — А ты чего так рано?

На его лице возникает хитрая ухмылка.

— Хотел поймать тебя, когда ты вернешься.

Моя челюсть падает на пол.

— Ты знал, что я уехала?

— Конечно, знал. Я слышал, как вы вчера вечером разговаривали с дядей Китом. У меня слух как у летучей мыши. И учти на будущее, я могу слышать почти все, о чем вы с дядей Китом говорите на кухне. — Он поднимает палец, указывая на потолок. — Ваши голоса проникают прямо в мою комнату.

— О, Боже, — выдыхаю я. Вытянув руки на столе, я роняю на них голову и размышляю о разговорах, что недавно вела с Китом.

Я слышу смех Джетта и как он встает из-за стола. Через несколько секунд он кладет руки мне на плечи. Я поднимаю голову и смотрю на него.

— Я рад, что ты счастлива, мам. Не то чтобы ты не была привлекательной, потому что, безусловно, ты красивая, но ты сорвала джек-пот в виде пилота Формулы-1. Я не мог бы гордиться еще больше. Прошлым вечером ты сделала меня самым популярным учеником в школе. Осталось только, чтобы дядя Кит привел домой модель из «Виктории Сикрет», и тогда я смогу сказать, что жизнь удалась. Хочешь, сделаю тебе кофе?

— Эй, кто ты и что сделал с моим мальчиком? — смотрю я на него шокированная.

— Твой мальчик почти подросток.

— Ох, думаешь, я не знаю? — ворчу я, роняя голову обратно. — И это был ответ «да» на предложение о кофе.

— Будет сделано прямо сейчас, — посмеивается он.

Глава двадцать пятая

—ИТАК, КУДА МЫ ЕДЕМ?

Я только что забрал Индию, чтобы отвести на свидание, и мы уже в пути, но лишь после обстоятельного исследования меня Китом, который, кажется, хороший парень, и после пары слов от Джетта: в основном о том, что, несмотря на то, как я крут, богат и знаменит, если хоть чем-то обижу его маму, то он надерет мне зад. Он сказал, что никогда прежде не видел никого из тех, кто водил его маму на свидание, так что понимает, как много я для нее значу, и что, должно быть, очень сильно нравлюсь ей. Я убедил его, что мне его мама тоже очень сильно нравится.

Я схожу по ней с ума.

Утром, когда она ушла, я скучал по ней, как умалишенный. После я вернулся в кровать. Все, чем я мог заниматься, это вдыхать ее запах, оставшийся на моих простынях и подушках. От этого только сильнее захотел, чтобы она все еще была здесь, и чтобы я мог погрузиться глубоко в нее снова.

Никогда я еще не чувствовал себя таким потерянным и таким охрененно обретшим себя, когда находился в ней.