Muelka - Unknown

…Дети, играющие в мяч. Они стали совсем взрослыми… Они уже ни в кого не бросают камни. Они не теряют силы в погоне за удовольствиями. Теперь они ищут смысл жизни, как когда-то это делала я. … Камень, лежащий на дне океана растворился и стал-таки голубой водой. И вместе с голубой водой он впустил в себя рыбок. Ведь они уже давно там пребывали. Рыбки были частью воды дна океана. Просто камень не хотел этого замечать. Теперь же сердце камня растворилось в воде. А вода растворилась в сердце камня.… Я же решилась поведать о Тебе Миру. Ибо только сейчас осознала, как Ты ему нужна.

О, То, что правит мною и людьми! Сотри с глаз моих покров ночи и озари их своим Божественным Светом! Вырви с корнем древо яда, растущее в моём сердце и посади бело-голубой цветок – символ Мудрости. Освети Путь мудрым, а плутающих выведи на дорогу. Ибо Ты есть То, что нельзя выразить словами, потому что Ты выше слов. Ибо Ты есть Вечный Закон и высшая Истина. Ибо Ты правишь всеми и все в Твоей власти. Ты помнишь, мне было 15, и мой сознательный Путь к божественному только начинался. А Ты уже сразу возникла в моей Душе. Ты научила меня складывать у лба ладони и сливаться с Твоим лучезарным сиянием. Послушай, ведь всего этого могло не быть! И Ты подарила мне эту мантру. Это именно мантра, а не просто молитва или стихотворение. Потому что её можно повторять до бесконечности. Да, Ты подарила мне её. Ведь иначе как я могу даже самой себе объяснить то, что я произнесла её сразу, вслух и без единой запинки. И, почти не осознавая её значение, а слыша только звук, постаралась как можно быстрее записать её, чтобы не забыть. Моя богиня! Моя любимая Богиня! Я так благодарна Тебе за то, что Ты просто есть. И знаешь, оглядываясь на свой Путь, я ни о чём не жалею. Ни о том, что было до этого, ни о том, что было после, ни о том, что ждёт меня впереди. Главное, в моей жизни есть Ты. Всё остальное – преодолимо. Кто Ты на самом деле – я так и не знаю. Ибо Бог для человека всегда непостижим. Но это для меня вовсе не главное. Главное – Ты есть! Матерь Мира, Гуань-Инь, Изида, София, Арта, Женщина – в - Небе, Женщина-Небо, То, без Чего не может быть ничего, Единая Мысль, Высшая Идея, Энергия Жизни, за пределами которой отсутствует даже отрицание! Сейчас я закончу писать и положу ручку. Моя тетрадь останется раскрытой. Я подойду к окну и стану смотреть в ночь. Скажи мне, пожалуйста скажи, Ты не исчезнешь, нет? Ты не исчезнешь. Ибо каждое моё дыхание – молитва Тебе. Ибо каждый мой шаг - движение в Твою сторону. Ибо каждое моё слово – отголосок Твоего имени.

Всегда…всегда…всегда…

(2001г.)

ЗЛО

От неожиданности Кира вскинула голову. Отец как всегда подходил незаметно.

- Позволь мне взглянуть - он наклонился над раскрытым ноутбуком, - ты уверена, что у вас действительно есть что-то общее?

- Ну…мы обе – рыжие, - девушка опустила голову, пытаясь спрятать от чуткого взгляда отца пылающие щёки. Она всё ещё не могла привыкнуть. Ещё каких-то два года назад он, глядя по телевизору на целующихся лесбиянок говорил, почти кричал: «расстрелять бы их всех!», отчего у неё предательски сжималось сердце, а сейчас он смотрит на неё понимающим взглядом и спрашивает: «она тебя не обижает?». Конечно же, Кира говорит в ответ: «Что ты, папочка, разве можно обидеть по интернету!», но сама она знает, можно обидеть, и ещё как, а можно поцеловать мысленно так, что поцелуй этот будет будоражить ещё несколько часов кряду, и теперь она учится прятать слёзы – равно выступающие на глазах и от того и от другого. Отец, будто чувствуя скрытое волнение дочери, улыбается и говорит:

- Мы с мамой очень любим тебя.

