Ты - Алана Инош

В течение следующих двух часов мы собирали вишню. Твоя помощь требовалась, когда было нужно подержать склонённый ствол: с верхушек высоких гибких деревьев в одиночку ягоды собирать проблематично.

– Ну вот, очень кстати, что вы здесь, – весело щебетала твоя мама. – А то как бы я с верхних веток собирала одна?

Пока мы с Натальей Борисовной наполняли крупными бордовыми ягодами десятилитровое пластмассовое ведро, ты успевала кидать вишенки в рот и выплёвывать косточки. Только и слышалось твоё «тьфу-тьфу». Я не решалась последовать твоему примеру без приглашения, но Наталья Борисовна сказала:

– Лёнечка, ты тоже кушай, не стесняйся! Вишни – море!

Вишни действительно было очень много. Мы набрали полное ведро, а на ветках висело ещё три раза по столько же.

– Даже не знаю, куда её девать, – озабоченно проговорила твоя мама, разведя руками. – Нам столько и не нужно… А продавать… Не знаю.

– А давай Лёне отдадим, – предложила ты.

– А у тебя нет дачи? – спросила Наталья Борисовна.

– Нет, – сказала я. – Вернее, была, но брат продал.

– Ну, тогда приходи с Яной в любое время и набери хоть целое ведро, – щедро разрешила Наталья Борисовна. – Потому что – ну, куда нам её столько?..

Тащить тяжёлое ведро домой не было резона: на благоустроенной даче имелись все условия для заготовки ягод. В кладовке стояло два мешка сахара, банки хранились на чердаке, а крышки и закаточную машинку Наталья Борисовна принесла с собой. Вымыв вишню, мы уселись втроём выбирать из неё косточки, предварительно переодевшись в старое – то, что не жалко испачкать брызжущим во все стороны ягодным соком. Наталья Борисовна перебирала вишню со скоростью автомата, твои зрячие пальцы тоже справлялись с этим ловко и быстро, и я старалась не отставать. Большой тазик стремительно наполнялся лишёнными косточек ягодами, утопавшими в тёмно-красном соке, а мне вдруг подумалось: а ведь мы совсем как одна семья. Сидим уютно, мирно… перебираем вишню, чтобы сварить варенье. Наталья Борисовна такая добрая и замечательная, и мы с тобой почти женаты…

Увы, всё это было только в моих мечтах. Твоя мама не знала, что я твоя «жена», и семейные узы, незримо соединившие нас за столом, были воображаемыми… Так мне тогда казалось.

А Наталья Борисовна вдруг подозрительно заморгала и тыльной, не испачканной в вишнёвом соке стороной руки стала вытирать покрасневшие и намокшие глаза. Я вопросительно и недоуменно посмотрела на неё, а она приложила к губам палец, как бы говоря «тсс!», и показала взглядом на тебя. Она хотела скрыть слёзы, но не вышло: вроде бы взяв себя в руки, уже через минуту Наталья Борисовна не выдержала и захлюпала носом. Ты, конечно, услышала.

– Мам… Ты что?

Наталья Борисовна изо всех сил пыталась справиться с собой.

– Ничего-ничего, – быстро пробормотала она. – Не обращай внимания, это я так… Папу твоего вспомнила. Это его любимое варенье… было.

Ты поднялась со своего места, подошла и обняла её за плечи.

– Мамуль… Ну, не надо. Мы с тобой.

– Ладно, сейчас успокоюсь, – тихо и виновато пообещала твоя мама.

Когда варенье было сварено и разлито в банки, она принесла пятилитровое ведёрко и сказала нам:

– Ну-ка, девочки, наберите вишни… Для Лёни, пусть возьмёт домой. Это ей за помощь с вареньем. Ведёрко потом в любое время занесёшь.

Я начала было отказываться, но ты взяла в одну руку ведёрко, а в другую – мои пальцы и сказала:

– Пошли.

– Идите, идите, – сказала вслед Наталья Борисовна. – А я ополоснусь пока: жара сегодня, да ещё вишня эта… Мокрая я вся уже.

Пока твоя мама мылась, мы собирали ягоды и ели их прямо с веток, то и дело обмениваясь вишнёвыми поцелуями. Твой рот был весь в красном соке, и мой, конечно, тоже. Потом мы сидели под деревом и слушали ветер, а у наших ног стояло полное ведёрко. Твои пальцы вплелись в траву, и моя рука тихонько накрыла их. Моё колено коснулось твоего. На тебе были шорты, майка и вьетнамки, на мне – открытый сарафан и сабо. Ветер задрал мне подол, и я любовалась четырьмя голыми коленками рядом – твоими и моими.

– Ну что, девочки, уже набрали? – послышался голос твоей мамы. – Идёмте чай пить!

После чая ты проводила меня домой. Я несла довольно тяжёлое ведёрко, обвязанное сверху тряпицей (чтобы вишня не сыпалась через край), и ты взялась за дужку:

– Давай мне, я поднесу.

Ты – «джентльмен», в этом вы с сестрой были похожи. А мне вдруг отчаянно захотелось заплакать…

– А ты-то чего ревёшь? – удивилась ты, услышав моё шмыганье носом.

– Ян… Мне так хочется, чтобы мы были семьёй, – всхлипнула я. – По-настоящему…

Мы вышли из садов и шагали под нависающими клёнами по нагретому асфальту тротуара.

– Будем, птенчик, – сказала ты.

– Когда? – печально спросила я.

– Пока не знаю, родная, – ответила ты. – Но будем. Обязательно.

Твой ответ, краткий, твёрдый и спокойный, удивил меня и внушил надежду. Ты всегда держала своё слово. Но здесь всё было не так-то просто…

Домой я пришла в семь вечера, когда отец и мачеха уже вернулись с работы. Проведя весь день с тобой, я не сходила в магазин и не приготовила поесть, за что и схлопотала от дражайшей маман двадцатиминутную нотацию.

– Я не кухаркой работать в этот дом пришла, – пилила она меня. – Мы ведь договорились, что готовит тот, у кого есть время и возможность. У тебя сегодня выходной – почему бы тебе было не заняться? Где ты была весь день, кстати?

– У подруги на даче, – ответила я, ставя ведёрко на стол.

– А это что? – спросила Светлана.

Я сняла с ведра тряпку.

– Вишня. Угостили.

– Ну и зачем? – опять была недовольна мачеха. – У нас свою некуда девать, к чему ещё чужую брать? Куда вот её теперь? Да ещё столько много…

Я только пожала плечами. Светланину дачу, пленившую сердце отца, я своей не считала, и всё, что там росло, для меня было как зелёный виноград для лисицы из известной басни.

– Вон, встань у магазина, на улице, где садоводы торгуют, – сказала Светлана. – У кого своего сада нет – купят. – Взвесив в руке ведёрко и попробовав ягоду, она причмокнула и оценила: – Рублей четыреста запросить можно. А то и пятьсот.

– Вот свою и продавайте, – буркнула я в ответ. – А эту я сама съем.

Светлана хмыкнула.

– Она ж кислая. Съешь тарелку – и не захочешь больше… А остальное потом куда? Вот, то-то и оно. Кстати, что за подруга у тебя такая? Не разлей вода вы с ней прямо. Что ни выходной – ты всё к ней. Когда ты с парнями так гулять будешь? Взрослая ведь уже, о своей семье задуматься пора.

Она была бы не прочь, если б я вышла замуж и освободила свою комнату. Отец, не встревая в наш разговор, смотрел телевизор. На столике у дивана стояла пластиковая «полторашка» крепкого пива.