Unknown - i c9f346a077dd1b7f

Сорен оставался спокойным во время худшей из истерик Кинга, и в конце, когда

тот исчерпал себя от горя и гнева, Сорен взял лицо Кингсли в свои руки и поцеловал.

И этот поцелуй превратился в нечто большее. Когда рубашка Кингсли соскользнула с

его плеч и приземлилась с шорохом на землю, Сорен опустил голову и впился зубами

в ключицу Кингсли, заставляя того застонать от удовольствия и боли и чувства

огромного облегчения и… вот тогда Мари-Лаура застала их врасплох. И хотя ее

сердцу оставалось биться еще лишь несколько минут, пока она мчалась через лес,

Кингсли знал, что это и был тот самый момент, когда она действительно умерла.

150

Принц. Тиффани Райз.

- Конечно, - ответил он сейчас, но не был уверен, что говорит правду. Будь Мари-

Лаура живой, Сорен стал бы учителем фортепиано или профессором колледжа, и его

призвание к священству осталось бы без ответа. Кингсли знал, что без Сорена, он был

бы покойником. На протяжении более чем десяти лет после того, как он и Сорен

расстались, Кинг жил самой опасной жизнью, которой мог. Он бежал от смерти, как он

бежал в ту ночь от Сорена, в надежде, что будет пойман и взят. До тех пор, пока они

не воссоединились, Кингсли не находил цели, причины жить.

И Элеонор… Нора… Малышка Сорена. Она тоже могла бы покоиться в могиле, в

шести футах под землей, не появись Сорен в ее жизни. Заманчиво, признался себе

Кингсли. Мир без Норы Сатерлин - ему почти хотелось посмотреть на это.

- Я имею в виду только то, что произошло между отцом Стернсом и мной в

подростковом возрасте. У меня нет никаких сожалений о том, несмотря на то, что

теперь он священник. И очень набожный.

- Но не слишком набожный, чтобы показываться в общественных местах с тобой.

Кристиан улыбнулся.

- Вряд ли это общественное место. Да и сейчас он, скорее всего, читает мессу в

часовне с отцом Альдо.

- Ах, отца Альдо давно нет. Венулся в Южную Америку. Теперь он спасает души

южного полушария.

- Уверен, студентам не хватает его стряпни.

- Всем нам не хватает. Только Мари-Лауре удавалось приготовить крем-брюле

лучше. Ради него можно было умереть.

Кингсли тяжело вздохнул.

- Возможно, именно поэтому она умерла.

Кристиан поджал губы и посмотрел на него наполовину с весельем, наполовину с

отвращением.

- Ты ненормальный. Ты понимаешь это, да?

- Ты священник или психолог? Я не совсем уверен, что хуже.

- Я и то и другое. - Кристиан уселся на край кухонного стола. - Магистр

богословия и психологии. Кандидат психологических наук. Священники должны быть

психологами. Особенно в школе для проблемных мальчиков. И не нужно быть

доктором наук, чтобы увидеть, что ты по-прежнему глубоко скорбишь о своей сестре.

Каждая твоя маленькая шутка об этом - еще одно доказательство.

151

Принц. Тиффани Райз.

Кингсли чуть не пошутил еще раз, но остановил себя. Кристиан был прав. Зачем

отрицать правду?

- Bien sûr. Конечно, я до сих пор скорблю о ней. В последнее время больше, чем

последние годы. Пребывание здесь не помогает.

- Из-за этого гораздо труднее забыть, я уверен.

- Разговор с тобой помогает. Признаю, что в большой мере за ее смерть был

ответственен я.

Кристиан покачал головой.

- Не уверен, что так было на самом деле. Самоубийство… является тягчайшим из

всех грехов. Убить другого, это убить одного человека. Убить себя - это убить всех

людей. Увидеть своего мужа со своим братом, ужасно? Да. Абсолютно ужасно. Но

убить весь мир за это? Возможно, там происходило что-то гораздо большее.

- Большее?

Кристиан опять встал и начал наматывать круги по маленькому помещению.

Кингсли помнил эту его привычку. Кристиан никогда не мог усидеть на месте. Он

должен был ходить и ходить, если нужно подумать.

- Фотография тебя и Стернса, та, которую я сделал, была отправлена анонимно.

Ты принял это как угрозу.

- Это угроза. Другие инциденты… они тоже представляют собой угрозу. Детская

кровать отца Стернса была сожжена дотла. Из моего офиса был украден документ.

Этот документ содержит частную информацию о Стернсе. Информацию, которая

может навредить ему. Он этого не заслуживает. Если кто и заслуживает того, чтобы

быть священником, это он.

- Что ж, если ты так говоришь, я верю тебе. Значит, все эти угрозы имеют

отношение к частной жизни Стернса. Мари-Лаура умерла там, на той скале. И

угрозы… все эти угрозы…

- Все они связаны с ним, да. Мы знаем это.

- С кем еще они связаны?

- С тремя людьми. Только три человека, с которыми он когда-либо был, и это все,

что я могу сказать.

- Только три? - Кристиан ухмыльнулся и Кингсли мельком увидел озорного

подростка, которого знал. - Тогда даже я обставил его.

152

Принц. Тиффани Райз.

Кинг выдохнул через нос и уставился на голые поленья у камина, где он и Сорен

как-то ютились под одеялами вместе, чтобы согреться, в морозный зимний вечер.

Кингсли никогда раньше не был так благодарен за холода.

- Я просто не знаю, кто бы посмел причинить ему…

- Кингсли, я собираюсь рассказать тебе кое-что, и я не хочу, чтобы ты меня

ненавидел за это.

Кинг вскинул на него острый взгляд.

- Расскажи мне.

- Я ненавидел Стернса. Еще когда мы были в школе. Я не использую слово

ненависть необдуманно.

- Я знаю, что ему завидовали.

- Завидовали и ненавидели. Он был лучше, чем все остальные. И нет, я не

говорю, что он думал, будто был лучше, чем мы. Я не верю, что он так думал. На

самом деле он был лучше, чем все мы - умнее, красивее, да до сих пор красивее, чем

любой человек, которого я когда-нибудь видел. Он мог выучить новый язык быстрее,

чем я мог выучить новую мелодию на гитаре. Он играл на пианино, как Бог. И

местные священники поклонялись ему. И когда твоя сестра, самая красивая девушка

из всех, кого когда-либо видели, приехала в гости, именно он был тем, в кого она

влюбилась и вышла замуж. Тридцать лет назад я хотел его смерти.

- А сейчас?

Кристиан покачал головой.

- Подростковые гормоны и тоска. Теперь я могу только восхищаться им. И

немного беспокоиться за его прихожан.

- Не волнуйся. Они находятся в лучших руках. Но о чем ты говоришь?

- Я говорю, что кто-то явно ненавидит Стернса. Все еще ненавидит его. Если

кому-то известно что-то о тебе и о нем, о Мари-Лауре... если кто-то любил ее даже

больше, чем я, и обвинил Стернса в ее смерти…

Кристиану не было нужды продолжать. Мотив, который ускользал от Кингсли

все лето, после того, как он обнаружил свою свору ротвейлеров накачанными

наркотиками и что документ об Элеонор исчез, вдруг все стало ясно. Первой

любовницей Сорена была его собственная сестра Элизабет. Его вторым любовником