Unknown - i 210de1b8c36208e1

— Я никому не поклоняюсь, мистер мэр, — тихо проговорила она. И на этот раз

пространство между ними наполнило напряжение уже другого рода.

Взволнованно Алекс первой отвела взгляд, и Эли с Гейджем ушли в сторону кухни.

— Хотите присесть? — спросила Кинси у Алекс. — Может это поможет вам

пробраться в мысли динозавра, который только что сидел на этом месте?

С хриплым смешком, Алекс села и взяла нож Эли для стейка, задумчиво его

поворачивая. ​

О, да, она похоже тоже думала об этом в течение их перепалки.

— Он не сказал ничего такого, чего я бы не слышала уже миллионы раз. При моей

профессии, есть множество скептиков, которые ненавидят идею того, что женщина

осмелилась подумать, будто может сделать работу, которая традиционно считается

мужской.

— Даже ваши братья?

Алекс печально улыбнулась.

— Они знают, как много значит для меня, чтобы ко мне относились так же, как и к

любому другому, но они ничего не могут поделать с желанием защитить меня. Это

больше их братский инстинкт, чем что­либо другое, — она испустила вздох, подобный

тому, что и миллионы женщин до н

ее, — или, по к

райней м

ере, я

предпочитаю видеть это

так.

— Я знаю, что вы имеете ввиду. У меня у самой три брата.

Алекс подняла подбородок и ее удивительные зеленые глаза потеплели от взгляда, который могла понять только такая же страдающая сестра.

— Итак, чему же трое братьев научили вас в отношении того, как обращаться с

упрямыми мужчинами?

— Достаточному, чтобы знать, что я могу справиться и с моим боссом, и с вашим

братом даже с одной рукой привязанной за спину.

Это вызвало удивленный смех Алекс, который смолк так же быстро, как и начался.

— Люк —

х

ороший парень. Я

знаю, что вам нужно делать с

вою работу, н

о, может, в

ы и

мэр должны дать ему небольшое послабление.

— А может вам стоит рассказать мне, что происходит между вашим братом и

детективом МакГиннисом.

Ранее открытое выражение лица Алекс стало непроницаемым, и Кинси поняла, что

этим вечером не сможет вытащить из девушки никаких семейных тайн Дэмпси. В любом

случае, понимание того, что породило вражду между д

вумя м

ужчинами н

е д

олжно быть в

приоритете. Ее единственная цель заключалась в том, чтобы реабилитировать репутацию

ПО №6 и попутно всего ЧПД, которое приняло на себя удар из­за неподобающего

поведения Люка. Причины, из­за которых он потерял самоконтроль, были неважны.

Тогда почему же они были всем, о чем она могла думать?

***

Если, по какому­то магически возникшему предположению, Гейдж не пошел бы по

стопам его братьев и отца в семейное дело, он стал бы профессиональным шеф­поваром.

Он любил готовить и был великолепен в этом, т

ак ч

то с

тупить на кухню "Смит & Д

жонс"

было подобно попаданию в фантастический мир. Он жадно впитывал в себя суету

команды, которая двигалась идеально слаженно, их очевидный опыт и умения

захлестывали его волнами удовольствия. Добавить к этому запахи, и он испытал соблазн

глянуть на свое отражение в блестящей хромированной столешнице, чтобы увидеть, потекли ли у него слюни.

Затем его рот стал таким же сухим как и неудавшийся бисквит "

Пища Ангелов"​

[15]​

, на

который он замахнулся на прошлой неделе, и по вкусу напоминающий восстановленный

картон. Потому что всем этим руководил самый горячий, самый устрашающий ублюдок,

которого Гейдж когда­либо видел. Этот парень б

ыл огромным к

ак танк . .. ш

ирокие п

лечи,

широкая спина. Весь широкий. Его предплечья были толщиной с ветки многовекового

дуба, их темная кожа была как гобелен, на котором в виде комиксов яркими цветными

чернилами было выткано миллион историй. Над воротничком безупречной куртки

шеф­повара вокруг шеи, как стуйка дыма, вилась черная полоска.

Охренеть.

Гейдж хотел лизнуть эту татуированную шею, затем провести языком до гладко

выбритого черепа парня. Заявить свои права на каждый дюйм его гладкой головы. П

озже

он бы хотел уделить время, чтобы исследовать остальное его тело, но сейчас, он бы

поработал над сладостями, которые находятся выше шеи.

Он даже еще не видел лица мужчины, а был уже твердым как камень.

— Брейди, — услышал Гейдж возле себя и подскочил от голоса мэра, позабыв, ч

то т

от

был рядом.

Брейди. Пожалуйста, пусть свершится чудо и это будет он.

Здоровяк обернулся и, черт побери, если он не был похож на головореза из

какой­нибудь банды, того, который вероятно руководит подпольным бойцовым клубом

после того, как ресторан заканчивает работу. С правой стороны его лица вился зигзаг из

шрамов. Темные глаза, жесткие и подозрительные, смотрели поверх строгого римского

носа и твердо очерченного рта. Парень был совсем не в его вкусе. Гейджу нравились

мужчины с мягкими формами и правильными чертами лица, которые не выглядели так, словно готовы перекусить его пополам.

Но он никогда никого не хотел так сильно.

Когда Брейди подошел к ним, на лице Эли не появилась улыбка узнавания, выверенно

нейтральная.

— Брейди, это Гейдж Симпсон. Он большой поклонник. Мистер Симпсон,

познакомьтесь, Брейди Смит, шеф­повар и владелец “Смит & Джонс”.

Гейдж слишком охотно протянул руку. Он хотел прикоснуться к этому человеку. Он

должен был.

Брейди посмотрел на руку Гейджа, словно не был уверен, что следует сделать в этой

непростой ситуации. Может быть, он задавался вопросом, надо ли ему пожать ее, хлопнуть по руке или облизать ее. Втянуть пальцы Гейджа в горячий плен своего рта и

заставить его умолять об освобождении.

“Все это”, ​

— отчаянно подумал Гейдж. Он может сделать все это.

Несколько секунд прошли под звуки кухонного звона, шипения приготавливаемой

пищи и стук сердца Гейджа. Наконец. Брейди пожал протянутую руку Гейджа, и член

мужчины дернулся в ответ на это. Твою ж мать, что этот парень делал с ним?

Никогда раньше его тело еще не опережало так быстро его мысли. У Гейджа не было

проблем с тем, кем он был, или с тем, что ему нравилось, и

не б

ыло п

роблем с

т

ем, ч

тобы

поступать согласно своему здоровому либидо. Всегда был какой­нибудь горячий парень, или несколько горячих парней, готовых дать ему то, что он хотел, где бы и когда бы ему

это ни понадобилось. Но это... было похоже на то, что каждый г

ормон р

ешил, ч

то с

егодня

благословенный день, чтобы вернуться к вечно­озабоченному подростковому возрасту.

А с

э

тим пришла и

отключка м

озга, лучшим проявлением к

оторой стал, конечно ж