Unknown - i c9f346a077dd1b7f

Стернс были…

- Мы были любовниками, Кристиан, - поддел Кингсли. – Ты священник, а не

девственник.

Кристиан одарил его полуулыбкой.

- Правда. Ты говоришь “были”. Это действительно дела минувших дней. Он

священник сейчас. Он не может…

- Не беспокойся о le prêtre. Он и я далеко в прошлом. Его прихожане

поклоняются ему почти так же, как Богу. Он никогда не предавал их доверие.

- Хорошо… это хорошо. Я никогда бы не рассказал, конечно. Я не могу

рассказать ничего из этого никому. Но я буду лучше спать, зная, что ваше прошлое в

прошлом.

- Так и есть. Или было. Кто-то знает о нас. Или думает, что знает.

- Были какие-то другие угрозы?

147

Принц. Тиффани Райз.

- Были инциденты. Кое-что было украдено из моего дома. В детскую спальню

отца Стернса вломились. Но я не могу говорить об этом.

- Ты думаешь, - начал Кристиан, и остановился. - Я имею в виду, вы были на

скале, где нашли Мари-Лауру.

- Я был там, да.

- Зачем?

Кингсли уставился на Кристиана.

- Je ne sais pas. Я не знаю . Воздавал дань уважения. Она была всем для меня после

смерти родителей. У меня почти не было отношений с бабушкой и дедушкой, которые

взяли меня к себе. Они любили меня, потому что я был их внуком, и ни по какой

другой причине. Но Мари-Лаура, она сделала все, чтобы приехать в Америку, чтобы

быть со мной. Pourquoi?

Кристиан посмотрел на него пустым взглядом.

- А почему ты спрашиваешь? - повторил Кингсли.

- Я не уверен. Просто мысли. Ты не думаешь, что кто-то считает, будто ее смерть

не была несчастным случаем? Что если кто-то подумал… если кто-то обвинил вас? Без

обид, но я помню ее первый день здесь лучше, чем помню твой первый день здесь.

Черт возьми, лучше, чем я помню мой собственный.

- Я почти не обиделся. Я никогда не встречал ей равных по красоте. Ты думаешь,

что…

Кристиан подошел к окну скита и отодвинул занавеску. Он указал на горный

хребет, где Кингсли и Сорен стояли менее часа назад.

- Что случилось в тот день, Кинг?

- Она была зла на меня. Она убежала. Она упала и разбилась о скалы.

- Упала… или прыгнула?

Кингсли не смог встретиться взглядом с Кристианом. Священник задал ему тот

же вопрос, который Кингсли задавал себе с того момента, как увидел внизу

разбившееся тело своей сестры.

- Она прыгнула… мне кажется. Но я не могу сказать наверняка. Она сменила

веру, когда они с отцом Стернсом поженились. Ей могло быть отказано в

католическом погребении, если бы она совершила самоубийство. Mais…

Кристиан посмотрел на него с глубоким состраданием.

- Ты говорил, что вы повздорили. Что было причиной вашей ссоры?

148

Принц. Тиффани Райз.

Кингсли застонал и сжал переносицу.

- Она… Мари-Лаура…

Он обнаружил, что на мгновение не в состоянии продолжать. Разговоры о том

времени, о смерти Мари-Лауры, наполняли его чувством, которое он редко - если и

вообще когда-либо испытывал - стыдом.

- Она застукала отца Стернса и меня вместе. Она увидела нас.

- О Боже. - Кристиан поднял руку ко лбу. - Это происходило между вами и после

того, как он женился на ней?

Кингсли кивнул.

– У меня и Мари-Лауры не было ничего, ни цента за душой. Мы хотели остаться

в Америке, остаться вместе, но не могли. Ей нужно было возвращаться в Париж, к

своей балетной труппе. Я не мог ее снова потерять. И Стернс, он предложил идеальное

решение. Если бы он женился, то получил бы трастовый фонд, что его отец создал для

него - миллионы долларов после его двадцать первого дня рождения или на

следующий день после его свадьбы, в зависимости от того, что наступит быстрее.

- Значит, она знала, что этот брак только на словах.

- Ты же видел le prêtre. Ты помнишь, как он выглядел тогда - почти так же

красив, как и сейчас. Она согласилась на брак и сказала, что поняла, что все было

только ради денег. Но она любила его.

- Она любила его, а мы его ненавидели.

- Потому что вы не знали его. Я любил его. Тот, кто знает его, любит. Если его не

любят, значит его не знают.

Кристиан продолжал смотреть на Кингсли.

- Ты все еще любишь его, мой друг.

Кинг попытался посмотреть в глаза Кристиану и не смог.

- Это единственный грех, который я позволю отпустить мне.

Кристиан подошел к нему и мягко положил руку на лоб Кингсли.

- Любовь - не грех. Это единственная вещь, из всех, что ты сказал мне, которую я

не хочу тебе отпускать.

Смеясь, Кинг снял руку Кристиана со лба и оттолкнул ее. Тридцать лет исчезло с

одним игривым жестом. Они были мужчинами сейчас, но все еще мальчиками.

- Он знает? - спросил Кристиан.

149

Принц. Тиффани Райз.

Он сел за кухонный стол и отодвинул чашки в сторону.

- Да. Он всегда знает. Я любил его, когда мы были подростками, и он никогда не

отвечал мне взаимностью. Ни тогда. Ни сейчас. Не таким же образом. Или, возможно,

таким же образом, но не так сильно.

- Тогда, он не должен был использовать тебя.

- Peut-être. Может быть . Но даже если бы ты сказал, что тогда он не любил меня

и никогда бы не полюбил… - Кингсли снова расплылся в греховной улыбке, - …я бы

не стал ничего менять.

- За исключением смерти Мари-Лауры, конечно.

Это утверждение прозвучало, как вопрос, и Кингсли был вынужден ответить на

него.

Если бы Мари-Лаура не умерла, как бы они жили сейчас? Она и Сорен до сих пор

были бы в браке. Что бы это означало для них обоих? Сорен хотел попытаться

построить жизнь с Мари-Лаурой. После того, как он понял, что его молодая жена

действительно любила его, он был полон решимости быть хорошим мужем для нее.

Их брак не был консумирован в течение нескольких месяцев после свадьбы. Сорен

ждал подходящего момента, чтобы сказать ей о своих потребностях, что только

причинение боли смогло бы удовлетворить его.

Он выложил этот план Кингсли. И тогда они боролись еще жестче, чем в тот

день, когда Кристиан сделал их фото. Кинг сходил с ума от ярости и горя при мысли о

Сорене с кем-либо еще, особенно с его собственной сестрой. Любой другой брат

защищал бы честь сестры, отказываясь разрешить ее садисту мужу сказать ей, что он

должен будет ее бить, если они когда-нибудь станут любовниками. Но страдания

Кингсли были только за себя одного. Если Мари-Лаура хотела боли, у нее был весь

мир для этого. Но жестокость Сорена принадлежала Кингсли.

Он угрожал Сорену, пригрозил рассказать всем в школе о том, что они были

любовниками. Глупая, пустая угроза, что не имела бы никакого влияния, даже если бы

Кингсли пришлось пойти на это. Трастовый фонд Сорена уже принадлежал ему.

Теперь он и Мари-Лаура были богаты. Вольны идти, куда им заблагорассудится. Кинг

боялся больше всего на свете, что Сорен и Мари-Лаура уйдут и оставят его позади.