Чернявская Татьяна - За краем поля

Посреди гробовой тишины волчьим клыком вспаривала небо белоснежная башня Совета инквизиторов. Это было монументальное, поистине величественное здание, смотревшееся среди невысоких старых застроек настолько нелепо, что зрителю не оставалось ничего другого, как признавать его величественным, раз признать главного архитектора умалишённым не получалось. Дорогой мрамор, инкрустированный хрусталём и псевдо-паламой, отражал любой блик, превращая всё вокруг в настоящее светопреставление. С нелепо приклеенных клиновидных балконов лоскутами свисали княжеские флаги, развевающиеся как-то несимметрично и с редкими перебоями. Стоит отметить, что после сегодняшней ночи строение уже не было столь ослепительно белоснежным, обзаведясь грязными рыжеватыми подпалинами, да и форму клыка приобрело лишь недавно, когда по неведомой причине взорвался архив с личными делами. За исключением этих мелких погрешностей выглядела башня инквизиторов последним оплотом надёжности и безопасности в охваченном войной городе. В какой-то степени она им и являлась. По содержанию сильных, здоровых и обученных воинов на квадратный метр, уж наверняка. Служители древнейшей организации по регулированию деятельности чародеев, не добившись результата при попытке эффектно захватить мозолящий княжий глаз Замок, предпочли стянуть большинство перспективных сотрудников под защиту заговорных стен и переждать неспокойный период, разумно полагая, что чародеев перебьют и без их помощи. А чтобы действовать наверняка, с собою же прихватили и всех обитателей "Золотого поселения", благо те не особенно протестовали против повышенных мер безопасности. Когда к вам врывается отряд обряженных в белоснежные плащи вооружённых громил, а под окном воет голодная нечисть, протестовать как-то не хочется.

- Я требую, чтобы вы немедленно связались с Замком! - кричала вычурно одетая женщина, заглушая своим голосом даже вопли прихваченных дорогих кошек и изнеженных ратишанских детишек. - Вы слышите меня?

Молодой человек, приставленный к выходу, скорбно закатил глаза. Это только идущие на торжественных приёмах или проезжающие в дорогих ступах ратиши кажутся прекрасными и недостижимыми в своём совершенстве созданиями. Собравшись толпой, да ещё в столь стеснённых условиях, они становятся хуже базарных торговцев. У инквизитора, привыкшего иметь дело с безумными чародеями-недоучками, уже голова шла кругом от этого цветника словонищской элиты. Кто-то притворно стонал, кто-то рыдал над погубленной коллекцией, дамы с периодичностью в минут десять, падали в обморок, кавалеры пользовались моментом, визжали невоспитанные отпрыски и каждому, буквально каждому, было необходимо подёргать охранника на предмет предоставления особых условий и льгот. То и дело вспыхивали грязные склоки, когда достопочтенные мужи и изысканные дамы вцеплялись друг в друга с остервенением бойцовских петухов. Пару раз даже были попытки саботажа с поджогом и нападениями на охранявших их инквизиторов, что обеспечивало помещению знатную текучку кадров.

Самым же худшим оказалось присутствие здесь семьи непокорного Главы Замка, которое должно было стать гарантом лояльности чародеев. Нет, они не тряслись от ужаса и не призывали к мятежу; к этому инквизиторы были морально готовы. Эти трое проявляли просто преступное пренебрежение к представителям высшей знати и крайне аморальное спокойствие, нервировавшее "защитников" особенно сильно после небесных видений. Ихвор Важич, не иначе как восставший из самого Подмирного пекла, пока окружающие считали его благополучно почившим, умудрился в одиночку занять всю кушетку и возлежал на ней, невозмутимо раскладывая пасьянс. Рядом с ним стоял ряд аккуратных однотипных колб со сверкающими жидкостями, из которых он время от времени отпивал с видом самым зловещим. Не менее зловеще подле сидела беременная женщина и читала томик поэзии, изредка цитируя мужу понравившиеся строки. Строки были сентиментальны, но отчего-то навевали жуть. Лишь почтенная матрона в странной слегка шокирующей шляпке суетливо сновала вокруг. Переживала она, впрочем, не за жизнь младшего сына, собственную судьбу или сохранность имущества. Маленькую даму волновало исключительно то, что невестке пришлось сбить распорядок дня, что могло бы усложнить скорые роды. Создавалось странное, приводящее в трепетный ступор ощущение, что семейство Важич заранее сговорилось игнорировать конец света со всеми вытекающими последствиями. Тем, кого эти последствия непосредственно касались, подобное поведение очень не нравилось.

- Что это за условия? - причитала госпожа Важич, размахивая отобранным у другой дамы розовым зонтиком. - А вдруг здесь чахоточные? Видите, как министр финансов странно кашляет, спрятавшись за гобелен? Я требую немедленно связаться с Замком! Пусть сын заберёт хотя бы Дильку, бедная девочка и так натерпелась в ваших ужасных ступах. Попомните моё слово, он так просто такое не оставит! У нас же единственное продолжение рода... Ах, видел бы это мой Арти!

Женщина вытянула из сумочки кружевной платок, театрально высморкалась, запихнула в карман стоящего в дверях инквизитора и прежде, чем тот успел отреагировать, метнулась к беременной родственнице:

- Дилька! Ну сколько раз я говорила тебе не сидеть на сквозняках, ещё застудишь что-нибудь!

В приступе острой заботы невестку одарили сдёрнутым с кого-то пледом и тут же подбежали к прикрытому оконному проёму, ещё раз проверить ставни. После этого ожидалось небольшое представление по поводу ужасной планировки зала и нерадивых строителей-бракоделов, но почтенная вдова вместо склочного брюзжания вдруг горделиво заметила:

- А что я говорила? Арни нас так просто не оставит в этом жутком здании без каких-либо удобств для будущих родителей! Видите, уже прислал за нами транспорт!

От её слов ратишанское сословье встрепенулось и устремилось к окнам с такой несоответствующей высокому статусу поспешностью, что самых расторопных в общем наплыве едва не вынесло наружу вместе с рамами и заговорёнными решётками. Изнывающие в неведенье, они вместо благодарности к своим заступникам-инквизиторам прониклись искренним желанием разнести до основания треклятую башню и с затаённым восторгом ожидали того, кто сможет воплотить их фантазии в реальность.

- Это же гробник! - восторженно заорал кто-то из приближенных к выпадению.

Гробником и сильные мира сего, и простые жители Словонищ издревле, точнее со времён царских репрессий, именовали чёрные крытые ступы. Тяжёлые, большегрузные и основательно укреплённые, вплоть до прошивки чистой паламой, они неизменно ассоциировались с появлением карательных отрядов и исчезновением некоторых особо смелых элементов, иногда семей, а в особо запущенных случаях целых домов и улиц. Так что появление его произвело на присутствующих в зале оглушающее впечатление.