Она знает это. Они всегда любили её. И тогда, когда маленькой, она часто болела, и отец бежал среди ночи в аптеку за лекарством, и тогда, когда отговаривали её от раннего замужества, говоря: «Он тебе не подходит», и тогда, когда спустя несколько лет после свадьбы также настойчиво отговаривали её от развода. Ну как им было тогда знать, что её замужество было вынужденной мерой, чтобы забыть, чтобы перестать любить ту, что была старше и - она знала, - никогда не позволит себе прикоснуться к ней, а развод был её принятием себя и своей любви к девушке, которую она, казалось, ждала всю жизнь, но…которая, как оказалось, тоже не любила её…А сейчас…а сейчас она сидит на стуле, держит на коленях ноутбук и смотрит на фотографию Маши. Ей и самой сложно признаться себе, за что именно она её полюбила, ведь хотела она совсем не такую. Она мечтала о стройной высокой брюнетке с аккуратной стрижкой, и нежной помадой на губах, в светлом строгом костюме, а сейчас она смотрит на Машу – полную, с рыхлой фигурой, с ямочками на щеках и носом картошкой и мечтает только об одном: чтобы её ладони ласкали тело, жарко, страстно, безудержно…

Кира любила смотреть на вечерние звёзды в окно и ждать, когда, наконец, радостная лягушка на сотовом телефоне известит её о приходе Маши в сеть. Киру многое беспокоило в поведении Маши. Живя в тысячах километров от неё, Маша говорила иногда о том, что жалеет, что они так далеко друг от друга, но в то же время на просьбу Киры принять её у себя, каждый раз отвечает отказом. Кира старается не думать об этом. Она просто смотрит на Машу и ощущает, как по её телу разливается нежность…Маша улыбается в квадрате камеры. И Кира снова забывает обо всём. Огромные серые Машины глаза мысленно раздевают Киру, но она внезапно останавливает свои фантазии.

- Маша, расскажи про Настю, я давно хотела, но не решалась попросить.

- Настя… - Маша грустнеет, - знаешь, ты похожа на неё, такая же маленькая и тоненькая. Только у Насти были совершенно белые волосы. Представляешь, белые и кудрявые…Кир, я не знаю, где она, она однажды просто ушла, собрав чемоданы, сказав мне, что устала, а я так и не знаю, отчего…Знаешь, я бы прожила с этим человеком всю жизнь, я бы нашла её в любом воплощении, я бы…

- Найди её, найди же!

- Нет. Мы уже пересекались однажды. Мы смотрели друг другу в глаза, и я поняла: она не хочет возврата, и ей нечего мне сказать…

Внезапно квадратик схлопнулся и Кира на какое-то мгновение перестала видеть Машу. Кира часто ловила себя на мысли, что за этим что-то скрывается…но что – она не знала. Однажды ей вдруг пришла в голову мысль о том, что вдруг Маша не одинока, как она говорила о себе, а у неё кто-то есть…и этой мысли Кира боялась больше всего, и гнала её от себя, как могла. В последнее время, в связи с появлением в её жизни Маши, Кира изменилась в лучшую сторону. Она чаще улыбалась, стала больше уделять внимания близким. Не то, чтобы она их не любила – об этом не могло быть и речи, но иногда она так уставала, что у неё не было сил помочь своим стареющим родителям и она, приходя с работы под вечер, бессильно валилась с ног. Кира работала в школе для детей из неблагополучных семей, и ей было особенно трудно – её собственные условия семьи очень отличались от тех, к которым привыкли эти дети и для того, чтобы понять, отчего они такие, ей приходилось прилагать усилия. Сменить работу не получалось. В этом маленьком городке найти работу по душе не представлялось возможным. И Кира довольствовалась малым, пытаясь настроиться на терпение и смирение. Лишь с одним Кира не могла смириться: маленький город предполагал одиночество. И вот этого Кира простить ему не могла. И, конечно же, она из всех сил мечтала когда-нибудь оказаться в большом городе. Маша была для неё надеждой…но Маша каждый раз оставляла её в неопределённости, говоря о том, что пока не готова к отношениям и не объясняя причины.