Brittainy Cherry - Loving Mr. Daniels

— Она... она сказала мне уезжать! — я встала, чувствуя, что моя кровь начинает закипать. Возвращение сюда разбередило мои эмоции, возвращение сюда взбесило меня. — Я могла помочь ей! Я могла позаботиться о ней! — я кричала, расхаживая туда-сюда.

Он продолжал смотреть. Я продолжала разваливаться.

— И затем она имела наглость надушить мою подушку? Как будто скучал по мне? — Я сердилась и пыхтела, мое лицо покраснело. Я ударила себя рукой в грудь. — Габи была моей близняшкой! Если кто-то и должен разваливаться на части, так это я!

Я была в ярости, и в то же время волновалась. В ярости, потому что мама выбрала алкоголь, когда должна была выбрать меня. И волновалась, потому что боялась увидеть ее сломленной.

Подойдя к кровати Габи, я начала срывать ее одеяло, сбрасывать подушки в сторону, бросать ее простынь на пол.

— Она не вернется, мам! — кричала я в воздух.

Далее я сорвала плакаты Габи, разрывая их. Я потянулась к фото и начала срывать их на пол тоже. Дэниел обернул свои руки вокруг меня и оттянул меня от кровати.

— Эшлин, остановись, — приказал он.

Я не могла. Мой разум погряз в печали, в воспоминаниях. Как смела мама приказать мне уехать. Как смел Генри заботиться обо мне. Как смела Габриэлла болеть раком. Как смел Райан убить себя!

— Я нашла Райану место остановиться. Мы должны были поспать и разобраться во всем утром. Ребекка успокоилась. Она хотела, чтобы он вернулся домой. Хейли нуждалась в нем... Какой придурок. Он придурок, потому что умер!

Это было несправедливо. Все они покинули меня, когда я сделала бы все что угодно, лишь бы оставалась с ними. Я бы отдала им всю любовь, в которой они нуждались.

Почему меня было недостаточно?

Дэниел обхватил меня за талию, но я продолжала размахивать ногами и руками и кричать.

— Отпусти меня! — Он держал меня крепче. Я начала пинаться ногами, вонзать ногти в его руки, пытаясь избавиться от его хватки на мне. Мои вопли становились громче, а боль только усиливалась. — Отпусти меня!

— Нет. — Он продолжал держать и прижал меня к стене, контролируя мои удары. Мое тело прислонилось к холодной стене, и я заплакала. — Я никогда не отпущу тебя, Эшлин. Я никогда не отпущу тебя.

— Ты сделаешь это! Ты отпустишь меня!

Мой желудок скрутило, и у меня было чувство, что меня сейчас вырвет. Он не делал это целенаправленно, но он лгал мне.

Потому что все уходили.

Мое зрение начало размываться, и я чувствовала, что у меня кружится голова.

— У тебя паническая атака, — прошептал Дэниел мне, когда мое дыхание начало учащаться. Мои внутренности напряглись. — Успокойся ради меня, милая. Успокой свое дыхание.— Он развернул меня, чтобы я была лицом к нему. Я потянула его за рубашку, притягивая ближе к себе.

Я слетела с катушек.

Окончательно слетела с катушек.

Но он все еще был здесь.

Мы сидели на диване, лицом к входной двери. Когда я услышала позвякивание ключей, мое сердце начало биться быстрее. Дверь медленно открывалась, и я увидела, что мама заходит с Джереми позади нее.

Я встала и услышала, как мама ахнула. Ее глаза наполнились слезами, и плечи поникли.

Я должна была злиться.

Должна была ненавидеть ее.

Но все, что я смогла сделать, — это обнять ее, притянуть ее к себе и плакать вместе с ней. Я не знала, что думать о взаимодействии между нами.

И может, завтра я снова буду злиться.

И может, когда я вернусь в Висконсин, я буду ненавидеть ее еще больше.

Но прямо сейчас? На Рождество во второй половине дня?

Прямо сейчас, мы были просто двумя людьми, которые облажались, все испоганили и научились новому. Мы создали идеально неидеальное.

38 глава

Падает мягкий снег.

Я нежно люблю тебя.

~ Скитания Ромео

В эти дни в Чикаго мы с мамой ни с чем не разбирались. Мы не прорабатывали наши проблемы.

Мы оплакивали первое Рождество без Габи. На Новый год мы убрались в нашей комнате. Мама подняла гитару Габи и улыбнулась Дэниелу.

— Ты можешь взять ее.

Он нахмурился.

— Я не могу.

— Пожалуйста, — прошептала мама, пробегая пальцами по струнам гитары. — Она заслуживает, чтобы на ней играли.

Дэниел посмотрел на меня, и я улыбнулась, кивнув.

— Спасибо вам, — сказал он, беря гитару в свои руки. Когда мы с мамой складывали последнюю одежду Габи, чтобы отправить на благотворительность, Дэниел играл на гитаре.

— Ты знаешь что-нибудь из «Битлз»? — спросила я его. Мама посмотрела на него и улыбнулась, ожидая его ответа.

Он заиграл «Let It Be», тихо напевая. Его голос был более гладкий, чем я когда-либо слышала. От этого по моему телу прошел холодок. Снаружи за окном тихо падал снег, покрывая ветки деревьев, покрывая каждый сантиметр Чикаго.

И когда часы пробили полночь, все плакали.

— Что ты думаешь? — спросила я Дэниела, когда мы вернулись обратно на ж/д вокзал в Эджвуде. — Думаешь, она сможет перестать пить?

— Я не знаю, — ответил он, — но надеюсь.

— Я тоже. — Я огляделась вокруг и улыбнулась Дэниелу. Мы стояли в потайном уголке с таксофоном на станции «Амтрак». — Она хочет, чтобы я вернулась жить с ней... чтобы поработать над нашими взаимоотношениями.

Он медленно кивнул.

— Я знаю.

Мой голос прошептал следующую тему обсуждения. Мама отдала мне письмо от колледжа моей мечты, когда мы выходили.

— Меня приняли в Университет Южной Калифорнии.

— Я знаю, — повторил он. — Конечно же, тебя приняли. — Он опустил голову к полу. — Не имеет значения как сильно мы стараемся... почему я чувствую будто теряю тебя?

Я тоже это чувствовала. Но не произнесла это вслух.

— Ладно, ну, Генри скоро заберет меня. Я позвоню тебе позже? В любом случае увидимся в школе на следующей неделе. — Я встала на цыпочки и поцеловала его в губы, пытаясь облегчить его сомнения. Он слегка потянул мою нижнюю губу, и я выдохнула ему в рот. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя.

Когда я увидела, как он идет к двери, мое сердце сжалось. После нашего последнего экзамена через несколько недель, будет целый семестр, когда нам с Дэниелом придется притворяться, что мы не влюблены. Только на этот раз я не буду в его классе. Сама мысль пройти через это снова была болезненной. Я хотела быть эгоисткой. Я хотела, чтобы он оставил свою работу. Хотела, чтобы он сбежал со мной, но я знала, что мы не могли. Он любил преподавание. Любил свою группу. Его дом был в Эджвуде.