Unknown - i 210de1b8c36208e1

рыжулю. Тонкая как шпала, с кремовой веснушчатой кожей, девушка была одета в с

ерый

в тонкую полоску пиджак и лодочки с открытым большим пальцем и леопардовым

принтом. Последний сезон Лабутэн. Супер мило.

— Привет, — сказала рыжуля, с улыбкой протягивая руку. — Я видела вас в мэрии, обычно когда лифт останавливался, направляясь вверх.

Улыбнувшись в ответ, Кинси пожала ее руку.

— И мне вы показались знакомой. Так где вы работаете?

— Юридический отдел на третьем этаже. Я одна их тех л

юдей, которых в

сем н

равится

ненавидеть, — девушка рассмеялась, слишком задорно для своей шутки. — Упс, звучит

как хвастовство, да?

— С кем ни бывает, — ответила Кинси, пошевелив бровями.

Минуту или две они провели за разговором о новом отделе с замороженными

йогуртами на этаже общепита в мэрии и насколько лучше стало лето с милыми парнями

стажерами, которые по возрасту могли быть студентами колледжа, и их милыми и столь

же молодыми задницами. Беседа была непринужденной, даже приятной. Может, она

нашла новую подругу. Эти последние несколько месяцев в незнакомом городе были

тяжелыми, еще и переживания из­за Дэвида держали ее запертой в пузыре уныния.

Чувствуя оптимизм, Кинси почти решила предложить им встретиться и выпить в

пятницу после работы, но рыжуля заговорила первая.

— Так вы работаете с Люком, пытаетесь превратить его в хорошего маленького

мальчика?

Что­то в ее тоне настораживало. Кинси п

очувствовала, как е

е взгляд снова смещается к

Люку, но тот уже не смотрел на нее. Весь его жар был сейчас направлен на ее новую

подругу.

— Просто полезный совет, — продолжила рыжуля, плавно пропуская то, что Кинси н

е

ответила на ее вопрос, который выглядел скорее, как оскорбление. — Люк всегда был

хорош только в трех вещах: тушении пожаров, сексе и преданности Дэмпси. Его семья

всегда на первом месте и для остальных места просто нет.

Кинси мысленно отпрянула, будто от удара.

— И вы говорите мне это, потому что... ?

— Раньше он так смотрел на меня.

В рот Кинси будто насыпали золы.

— Я не расслышала ваше имя, — проговорила она, заставляя свой голос успокоиться,

когда каждая клеточка на кончиках пальцем жгла от желания выцарапать этой женщине

глаза.

— Лиза Салливан, — ответила та, уже уходя. — В прошлом Алмэйда. Удачи с Дэмпси.

Вся зола во рту Кинси, казалось, вспыхнула о

гнем. Бывшая жена? А о

т т

ого, как взгляд

Люка прожигал Лизу, "бывшая" было понятием относительным.

Кинси была так ошеломлена произошедшим, что ей потребовалось время, чтобы

понять, что фотограф зовет ее.

— Мне нужен кто­то с приличным маникюром для следующего снимка, — Лили

посмотрела вниз на ногти Кинси, которые могли похвастаться маникюром трехдневной

давности. — Ты в деле или мне опросить толпу?

Ее глаза встретились с невероятно синими глазами Люка и скользнули к румянцу, горевшему на его щеках. Над ним раздувалось цунами из страсти. Из­за нее. Лизы.

Зная, что каждая женщина в этом помещении, может даже бывшая миссис Алмэйда, запрыгает от шанса пощупать первоклассного пожарного, Кинси приняла мгновенное

решение. Должны же быть какие­то преимущества для той, кто была организатором

праздника.

Продолжая смотреть на Люка, она ответила Лили:

— Я в деле.

— Мисс Тэйлор, — отозвался Люк, наклоняя шлем.

— Мистер Алмэйда.

Лили оторвалась от объектива.

— Кинси, стань позади Люка и завели одну руку ему под мышку на грудь. Затем

оберни вторую руку вокруг его талии.

Кинси обошла кругом внушительные формы Люка и положила ладошку ему между

лопаток. Ох! Она почувствовала тепло, как от вулкана пополам с едва сдерживаемой

яростью. Оба эти о

щущения обжигали кончики ее п

альцев, п

окалывали кожу, п

робуждали

все тело к искрящейся жизни. Медленно она провела рукой в пространство, где его

покрытый чернилами бицепс прижимался к телу, скользнула ею под полоску подтяжек, исследуя волнующую новую территорию этого невероятного мужского тррса.

Она положила ладонь ему на грудь и задела, жесткий как камушек, сосок. Люк

вздрогнул.

— О, да, именно об этом я и г

оворю, —

р

аздался ж

енский г

олос, взрывая о

рду женщин

безумными одобрительными выкриками.

Кинси пришлось встать на цыпочки, чтобы прошептать Люку на ухо и желание

прижаться губами к его коже почти убивало девушку. Было ли у него чувствительно

местечко здесь, в этой мягкой впадинке под мочкой уха? Где еще ее прикосновение

сможет вызвать чувственную дрожь?

— Мы в порядке?

После долгой паузы, он кашлянул.

— Прекрасно.

Она не понимала, почему выбрала "мы". Здесь не было "мы", просто два человека, которых заставляют работать вместе над общей целью, но как только слово слетело с ее

губ, она признала его безошибочную правоту. Дэвид, эксперт по части лечение

физических сердец, использовал скальпель по отношению к ее с

ердцу, а

Л

юк сам б

оролся

со своими демонами. Что бы ни произошло между ним и его бывшей, это оставило его в

гневе. С болью.

Все его тело было жестким как сталь, каждый м

ускул н

апрягался в п

опытке р

азрушить

барьер из кожи, включая с

лед от шрама н

а плече. Это в

зывало к

и

сключительно ж

енскому

инстинкту глубоко внутри нее. Какие смелые подвиги он совершал, чтобы заслужить эту

отметку мужества? Кто выжил, чтобы увидеть следующий день, благодаря тому, ч

то Л

юк

Алмэйда излучал героизм каждой своей порой?

Медленно, словно она имела дело с опасным, заключенным в клетку животным, она

обняла его талию своим предплечьем и растопырила ладошку на твердом как скала

прессе. Сделав это аккуратно.

— К черту ее, — прошептала Кинси, а затем провела ногтем по его соску, впитывая

еще одну приятную дрожь своей кожей. — П

рости, я

холодная? — спросила о

на, зная ч

то

не была такой.

— Да, ты холодна как лед, — за один удар сердца напряжение его тела исчезло и он

расслабился в ее руках. — Подойди ближе, сладкая, я тебя согрею.

Ух ты! Не в силах устоять перед этим предложением, она прижалась своим телом

вплотную к нему. На уровне плеч он был вдвое шире, чем она, — идеальный образец

мужчины. Идеально подходящий. Его сильная спина ощущалась как п

ричина, п

о к

оторой

у нее была грудь. Ее соски, уже превратившиеся в горошинки, теперь отреагировали

почти болезненно, желая единственного облегчения в виде вызывающего дрожь трения.

Всеми фибрами своего существа, она сопротивлялась желанию это сделать.

Пока фотограф сделала несколько снимков, прошли девяносто семь эротически